Дмитрий Семакин - Сага о мятеже на «Баунти» и об острове Питкэрн. Том I

С чем, по сегодняшним меркам, можно сравнить тогдашнюю популярность капитана «Баунти»? Представьте себе, скажем, астронавта XX века, командира космического корабля, отправленного на Луну и, после драматической потери шаттла, целым и невредимым вернувшегося на Землю окольными путями на вспомогательном модуле [70]… Прижизненная слава и посмертные почести обеспечены.

Вскоре Комиссия Плантаторов Вест-Индии, несмотря на неудачу миссии по доставке хлебного дерева на острова Карибского моря, наградит героя премией в 500 гиней (это эквивалентно 525 фунтам стерлингов — огромная по тем временам сумма).

Впрочем, Блая, похоже, не очень занимают известность и привилегии. На нем по-прежнему, пусть и де-юре, «висит» потеря корабля Его Величества, и он жаждет справедливости. По закону, формальный суд должен состояться только тогда, когда все участники драмы — в данном случае все лоялисты — вернутся в Англию. В ожидании этого Блай не только активно встречается с сильными мира сего — с сэром Джозефом Бэнксом, Данканом Кемпбеллом и лордами Адмиралтейства, — но и контактирует с семьями членов экипажа «Баунти». В том числе и с родственниками мятежников.

Так, широко известны, например, его письменные ответы недавно овдовевшей матери гардемарина Питера Хейвуда и его дяде, полковнику Джеймсу Холуэллу.

Лондон,

2 апреля 1790

Мадам,

Я получил Ваше письмо сегодня, и, в полной мере осознавая то крайнее горе, которое Вы должны испытывать от поведения Вашего сына Питера, очень Вам сочувствую. Его низость не поддается описанию, но я надеюсь, Вы попытаетесь сделать все, чтобы его потеря, какой бы тяжелой она не была, не причинила Вам слишком жестоких страданий. Я думаю, он вместе с остальными мятежниками вернулся на Отахеите.

К Вашим услугам, Мадам,

Сэр,

Только сию минуту я получил Ваше письмо; с серьезной тревогой сообщаю Вам, что Ваш племянник Питер Хейвуд находится среди мятежников. Его неблагодарность по отношению ко мне имеет самый черный оттенок, ведь я был ему буквально отцом во всем, и он никогда не слышал от меня дурного слова на протяжении всего путешествия, так как его поведение всегда доставляло мне удовольствие и удовлетворение. Я очень сожалею, что подобная низость сформировала характер молодого человека, к которому я относился с подлинным уважением, и мне доставит большое удовольствие узнать, что его друзья переживут его потерю без особого беспокойства.

К Вашим услугам, сэр,

Блай чрезвычайно жёсток, если не сказать жесток. Его письма тактично и весьма беспощадно ударили по семье Хейвуда. Которую, как и все остальные семьи мятежников, недавнее известие о невозвращении их отпрысков из Южных Морей и их участии в тягчайшем государственном преступлении повергло в глубокий шок.

Сохранилась, например, письменная реакция одного из старших братьев Флетчера, Чарльза Кристиана (того самого, кто был причастен к бунту на «Мидллсексе», и с кем будущий предводитель мятежников «Баунти» встречался в Портсмуте в ноябре 1787 года, незадолго до отплытия из Англии):

«Я был сломлен ужасом и раздавлен горем до такой крайней степени, что чуть не сошел с ума. Это было тяжело выдержать, но я благодарю бога, который дал мне силу вынести это бремя. Я знал, что этот несчастный инцидент, так скоро последовавший по пятам моего недавнего богатого событиями и катастрофического путешествия (имеется в виду, конечно, „Мидллсекс“ — Авт.), имел возможность быть неправдой, которая распространилась повсеместно, чтобы притвориться частью Правды. Лежа в постели, я покрылся испариной в агонии разума вплоть до того, что мои ноздри уловили дыхание смерти — такое особенное ощущение я испытал…».

Несомненно, Чарльз Кристиан чувствовал частичку своей вины в поступке Флетчера, определенное влияние мятежа на «Мидллсексе» на мятеж на «Баунти». Еще страшнее жуткая весть подействовала на младшего брата Хамфри. 23-летний молодой человек, тяжело заболевший на службе в Африке, умер вскоре после того, как узнал о мятеже.

Доподлинно известно, что весной и летом 1790 года Блай лично встречался с некоторыми представителями клана Кристианов. В частности, с Джоном Кристианом XVII Кёрвеном и даже с другим старшим братом Флетчера, Эдвардом (с тем самым, с которым четыре года спустя у него состоится знаменитая «дуэль памфлетов»). Вся потрясенная родня настойчиво расспрашивала его о самом мятеже и о причинах столь неожиданного поведения Флетчера, и все ответы командира «Баунти» сводились к одному слову: «Помешательство».

Блай имел контакт (и весьма своеобразный) и еще с одним дальним родственником предводителя мятежников — с неким Джозефом Кристианом, удачливым предпринимателем, владевшим магазином мод на фешенебельном лондонском Стрэнде. Сохранилась одна загадочная расписка, доказывающая, что вскоре после возвращения в Англию командир «Баунти» получил от преуспевающего торговца посылку с тремя приличными ситцевыми платьями, несколькими ярдами хлопчатобумажной ткани, двумя дюжинами лент тесьмы и крупной партией в «двенадцать дюжин сорочек». И все это на сумму 82 фунта стерлингов 8 шиллингов.

Некоторые исследователи выдвигают гипотезу, что таким (вполне издевательским) образом клан Кристианов расплатился с Блаем за тот должок, который Флетчер — якобы — имел перед ним еще со времен стоянки у Мыса Доброй Надежды. Иными словами, существует версия, что капитан «Баунти», встречаясь с членами семьи главного мятежника, предъявил им счет на указанную сумму, которую тогда, два года назад, в мае 1788 года, Флетчер по слухам занял у Блая.

Впрочем, это всего лишь догадки. Ведь сам факт долга, как мы знаем, пока никак не подтвержден документально.

2 октября 1790 года известный лондонский художник-маринист Роберт Додд (Robert Dodd) закончил свою самую известную картину — «Мятежники с „Баунти“ оставляют лейтенанта Блая и часть офицеров и экипажа на волю волн 29 апреля [71]1789». Сегодня весь мир знает ее как просто «Мятеж на Баунти», и это, без всякого сомнения, самая известная иллюстрация тех событий (см. цветную вкладку).

Капитан Блай, в белых кальсонах и белой ночной рубашке, стоя в баркасе в окружении лоялистов, отчаянно и как-то обреченно жестикулирует в сторону некой фигуры, возвышающейся на корме «Баунти» в странном сюртуке и еще более странной шляпе. Должно быть, так художник представлял себе Флетчера Кристиана (или так главного мятежника описал сам Блай? Ведь известно, что Додд консультировался с ним, когда работал над картиной)…

К тому времени лоялисты, члены экипажа баркаса, вернулись в Англию. На разных судах, кто как, на перекладных и с оказией. У многих путь назад занял почти год. Вернулись не все. Из 13 человек, оставленных Блаем в Батавии, домой сумели добраться, как мы знаем, лишь девять. Таким образом в Англию, кроме Блая, Сэмюла и Джона Смита, благополучно вернулись Фрайер, Коул, Пёрселл, Пековер, Лебог, Симпсон, Тинклер, Халлетт и Хэйуорд.