Евгений Скворцов - Мои авианосцы

Оборвался бридель, якорь не держит, ползет по грунту. «Киев» быстро дрейфует в сторону берега и не к мористой его части, а к причалам, где стоит весь надводный флот эскадры и второй дивизии противолодочных кораблей. Пять минут – и громада авианосца навалилась бы на бедную, ничем не защищенную армаду своих же кораблей, обрекая их на гибель.

НАТО могло бы что угодно делать с Северным флотом, ударные надводные силы которого не на один год вышли бы из строя.

Командую: – «Боевая тревога!

– Обрыв бриделя!

– Машинам выполнять приказания машинного телеграфа!»

Без подготовки и прогревания турбин скомандовал:

– пошел шпиль,

– якорь выбирать.

Успели выбрать якорь. Начали работать машинами. По тревоге вбежал на мостик командир эскадры, взял управление кораблем на себя – с записью в вахтенный журнал (так и следует поступать старшему начальнику в экстремальной ситуации в соответствиис корабельным уставом ВМФ СССР).

Крейсер неуправляем, хотя машины и исполняют все приказания с мостика. Корабль развернуло лагом к ветру (под углом в 90 градусов), никакими маневрами в стесненной бухте его уже не заставить быть покорным.

Единственное – удалось отвести беду от причалов, где стояла под погрузкой баллистических ракет подводная лодка стратегического назначения, и то с помощью какого-то маломощного буксира, случайно шедшего по рейду.

Через 17 минут после срыва с бочки крейсер всем корпусом лег на берег бухты Окольная, зажав бедолагу-буксир, пытавшийся до последнего из всех своих жалких лошадиных сил удержать огромный «Киев».

Причал для подачи и приема оружия переломился, как спичка. Его пришлось потом ставить заново, но свою спасительную для «Киева» роль своеобразного кранца (вместе с буксиром) он сыграл. Крейсер лег на берег по всей длине, в как будто приготовленную природой для него лагуну. Буквально в десятке метров от носа корабля были огромные валуны, о которые можно было бы распороть его до основания. В носу находились мощная акустическая станция, погреба с боезапасом, в том числе и ядерным. Подумать страшно.

Произошло это на глазах командования флотом (прямо под окнами штаба), экипажей кораблей, стоящих у причалов, и жителей Североморска.

Конечно, сразу же доложили в Главный штаб ВМФ, Главкому, министру обороны. Красный телефон не умолкал. Командующий флотом адмирал В. Н. Чернавии прямо с аэродрома прибыл на корабль (прилетел с какого-то московского совещания). На «Киеве» уже находились все его заместители.

Чтобы скрыть крейсер, сидящий на берегу, от иностранных судов, идущих в Мурманск, вывели на рейд «ширму» из кораблей. Согнали к нам весь буксирный и спасательный флот, и через два часа после наступления полной воды начали снимать с мели. Все это время В. И. Зуб находился на «красном» телефоне, докладывал обстановку (самая трудная миссия), а я руководил заводкой буксирных концов и, как сказал Главком, «отходом от причала». Как никак корма крейсера с самой уязвимой винто-рулевой группой висела на плаву. Под термином «отход от причала», видимо, шел доклад в Генеральный штаб – чтобы «не дергать тигра за хвост». Ветер немного стих. Снялись с мели, встали на якорь здесь же, на Североморском рейде, осмотрелись. Проверили каждое помещение корабля, К счастью, повреждений не было.

Что же произошло?

Почему звено прочнейшего бриделя лопнуло и разорвалось при таком несильном ветре?

Лабораторное исследование показало, что в звене цепи оказался воздушный пузырь, пустота, работало только 18 миллиметров звена вместо 89. Цепи для «Киева» закупали в Германии. По международным правилам торговли при выдаче сертификата годности стендовые испытания проходит только одна смычка из десяти. В нашей цепи попалось звено с браком, и винить в этом было некого. Пришлось потом для исключения подобных происшествий просвечивать рентгеном каждое звено импортных якорных цепей.

Выводы были сделаны самые серьезные.

Если для флота объявлялась штормовая готовность, например, «Ветер-3», то для «Киева» это

означало «Ветер-2», то есть обязательное присутствие на борту экипажа корабля и командира соединения. Готовность главных машин к немедленной даче хода, дежурство у борта крейсера двух мощных буксиров и так далее. Напряжение было огромным.

Из-за этого авианосцы были изношены раньше времени – что уж говорить о людях, служивших на них.

Другие страны, имеющие авианосцы, учитывая их большую стоимость и ценность, их большую парусность и энергоемкость, базируют их у мощных, защищенных причалов с максимальной предусмотрительностью, не жалея средств.

У нас же, как всегда, средств не хватало. Сделали прекрасные корабли, а базирование не подготовили – как при «царе Горохе». Корабли работали на износ, большинство из них прослужило только четверть положенного срока.

В такой же ситуации оказались и крейсеров проектов «26», «б8-к» и «68-бис».

Второй случай относится к лету 1979 года.

13 числа, в 13 часов, 13 минут зенитная ракета при погрузке упала в тринадцатый ракетный погреб. Повредила 13 боевых ракет. Чертова дюжина. Чрезвычайное происшествие.

Командир соединения является руководителем погрузки. Мне и отвечать. Прибыла большая авторитетная комиссия. Долго разбиралась. Нашли какой-то конструктивный недостаток. Дали информационный бюллетень по однотипным ракетным системам.

Обошлось без тяжелых последствий по счастливой случайности. Не сдетонировал ракетный запас в погребе.

Третий случай произошел в открытом море в 1984 году уже без меня, пишу по рассказам очевидцев.

Командовал кораблем капитан 2 ранга Н. А. Мелах, а соединением – капитан 1 ранга Г. П. Ясницкий. «Киев» вышел в море после ремонта. В районе острова Кильдин потерял ход. Погасли все главные котлы, перестали вращаться турбины и почему-то остановились дизельгенераторы. Корабль омертвел.

Разыгрался шторм, который медленно, но уверенно понес корабль к берегу, в сторону острова. Из-за потери электроэнергии командир не смог даже сделать толкового донесения. Флот переполошился. Более пяти часов он беспомощно наблюдал за дрейфом своего флагмана. Когда до скалистого берега оставались считанные кабельтовы, оба якоря зацепились за грунт. Задержали корабль, порвав при этом стратегический подводный кабель, идущий к ядерному полигону на Новой Земле. Кочегарам удалось как-то растопить один, два, а затем и три котла. Авианосец ожил и своим ходом выбрался из этой тяжелой ситуации.

Я назвал эти дни черными.

Так и было. Изложено и описано все без купюр.

Проплавал я на «Киеве» с июня 1976 года до декабря 1980 года, не пропустив ни одного выхода, ни ближнего, ни дальнего. Радостно сознавать, что первые шаги советского авианосного флота как принципиально нового вида вооружения были пройдены не без моего участия. Радостно оттого, что у меня есть ученики, последователи, которые пошли дальше меня в святом деле защиты Отечества. Грустно оттого, что это была моя последняя корабельная должность.