Эжен Лабом - От триумфа до разгрома. Русская кампания 1812-го года

Вице-король остановился в деревушке Феодоровское, хотя и рассчитывал на Вязьму. Дивизии расположились станом вокруг него. Справа, лицом к врагу, стояли поляки, немного позади – 1-й корпус, который, хотя и являлся арьергардом, был так уплотнен, что находился очень близко к нам. Принц Евгений действительно замедлил марш, чтобы соединиться с ним.

3-е ноября. Наши дивизии начали марш в шесть часов утра. В то время, когда мы были у входа в Вязьму, а наш обоз уже вошел в этот город, казаки решили доказать, что они действительно постоянно рядом с нами, и внезапно атаковали нас. Обозные фургоны выстроились вокруг небольшой церкви и держались до прихода подкрепления, которое отбило атаку и отбросило врага назад. Но когда войска попытались продолжить свой марш, 1-я бригада 13-й дивизии генерала Нэгля, шедшего в арьергарде нашей половины армии, была атакована с левого фланга в полутора лье от Вязьмы. Многочисленные эскадроны русской кавалерии появились именно с той самой дороги, которой мы опасались, и ринулись в промежуток между 4-м и 1-м корпусами. Принц Евгений, понимая всю опасность такой ситуации, внезапно остановил свои дивизии и напомнил своей артиллерии, что меткий пушечный огонь способен сокрушить противника, желающего захватить Вязьму и перекрыть нам все пути отступления.

Пока эти дивизии прилагали все усилия, чтобы сорвать планы русских, за ними следовали части 1-го корпуса. И мы с сожалением отмечали, что эти войска, без сомнения, измученные неслыханными лишениями и непрекращающимися боями, окончательно утратили тот блеск идеальной дисциплины и удивительного мужества, которые так часто восхищали нас. Эти солдаты абсолютно забыли о дисциплине, большинство из них были ранены или изнурены усталостью. Теперь они мало отличались от торговцев, маркитантов и других армейских подлипал.

Таким образом, 4-му корпусу пришлось в одиночку и в течение длительного времени сдерживать не только мощные атаки кавалерии, но и возобновившиеся атаки русской пехоты, насчитывавшей более 12 000 человек. 1-й корпус отступил назад и занял позицию за нами, по левой стороне дороги, между Вязьмой и точкой атаки. Тем самым он поддерживал те войска 4-го корпуса, которые принц отправил вперед, в самом начале боя. Теперь они заняли выгодные позиции по правой стороне дороги, и, таким образом, совместно с 1-м корпусом, были готовы отразить новые атаки русских.

Наша 14-я дивизия, стоявшая перед 13-й, пропустила ее вперед, а сама отошла в арьергард. 15-я, следовавшая за 14-й, вместе с Королевской Гвардией оставалась у Вязьмы, в резерве. Боевой порядок был установлен, пехота противника пошла вперед, и завязался весьма горячий бой, но с решительным превосходством в виде русской артиллерии, поскольку плачевное состояние наших лошадей не позволяло нам быстро перемещать пушки. Именно в этом бою полковнику Банко – адъютанту принца и командующему 2-го Итальянского полка конных егерей, пушечным ядром снесло голову.

Несмотря на неудовлетворительное состояние, наши войска сумели сохранять свои позиции ровно столько времени, чтобы обоз смог, поддерживая строгий порядок, пройти Вязьму. Большой отряд кавалерии противника попытался прорвать оба наших фланга. Атака правого была отражена пехотой, поддержанной пушками. Левый был защищен баварской конницей и несколькими батальонами стрелков, спрятавшихся в зарослях покрывавшего все поле битвы кустарника.

Этот маневр русских нагнал ужас на тех солдат, кого слабость или недостаток мужества побудили выйти из рядов и смешаться с цивильными. Таких солдат, к сожалению, было очень много, особенно кавалеристов, которые почти все остались без лошадей. Эти люди стали для нас более чем бесполезными. В той опасной ситуации, в которой мы тогда очутились, они являлись нашей самой главной опасностью. Они не только затрудняли все наши маневры, но и вносили переполох и беспорядок, поспешно и трусливо убегая при появлении врага. Казаки, же видя такую массу бегущих от них слабаков, воодушевлялись и с удвоенной силой атаковали нас, полагая, что эти беглецы и есть та армия, с которой они сражаются.

Несмотря на то, что мы отбили все атаки, наше положение ухудшилось, но к счастью, большой овраг, находившийся слева от дороги, стал прекрасной позицией, которой воспользовался герцог Эльхингенский, сумевший остановить русских. Это маршал, который под Вязьмой ожидал прохождения 1-го корпуса, а накануне занявший свое место в арьергарде, снискал высокую славу, избавив нас от величайшей опасности, которой мы когда-либо подвергались. Он сам участвовал в бою, а потом присоединился к принцу Евгению и князю Экмюльскому, чтобы обсудить дальнейшие действия.

Около четырех часов вечера наша дивизия прошла через Вязьму. При выходе из города на небольшом холме слева мы видели солдат 3-го корпуса. Мы так были благодарны им за то, что они так отважно защищали эту важную позицию. Фантастическая храбрость, которую продемонстрировали эти солдаты, позволила им полностью разгромить превосходящие силы противника и сыграла решающую роль в сохранении 1-го и 4-го корпусов от полного уничтожения. Они обеспечили наш отход за реку Вязьму, где принц пытался как-то уменьшить ущерб от этой такой неудачной битвы, и продержаться в условиях, при которых даже самые искусные действия командира не всегда заканчиваются успешно.

Проходя через лес, мы повстречали колонну больных и раненых, которые покинули Москву немного раньше нас. Эти несчастные, долгое время не получавшие никакой медицинской помощи, и питавшиеся чем придется, расположились станом в этом лесу, который теперь стал их больницей и могилой одновременно. Их лошади погибли от голода и усталости, а их охранники покинули их на произвол судьбы. Мы расположились рядом с ними, а когда наступила ночь, на склоне небольшого, поросшего кустарником холма развели огромный костер. Королевская Гвардия стала вокруг палатки принца, 13-я и 14-я дивизии были размещены на наших флангах, а 15-я дивизия, хотя и сильно поредевшая, являлась нашим арьергардом.

С этого места, на горизонте, мы видели зарево огромного пожара. Это горели последние уцелевшие дома Вязьмы. Несмотря на то, что позиции русских и 3-го корпуса разделяли река и глубокие овраги, их атаковали практически непрерывно. Очень часто посреди ночи мы просыпались от грохота пушек, который здесь в лесу звучал особенно ужасно. Эхо разносило его по всей долине, мы вскакивали и бежали к оружию, полагая, что противник, который, как мы знали, находится совсем рядом, вознамерился внезапно напасть на нас.

4-е ноября. В час ночи вице-король счел весьма разумным воспользоваться мраком ночи, чтобы продолжить отступление, и выиграть у русских несколько часов, ведь вступать в открытый бой с ними мы не могли, а голод не позволял нам даже на день оставаться в опустошенной и безлюдной стране. Мы шли по главной дороге, ощупью выбирая путь. Вся дорога была покрыта обломками фургонов и артиллерийских лафетов. Люди и лошади, изнемогая от усталости, медленно брели вперед, а если какая-то из лошадей падала, ее тотчас разделывали и, поджарив на костре, съедали – уже много дней конина была нашей единственной пищей. Страдая больше от холода, чем от голода, солдаты покидали свои ряды, чтобы хоть немного погреться у наспех разведенных костров. Но когда приходило время вставать и идти, их замерзшие ноги отказывали им. Затем они впадали в дремотное, полуобморочное состояние, и им уже было безразлично, что они могут попасть в плен. Они уже не пытались продолжать свое путешествие.