Нелли Шульман - Вельяминовы. Начало пути. Книга 3

Она на мгновение отстранилась, и сказала, глядя ему в глаза: «Ты должен знать. У меня есть ребенок».

В открытые окна кухни было слышно, как скрипят колеса телег по булыжной мостовой — рынок разъезжался. Белла скомкала шелковую салфетку, и осторожно взглянув на мужа, проговорила: «Ты выглядишь очень усталым».

Он, ничего не ответив, отставил тарелку, и, вытерев руки, поднялся. «Спасибо, — сказал Джон, и, не поворачиваясь, вышел из кухни.

Девушка что-то пробормотала, и, поднявшись наверх, постучала в дверь кабинета.

— Что еще? — раздраженно спросил муж. Он стоял у стола, собирая документы в папку.

— Насчет моего брата, — Белла тяжело вздохнула. «Надо вернуть Николасу его долю наследства, Джон».

Он коротко посмотрел на темные, уложенные на затылке, локоны, на медвежий клык, что висел рядом с крестом, и ответил: «Нет».

Белла отступила, схватившись за косяк двери. «Как — нет, Джон? Что это значит?»

— Это значит, — сухо сказал мужчина, — что у тебя нет своих денег, они все принадлежат мне. И я, как твой муж, решаю, что с ними делать. Таков закон, Белла.

— Но Мирьям, — робко проговорила девушка. «Бабушка мне показывала ее письмо, Джон. Она согласна, и Хосе тоже, они отдают Николасу его долю».

— Мирьям, — он завязал папку, — может делать все, что ей заблагорассудится. У нас другие законы, как ты сама отлично знаешь. Я не должен давать деньги на безумные предприятия твоего брата, хватит и того, что я спас его из тюрьмы. Все, мне надо идти, переночую в Уайтхолле.

Алые губы девушки дернулись. «Это низко, Джон, — сквозь зубы сказала Белла. «Если ты мне так мстишь, — это низко и подло».

Он усмехнулся, и подошел к жене. «Мера за меру, как сказал мистер Шекспир, а до него — Писание. Если ты не выполняешь обязанности жены, не ожидай, что ты будешь пользоваться ее правами, Белла. У меня тоже, — он склонил голову набок, и осмотрел ее, — с ног до головы, — есть терпение, и чаша его переполнилась».

Белла встряхнула головой, и, отступив от него, глядя в светло-голубые, холодные глаза, сказала: «Я поняла. Всего хорошего, Джон».

Дверь передней хлопнула, и она, измученно выдохнув, опустившись на ковер, спрятала лицо в руках. «Пусть, — внезапно подумала Белла. «У него много денег, заплатит, кому надо, и парламент издаст любое постановление. И Яков будет согласен, Джон его любимец. Пусть разводится со мной, — она стерла слезы с лица. «Я его люблю, все равно люблю, что бы он ни делал. Но нельзя так жить».

Она прошла в свою опочивальню, и, достав из гардеробной старую, потрепанную суму, — ту, что привезла с морей, — стала собираться.

Констанца подняла голову с плеча Николаса, и, томно улыбнувшись, спросила: «А нас не унесет в Голландию, или еще куда-нибудь?»

— Еще куда-нибудь, — повторил мужчина, закрыв глаза, проведя пальцами по ее позвоночнику, — вниз, туда, где его рука задержалась, и Констанца строго сказала: «Николас! Я серьезно!»

Он открыл один лазоревый глаз и улыбнулся: «Я успел бросить якорь, несмотря на то, — он помолчал, — что был занят, другим».

— Ты и сейчас этим занят, — Констанца закусила губу, сдерживаясь, и вдруг подумала: «Да, сейчас совсем не так. Тогда это было…спокойно. Хорошо, но не так, не так, как будто отрываешься от земли». Она наклонилась, и, поцеловав Николаса, шепнула: «Мне надо сделать мастерскую, на «Вороне». Чтобы было место для телескопа, для моих книг, ну и с детьми я буду там заниматься».

— Я же тебе сказал, — он положил руки на маленькую, едва заметную грудь, — ты приказываешь, а я — исполняю. Хочешь, — Николас полюбовался румянцем на ее щеках, — я с Майклом сам поговорю, ну, насчет Питера, чтобы мы его забрали, когда вернемся? Ему уже больше года будет, — Николас нежно улыбнулся и вдруг подумал: «Господи, а что король? Он ведь может не отпустить Констанцу, нет, нет, вот этого я точно — не позволю, пусть, что хотят со мной, то и делают».

— Я сама, — она помотала головой. «Майкл хороший человек, он поймет, и потом, — Констанца улыбнулась, и потянулась за бутылкой с вином, — мы же будем приезжать, туда, в Акадию.

Ты говорил, по реке Святого Лаврентия можно подняться до Квебека?

— Совершенно спокойно, — Николас взял у нее вино и выпил. «Там и подниматься не надо, порт в самом устье реки стоит, очень удобно. Будем там швартоваться, отдыхать, брать на борт провизию, а Майкл пусть забирает маленького Пьера на это время, — Николас ласково рассмеялся и прижал девушку к себе — близко, так близко, что было слышно, как бьется ее сердце. «Так что собирайся, я пока съезжу с Александром на похороны, и будем отплывать».

Бот чуть покачивало, в раскрытые ставни каюты был слышен легкий плеск воды и крики чаек. Констанца натянула на них меховое одеяло и свернулась в его руках. «Я тебя полюбил, — Николас медленно поцеловал теплую, смуглую шею — каждую косточку, — как только увидел. Там, в передней».

— У меня уши, — Констанца рассмеялась.

— Самые красивые уши на свете, — Николас отодвинул прядь рыжих волос и поцеловал нежную мочку. «Иди сюда, счастье мое, — он почувствовал под рукой влажное, горячее, сладкое. Устроившись удобнее, он сказал: «Очень хочется еще, Констанца. Хочется, — шепнул он, — оторваться от земли».

— У тебя так же? — девушка застонала, скребя пальцами по деревянному полу каюты.

— Ты же помнишь, все было очень громко, — Николас вдохнул свежий, горьковатый запах ее волос. «Как будто ветер, и море, и свобода, и никого больше нет, кроме нас двоих».

— Потом, — потребовала Констанца, спрятавшись в его руках, кусая губы, — ты мне расскажешь про льды.

— Да! — сжав зубы, ответил Николас и услышал ее крик: «Да!». Чайки за бортом заклекотали, и, встав на крыло, стали кружиться над мерно качающимся на легкой волне ботом. Над едва видным устьем Темзы садилось огромное, еще жаркое, летнее солнце.

— Как тут красиво, — подумал Александр. Маленькая церковь стояла на невысоком, округлом холме, вдали, на горизонте, извивалась Темза, и вокруг, — мальчик вдохнул, — пахло жаркими, летними цветами.

Он послушал жужжание пчел и сказал, подняв голову: «Дедушка, дядя, я зайду в церковь, помолюсь за папу, хорошо?»

— Конечно, — Джованни проводил его глазами и посмотрел на свежий холмик, рядом с тремя мраморными надгробиями.

— Здесь и прадед Александра похоронен, и прапрадед, — он кивнул на старые, серые камни поодаль. «Так что спасибо тебе, Николас, что ты привез гроб — человек должен лежать со своими предками».

— Когда я был там, в Акадии, — капитан Кроу открыл калитку в ограде, — я подумал: «А ведь в Новом Свете тоже будут — родовые кладбища».

— Будут, — мягко согласился Джованни. «Но Фрэнсису, — лучше здесь. Я знал его, мы вместе в Риме работали, — мужчина погладил почти седую бороду, — только, — Джованни вдруг улыбнулся, — я и представить себе не мог, что он — мой зять, конечно. Он был очень хороший человек, — смелый, и честный».