Нелли Шульман - Вельяминовы. Начало пути. Книга 3

Девушка отряхнула руки о холщовый фартук и зло ответила: «Да все без толку. Что вместо весел нужны винты — это я еще под водой поняла, и начертила их сразу, как мы домой пришли, но — Констанца показала на токарный станок, — не получается. Нужна более тонкая древесина, а лучше — жесть».

Марфа посмотрела на чертеж и хмыкнула: «А тот, кто будет сидеть внутри, — будет их вращать».

— Ну да, на стержнях, — Констанца встряхнула кое-как заколотыми рыжими волосами. Марфа потянулась и сняла у нее с уха завиток древесной стружки.

— Все равно, девочка, — она на мгновение привлекла к себе Констанцу, — нельзя так рисковать.

Даже если тебе это, — она кивнула на токарный станок, — удалось бы, твой брат бы на плаху лег — наверняка.

Темные глаза Констанцы заблестели. «Нельзя, — сказала она тихо, — быть таким жестоким, как Джон. В науке, — она показала рукой на забитые книгами полки, — я согласна, не следует идти на компромисс, а тут…»

Марфа присела на верстак и покачала изящной ногой в атласной туфле. «Ну, ты ведь и сама, девочка — тверда в своих убеждениях, — медленно сказала Марфа. «За что тебе честь и хвала. И Джон такой же, вас один человек воспитывал. Дай ему время, и он поймет, что был неправ».

Констанца устроилась рядом и грустно сказала: «Жаль, что я не знала леди Веронику. Она ведь поэтесса была?»

— Поэтесса, — согласилась Марфа. «И, — она шепнула что-то на ухо девушке.

Констанца подумала и спросила: «А Джон знает, ну, это?»

— Знает, — Марфа спрыгнула на пол. «Старый герцог никогда это от него не скрывал, да и она свое ремесло бросила, как Джон родился, даже раньше еще».

Констанца вдруг покраснела и спросила: «Миссис Марта, а вы тоже, ну…»

Женщина рассмеялась: «Нет, хотя и предлагали мне. Гарема, знаешь ли, мне хватило.

Ладно, — она поцеловала Констанцу в лоб, — ты вот что сделай — собери все свои проекты, те, что король не видел еще — в один альбом, с объяснениями, с пометками, чтобы все, как надо было».

— Зачем? — пожала плечами Констанца.

— Отступное, — коротко усмехнулась Марфа и добавила: «Так, на всякий случай. Может, и, пригодится».

Констанца зарделась, и, взяв метлу, стала убирать с пола стружки.

— Господи, — подумал Уильям, — август, на улице жарко, а тут — как в склепе. Ну и лица у этих лордов Адмиралтейства, как у сфинкса того, в Каире, о котором мне папа рассказывал.

Жалко, что мы из Марокко в Египет не успеем, хотелось бы посмотреть на пирамиды.

— Торговые моряки все же как-то приятней выглядят, — тихо заметил Кеннет, наклоняясь к Волку. «У этих — будто глаза из свинца отлиты».

— Скажите спасибо, что нас вообще сюда пустили, — шикнул на них адмирал, — пара-тройка человек в трибунале в свое время воевала в Нижних Землях, ну, еще когда все старики живы были, и меня помнит.

— А я ведь тоже старик, — вдруг понял Виллем. «Семьдесят лет весной было. Хотя, что это я —.

Уильяму вон, двадцать только, да и Марта меня на восемь лет младше. Вовремя, я, конечно, в торговый флот ушел, спасибо Марте, что меня из Нижних Земель скитаться погнала. Не ушел — вряд ли бы тут сидел, закончил бы, как Ворон и Фрэнсис Дрейк — на дне морском. А Уолтер Рэли — опять гниет в Тауэре, уже который год. Государственная измена. Да, Яков шутить не любит».

— Всем встать! — раздался голос офицера.

Виллем поднялся и посмотрел на Николаса — тот стоял, откинув голову, положив на деревянный барьер запястья, скованные наручниками.

— Лорды Адмиралтейства, — раздался скрипучий, старческий голос, — вы достигли решения по предъявленным капитану Николасу Кроу обвинениям?

— Да, ваша светлость, — донеслось до Виллема.

— Кто этот старикашка? — едва слышно спросил его сын.

— Верховный адмирал Англии, Чарльз Говард, граф Ноттингем, из старших Ноттингемов.

Александр — из младших, они дальние родственники, — вздохнул Виллем, — но с ним даже говорить было бесполезно, он снял очки и сказал мне: «Мой юный голландец, со своими капитанами я как-нибудь сам разберусь».

— Юный голландец, — фыркнул Уильям. «А ему-то самому сколько лет?»

— Семьдесят шесть, — ответил ему отец. «Он, как ты помнишь, победил испанскую Армаду, а еще, — не удержавшись, добавил Виллем, — его жене, Маргарет, — двадцать один, и она недавно родила второго ребенка. Не считая тех пяти, что у него уже есть, от первого брака».

Уильям открыл рот, и тут, кто-то из трибунала, поднявшись, зашуршал бумагами: «По обвинению в неповиновении приказам Его Величества — виновен, по обвинению в намеренном причинении вреда и потере, вследствие этого, военного корабля — виновен, по обвинению в намеренном риске жизнями экипажа, и вследствие этого, потере последнего — виновен».

Виллем посмотрел на Николаса — тот стоял, выпрямившись, не отводя взгляда от лица адмирала Говарда.

— А почему они не упоминают о Генри? — шепнул Кеннет. «Николас ведь их нашел».

— Это не может служить оправданием, — почти не размыкая губ, ответил Волк. «Он же военный моряк, и это военный суд, их не интересуют торговые экспедиции».

Шотландец что-то зло пробормотал.

Адмирал Говард сомкнул бледные, морщинистые пальцы.

— Я знал вашего отца, — наконец, сказал он. «Сэр Стивен был смелым человеком, может быть, самым смелым из тех, кто когда-либо плавал под флагом короны».

— Вы тоже, капитан Кроу, — старик вздохнул, — смелый человек. Однако смелость и безрассудство — две разные вещи. Ваше безрассудство привело к потере государственного имущества и смерти невинных людей, ваших моряков, за которых вы, капитан, несли полную ответственность. Посему, как председатель верховного трибунала флота его Величества, я приговариваю вас к смерти.

— Вы будете доставлены из Тауэра на место казни, в Тайберне, где вас повесят за шею, до тех пор, пока вы не умрете. И да поможет вам Бог. Вы хотите что-то сказать, капитан Кроу? — адмирал взглянул на Николаса.

— Нет, — ответил тот. «Нет, ваша светлость».

Теннисный корт был залит вечерним, ярким солнцем. Яков опустил ракетку и усмехнулся:

«Это же у вас, в Париже, Фурбе составил первое руководство по правилам тенниса, да?».

Волк подбросил в воздух мяч — пробковый, обтянутый холстом и ответил: «Я учился у Фурбе, ваше Величество, и да, — стараюсь играть каждую неделю».

— Обычно такие высокие люди, как мы с вами, — Яков подошел к сопернику, и хмыкнул, — ну да, мы оба шесть футов один дюйм, — менее поворотливы в игре. Но вы — исключение.

— Вы тоже, — Волк чуть улыбнулся и добавил: «Спасибо за то, что согласились меня принять — я знаю, это редкий случай».

Яков потер бороду. «Ну, не мог же я отказать своему любимому переводчику Библии».

— Джованни мне говорил, — Яков разлил воду из серебряного кувшина по бокалам, — вы больше десяти лет жили в Японии. Скажите, только откровенно, — имеет смысл нам посылать туда торговые корабли, или после того, как Токугава запретил христианство — это опасно?