Дмитрий Семакин - Сага о мятеже на «Баунти» и об острове Питкэрн. Том I

В общем, всем исключительно хорошо. Солнце, море, еда и девушки…

Но эта сиеста продолжается недолго. Снова портится погода.

5 декабря налетает внезапный шторм с ливнем. В спешке задраивают все люки, судно сильно качает. На Мысе Венеры река вышла из берегов, и вода едва не затопила навесы с саженцами. Лагерь спасло только то, что люди Нельсона самоотверженно и быстро прокопали целую траншею для стока паводка.

В тот же день — вспышка нарушений дисциплины. Вновь свой крайне непокорный характер продемонстрировал плотник Пёрселл, в грубой форме отказавшийся помочь одному из вождей вытесать точильный камень. Блай заключает строптивца под «домашний арест» в его собственной каюте.

Вечером — публичная порка матроса Мэттью Томпсона: 12 ударов кошкой за дерзость и неповиновение.

Еще через четыре дня происходит непоправимое. 9 декабря умирает судовой лекарь Томас Хагган.

Последние несколько суток старый пьянчужка совсем расхворался и не вылезал из своей каюты, а случившийся шторм, видимо, окончательно доконал его. Чтобы хоть как-то облегчить умирающему его участь, Хаггана вытащили на палубу подышать свежим воздухом. Но тут больному стало еще хуже, и спустя буквально час несчастный скончался.

Больше всех по покойному горевали таитяне. Этот добродушный и смешной перетанэ всегда был навеселе, и маохи его искренне любили.

На следующий день состоялись похороны. На Мысе Венеры местные жители вырыли могилу по европейскому образцу. Их этому обучили испанцы: 14 лет назад на Таити умер первый европеец, капитан де Боэнечеа, и многие запомнили тот ритуал погребения. Скопилось много народу, мужчины и женщины причитали и плакали. Все с величайшим любопытством наблюдали за церемонией. Под короткую молитву и нестройный залп из мушкетов тело усопшего было предано земле.

Томас Хагган стал первым англичанином, похороненным на Таити. На освободившуюся должность корабельного врача официально заступил помощник лекаря Томас Денман Ледуорд. Некоторые вожди спрашивали, что же будет с каютой покойного. На Таити место смерти человека посещали злые духи, которые могли сожрать любого, кто осмелится появиться там в одиночку. В ответ Блай только рассмеялся.

На самом деле капитану «Баунти» было не смеха. И не только из-за потери человека. Северо-западный ветер усиливался с каждым днем, и Бухта Матаваи, еще недавно казавшаяся такой уютной и защищенной, сейчас выглядела негостеприимной и опасной. Внезапно налетевший шторм мог запросто сорвать судно с якоря и разбить о коралловый риф или даже выбросить на пляж.

В один из дней (Моррисон пишет, что это случилось 20 декабря) шквал был настолько мощным, что только прочные канаты да крепкий якорь удержали «Баунти» на месте. Рассвирепевший прибой раз за разом обрушивался на палубу, и вся команда, находившаяся на борту, найтовила рангоут и снасти, задраивала люки. Рук не хватало, и Блай даже Пёрселла освободил из-под стражи.

К концу дня командир «Баунти» принимает решение: срочно искать стоянку понадежнее.

Рассматриваются два варианта: 1) переместиться на три мили к западу от Матаваи и стать на якорь в бухте Тоароа (округ Парэ), или 2) покинув Отахеите, идти к ближайшему из островов — Эимео, и укрыться от штормов там.

Когда Таина узнал о последней возможности, он пришел в ужас. Несколько дней насмерть перепуганный вождь вместе со своими родственниками уговаривал капитана «Баунти» не покидать Отахеите и — тем более — не идти на Эимео. Там жили его давние враги. Мало того, почти все жители округа умоляли экипаж остаться.

И Блай заколебался. 21 декабря он посылает штурмана Фрайера на разведку — еще раз тщательнейшим образом обследовать Тоароа и трезво оценить возможность перехода. Фрайер возвращается вечером и докладывает, что дно там хорошее, глубина не меньше шестнадцати морских саженей, с севера — широкий риф, ограждающий бухту от штормовых океанских волн, и, вообще, место выглядит вполне безопасно.

Капитан «Баунти» думает недолго. И тут же сообщает о своем решении вождям и подчиненным: идти на Тоароа! И те и другие встречают новость с неподдельной радостью. Особенно счастлив сам Таина — ведь район, прилегающий к этой бухточке, — место его резиденции, непосредственно там находился его дом.

Три дня уходит на подготовку к передислокации. 774 горшка с саженцами на туземных каноэ, преодолевая грозный прибой, перевозят на борт «Баунти» и размещают в большой каюте, а лагерь, разбитый на Мысе Венеры (тенты, инструменты, посуду и остальную мелочь), сворачивают, упаковывают и загружают на большой баркас.

Ранним рождественским утром 25 декабря Блай отправляет баркас в Тоароа с тем, чтобы тот, переправив груз на берег, встретил «Баунти» при входе в бухту и отбуксировал к месту стоянки.

В тот же день, в половине одиннадцатого утра, судно снимается с якоря и, подняв паруса, осторожно движется к узкому проходу из Матаваи к Тоароа. Навстречу выходит облегченный баркас. Не проходит и нескольких минут, как внезапно случается ЧП.

«Баунти» садится на мель.

Это произошло так мягко и плавно, что команда поначалу ничего не заметила. Не было толчка или удара, хотя судно соприкоснулось не с песчаной банкой, а с жестким коралловым рифом. Не исключено, что от пробоины и течи корабль спасла медная обшивка дна и бортов.

Даже стопроцентно сухопутному человеку понятно, что значит для судна — «лечь брюхом» на мель. В половине случаев это заканчивается катастрофой, гибелью корабля. Для крепкого, остойчивого плавсредства девятибалльный шторм в открытом океане — ничто по сравнению с едва заметной отмелью у берега. «Баунти» выдержала ледяной ураган и огромные волны в антарктических водах у Мыса Горн, но сейчас здесь, в тропиках, ее мог погубить маленький риф неподалеку от манящих пляжей самого прекрасного острова на Земле.

Разбираться, кто виноват, некогда. Нужно немедленно принимать меры, чтобы сняться с мели.

В спешном порядке в одну из шлюпок общими усилиями загружают два якоря: большой становой и маленький верп. Отвозят (или, по-морскому, «завозят») их подальше от кормы и бросают оба. Затем несколько самых сильных матросов, крутя брашпиль (якорную лебедку), натягивают канаты, а остальные — с противоположного конца, с носа — пытаются веслами и баграми оттолкнуть корпус судна от рифа. Если выдержат якоря и канаты, не сломается брашпиль, и главное — выдюжат люди, надежда на спасение есть.

Нелегкая это работа — тащить судно с мели. Всю жаркую Рождественскую ночь моряки провели в воде. Только к утру следующего дня измученный экипаж «Баунти», чуть не потеряв один из якорей и запутавшийся в кораллах канат, благополучно снял корабль с рифа.