Нелли Шульман - Вельяминовы – Дорога на восток. Книга первая

— Идем под отличным ветром на север, — вздохнул капитан Кроу. Намочив тряпку в медном тазу, он протер покрытое ссадинами лицо Меира. "Мне очень жаль, — сказал Стивен. "Очень, очень жаль. Я не знаю, как…"

— Я его так и не увидел, — вдруг понял Меир. "Так и не увидел маленького Хаима. Моего сына. Так и не сказал девочке, что я ее люблю, так и не…, - он схватил пальцами угол грубого, шерстяного одеяла. Капитан Кроу, положив сверху свою большую руку, ласково велел: "Ты поспи. Поспи, капитан Горовиц. Сейчас я вахту стою, все будет хорошо. Смотри, — он достал из внутреннего кармана куртки что-то. Меир, глотая слезы, подумал: "Я не верю".

— Ребята сшили, — улыбнулся Стивен, поднимаясь. "Пока нас ждали, из британского флага. Неохота под свои пушки попадать, знаешь ли".

Меир все смотрел на красно-белое, полосатое знамя. Потом, сглотнув, он сказал: "Я сюда вернусь, Стивен. Вернусь, найду Родни и убью его".

— Вернемся вместе, — ответил капитан Кроу. Накрыв его одеялом, он попросил: "Отдыхай, пожалуйста, тебе больше моего досталось".

Он осторожно закрыл дверь каюты. Нащупав пальцами, эфес шпаги, капитан поднялся на палубу. "Неустрашимый" шел под полными парусами. Стивен, вдохнув запах соли, посмотрел на темный горизонт впереди. "Прямо в шторм идем", — озорно подумал он, и крикнул: "Мистер Перкинс! Собирайте экипаж, будем поднимать флаг!".

Красно-белое полотнище забилось в брызжущем каплями воды вихре, заскрипели мачты. Стивен, обнажил шпагу: "Равнение на знамя, господа офицеры и моряки!".

Он посмотрел на эфес — закатное солнце, пробившись меж туч, сверкнуло ярким золотом. Капитан Кроу, высоко вскинув голову — встал к штурвалу своего корабля.

Два мальчика копошились на мелком песке. Старший ребенок, — темноволосый, изящный, с чуть раскосыми глазами, важно сказал: "Видишь, Тедди, это будет канал. По нему поплывут корабли". Он отряхнул холщовую курточку: "Теперь будем строить замок".

Младший, — кудрявый, толстенький, в аккуратном платьице, вздохнул: "Хочу папу. И братика Джона".

— Они скоро вернутся, — Майкл Кроу погладил по голове Тедди. "У твоей тети Джо, в Амстердаме, должен родиться мальчик. Или девочка. У тебя будет кузина, как у меня, — Майкл закатил лазоревые, глаза, — Констанца.

— У меня еще один братик будет, — Тедди, разбрызгивая воду, набирал в пухлые ладошки мокрый песок. "Мама с нами гулять, не пошла, дома осталась. Он в животе у нее живет, братик. Скоро мы его увидим".

Девочка, что сидела поодаль, склонившись над блокнотом, усмехнулась: "Может быть, там сестричка, Тедди".

— Ни за что на свете, — отчеканил по слогам ребенок. Подойдя к ней, мальчик заглянул через плечо.

— Любопытство сгубило кошку, — сладко сказала Констанца. Захлопнув блокнот, она всмотрелась в уходящий на север, плоский берег. "Дядя Питер идет, — радостно заметила девочка, — рыбы наловил".

Он шел, шлепая босыми ногами по кромке прибоя. Улыбаясь, Питер чувствовал, как восточный, резкий ветер ерошит его каштановые волосы.

— Все будет в порядке, — сказал себе Питер. "Она же совсем молодая, двадцать один год. Как вернемся, к вечеру, уже и родит. Может, и хорошо, что Джон еще из Амстердама не приехал — он бы, конечно, больше всех переживал. И у Джо с Иосифом тоже ребенок. Вот и славно, — Питер переложил в другую руку ведро с макрелью и взглянул на головы детей, что виднелись вдали.

Северное море блестело под солнцем. Приставив ладонь к глазам, он увидел парус на горизонте: "Дети. А ведь тебе уже двадцать восемь, Питер Кроу. Что Майкл у тебя есть, и Констанца, — он усмехнулся и покрутил головой, — за это Бога благодарить надо, но ведь как одиноко, все равно".

Он опустился на песок и вспомнил тихие, лондонские вечера, когда он сидел с детьми, слушал их рассказы об уроках. Потом Питер читал Майклу главу из Библии, укладывал их спать, и спускался в свой кабинет. Он работал, изредка потирая уставшие глаза, протягивая руку за чашкой с кофе.

— Одиноко, — повторил Питер и заставил себя не думать о тепле тела рядом, в его постели. О той, что устроится в кресле у камина, напротив него. Она подопрет кулачком острый подбородок, и будет говорить с ним — долго, пока большие нюрнбергские часы не пробьют полночь, пока он не наклонится над ней, и, вдыхая запах жасмина, не поцелует бронзовый, теплый затылок.

— Не смей, — приказал он себе. "Забудь, забудь, она жена твоего друга. Не смей, Питер Кроу". Дети бросили свой замок и прыгали на песке.

— Папа! Папа! Дядя Джон! — услышал Питер голоса Теодора и Майкла и с ужасом подумал: "Они же все измазались, по уши. Хороша, из меня нянька получилась. Мистрис Джонсон с Мартой осталась, помочь акушерке".

Герцог выскочил в мелкую воду. Улыбнувшись, пригладив короткие, светлые волосы, он крикнул Питеру: "А вот и два нарушителя границы вернулись! У меня внук, дорогой мой!".

— Что, — слабым голосом спросил его старший сын, поднимаясь со дна бота, — уже Саутенд, папа?

Маленький Джон умылся забортной водой: "Когда я уже излечусь от морской болезни? Вроде и не мальчишка, девятнадцать лет этим годом".

Юноша спрыгнул вслед за отцом в море. Шлепая сапогами по воде, он раскинул руки: "Иди сюда, братишка!"

Тедди захохотал. Джон подкинул его несколько раз в воздух: "Сейчас разгрузим лодку, там есть подарки от дяди Иосифа и тети Джо!"

Герцог заглянул в ведро. Он одобрительно поглядел на макрель: "Вечером зажарим. Мальчишка отличный, почти десять фунтов, Иосиф сам принимал. Давидом назвали, как раз третьего дня обрезание сделали. Темненький паренек, и глаза такие же — в отца. Джо уже бегает. А что у нас? — он поглядел вокруг. "Марта с вами не пошла, что ли? — недоуменно спросил герцог.

— У мамы живот с утра болел! — звонко проговорил Теодор, вожделенно глядя на какие-то ящики, что стояли на палубе бота. "Она в постели осталась!".

— Ты только не волнуйся, — начал, было, Питер. Джон, пробормотав что-то, велел сыну: "Присмотрите тут за детьми".

Он быстро пошел к виднеющемуся вдали, на невысоком холме над морем двухэтажному особняку серого камня, под черепичной крышей. Питер, глядя ему вслед, подумал: "Все будет хорошо, не может не быть".

— Давай лодку разгружать, — улыбнулся ему Джон и велел детям: "А вы все — нам поможете!".

Марта стояла над конторкой, держась руками за поясницу. Она посмотрела на развернутый лист с родословным древом: "Умерла, значит, эта Изабелла Корвино. Марта подышала. Шурша просторным, изумрудного шелка платьем, она потянулась за шкатулкой с письмами: "Все равно, надо кому-то в Марокко съездить, еще раз. Вот хотя бы, — она порылась в шкатулке, — Теодору".

— Дорогая моя бывшая любовница! — Марта усмехнулась, — у нас все хорошо. Дэниел вернулся из Марокко, с готовым договором, но, к сожалению, ему там сказали, что моя кузина скончалась, еще пять лет назад. Что касается научных публикаций — я за ними слежу, не волнуйся. Как только появится что-то, похожее на работы Джованни, непременно стану с этим разбираться. Летом, я, наконец-то еду во Фландрию и Арденны, Питеру я написал отдельно. Скорее всего, на землях наших родственников, де ла Марков, есть залежи каменного угля, так что я бы на месте Виллема не оставался в Бомбее, а вернулся бы сюда, и открыл концессию по его разработке. Хотя, в любом случае, сначала надо закончить воевать…"