Нелли Шульман - Вельяминовы. Начало пути. Книга 3

Николас встал рядом и прищурился. «Жаль, подзорной трубы нету, — пробормотал он.

«Хороший бот, сразу видно, — знающие люди строили. А это что? — он пригляделся к воде Темзы.

Белла поплевала на руки, и, вытравив канат, отвинтила крышку цилиндра. «Так, — сказала Констанца, вылезая, — там охранниками все кишит, но ночью — их будет меньше. Я не стала выбираться наружу, это опасно, даже из бассейна были слышны голоса — много. И весла, — она в сердцах пнула цилиндр, — никуда не годятся, надо что-то другое».

Девушка вдруг застыла и зло проговорила: «Черт, черт, черт! Ну, где бумага и перо, когда они так нужны? Хоть на песке рисуй, как Архимед, но тут и его нет. Я знаю, что надо сделать, — она похлопала Беллу по плечу, — поднимай якорь, мы идем домой».

— Погоди, — Белла пригляделась к башням Тауэра и потянулась за подзорной трубой.

«Николас!» — тихо сказала она. «Смотри, там Николас!»

— Дай мне, — потребовала Констанца, и застыла, поднеся подзорную трубу к глазам. Она вдруг потянулась и, вынув шпильки, распустила волосы. Летнее солнце заиграло в них — золотым, огненным светом, и Николас тихо сказал: «Тетя, это же леди Констанца, и Белла. Зачем они там?»

— Да уж не знаю, дорогой мой, — лукаво улыбнулась Марфа. «Смотри, они флажок выбросили сигнальный, на мачте. Синий квадрат, а внутри — белое. Что это значит?»

— Всему экипажу явиться на борт, судно готово к отплытию, — тихо ответил Николас. Флаг играл, бился на ветру, парус взлетел на мачту и бот, наклонившись, пошел вверх по Темзе.

— Так-то, — ласково сказала Марфа. «Тебя ждут, там, — она кивнула на реку, — ты уж не подведи».

— Не подведу, — усмехнулся Николас. «Спасибо вам, тетя».

Ржавая решетка, загрохотав, поднялась вверх, и Джон, поежившись, велел охраннику.

«Дайте мне плащ. Вы ее не переводили?»

— Нет, конечно, вы же не велели, мистер Джон, — солдат подал ему плащ и Джон, взяв факел, пошел по узкому, сырому каменному коридору.

— А я ведь даже не знаю, кто эти люди, — вдруг подумал он, услышав чье-то хриплое дыхание в темноте. «Когда королева умерла, сожгли, половину архивов, не читая. Опасно это — читать, можно узнать то, что никому знать не надо. А они тут уже разум потеряли, половина, а то и больше».

— Какой сейчас год? — услышал он шепот. «Господом заклинаю, какой год? Передайте ее величеству, что я всегда, всегда был ей верен, меня оболгали…

Джон не ответил, и, нащупав в полутьме сырой деревянный табурет, отбросив сапогом пискнувшую крысу, — опустился на него.

— Здравствуйте, леди Арабелла, — тихо сказал он. «Его величество интересуется вашим здоровьем».

— Передайте его величеству, чтобы он сдох в аду, — раздался из-за решетки сухой, ненавидящий голос. «И убирайтесь отсюда, верный пес короны, чтобы я вас больше не видела».

Джон взглянул на седые волосы женщины и подумал: «А ей всего тридцать семь, на год старше меня. Интересно, если я закончу свою жизнь на этом этаже — насколько меня хватит?»

— Вы очень похудели, — заметил Джон. «Зачем вы отказываетесь от пищи?»

Леди Арабелла Стюарт злобно рассмеялась. «Есть вы меня, не заставите, ваша светлость герцог. Если я хочу умереть — вы мне в этом помешать, не вольны. Хоть в этом у меня есть свобода».

— Я велю вам принести Библию и разрешу свечи, — спокойно сказал Джон, поднимаясь.

«Может быть, читая слово Божье, вы раскаетесь в своем неправедном решении».

Женщина подняла тонкую губу, обнажив черные, сгнившие зубы и прошипела: «И ты тоже, герцог Экзетер — раскаешься, поверь мне. Только будет уже поздно. Уходи отсюда вон, мерзавец! — Арабелла отвернулась и Джон, подняв факел, вздохнув, — пошел к выходу.

В кабинете пахло кофе и Марфа, снимая замшевые, темно-зеленые перчатки, сказала: «Так, Виллем еще не вернулся, я смотрю, и Джованни тоже нет. Майкл, сходи наверх, в комнату Николаса, принеси сюда его дневник, и арктические заметки Мэри. Покажите мне, что вы уже сделали, и будем работать дальше».

Марфа откинулась в кресле, и, просматривая исписанные листы бумаги, заметила: «Тут нужны карты. Позовите Полли, она с документами хорошо обращается. Пусть возьмет все, что есть — у Николаса, и в бумагах Мэри, и сделает одну, сводную. Обязательно надо отметить там маршруты всех прошлых экспедиций».

Волк положил на стол кое-как перевязанную бечевкой кипу бумаг и осторожно сказал: «Тут работы на всю ночь, а у нее ребенок…

— А еще у нее брат, — сухо ответила Марфа, кусая перо. «Посидит в опочивальне, ничего страшного. Кеннет последит за Мораг. Александр пусть сюда придет, — она быстро написала записку.

— Как дядя Николас, бабушка? — мальчик просунул темноволосую голову в дверь.

— Держится, — хмыкнула Марфа. «На, отнесешь Белле, только смотри, — Марфа криво улыбнулась, — передай в руки ей или Констанце, больше никому. Да впрочем, — она вздохнула, — Джона, и дома еще нет, наверное».

Дверь заскрипела и Виллем, садясь в кресло, устало сказал, набивая трубку: «Послезавтра трибунал, но, по-моему, все Адмиралтейство его уже похоронило».

— Это пока, — отозвалась Марфа. «Питер, я смотрю, вы не принимали во внимание прибыли от торговли мехами и оружием».

— По сравнению с московским рынком…, - начал Питер.

— Московский рынок, — ядовито отозвалась мать, — уже который год на ладан дышит, с этой смутой. Даже если они в будущем выбьют поляков из Москвы и выберут царя — пройдет какое-то время, прежде чем торговля восстановится.

— А кому там нужно оружие, во льдах? — удивился сын.

— Оружие, — сказала Марфа, поднимаясь, — нужно всем. Мы с мистрис Мак-Дугал накроем холодный ужин, приходите.

В опочивальне горели свечи, и Марфа, опустившись на кушетку, расчесывая волосы, сказала: «Ну, хорошо, что Джованни приехал, он официальные бумаги лучше всех нас пишет».

Виллем услышал хныканье ребенка за стеной и голос Полли: «Кеннет, дай ее мне, только осторожно, тут чернила еще не просохли».

— Карта будет хорошая, — он взял из рук жены серебряный гребень. «А Майкл сейчас сидит, сводит данные о планах французов в Акадии, для того, чтобы доказать — нам надо быть там первыми».

— И будем, — ответила Марфа. «Ты же слышал, что Николас рассказывал — Мэри сшила флаг и выкрасила его оленьей кровью. Так что там уже — земля Англии».

— Думаешь, — осторожно спросил Виллем, заплетая ей косы, — Мэри и Генри согласятся вернуться домой?

— У Генри половины ноги нет, — горько сказала Марфа, — а Мэри его никогда не бросит, куда он, туда — и она. Тем более дети у них. Вернутся, конечно, будут жить спокойно.

— Спокойно, — сказал Виллем, откладывая гребень, — это не про Мэри, сама ведь знаешь. Она вся в тебя, — он, на мгновение, прижался щекой к пахнущим жасмином волосам, и твердо проговорил: «Послушай меня. Это, правда, три десятка лет назад было, но все равно…»