Евгений Скворцов - Мои авианосцы

Ни одно серьезное учение под руководством флотского командования, не говоря уже о Главнокомандующем ВМФ или его заместителях, ни инспекторские проверки на самых разных уровнях не обходились без нашего участия. Именно в ходе учений и инспекторских проверок при выполнении сложных планов, внезапных боевых упражнений мы решали задачи, определенные нашими функциональными обязанностями.

Особенно показательными были учения и маневры под руководством Главнокомандующего ВМФ, Адмирала Флага Советского Союза Сергея Георгиевича Горшкова. Они всегда тщательно готовились, были, как правило, двусторонними. Главком любил большие учебные сражения. Сам принимал активное участие в их подготовке. Замысел учения, основные его этапы, предполагаемые боевые упражнения формулировал он, а мы в отделах боевой подготовки, в других управлениях, отделах и службах готовили их. Просчитывали и выверяли ожидаемое решение сторон в каждом эпизоде. Не раз приходилось ходить к Горшкову с просчитанными вариантами этапов учения, пока он не утвердит оптимальный. Но каждый разработчик знал, что в ходе учения, в зависимости от сложившейся обстановки, Главком обязательно даст непредвиденные вводные. Изменит и усложнит план, внезапно прикажет выполнить боевые упражнения с применением самых сложных видов оружия. Все знали, что он поставит командующих сторон (командиров объединений, соединений ударных групп и кораблей) в такое положение, которое заставит раскрыть себя, искать не-

стандартные решения, проявить талант, искусство ведения боя.

Именно в ходе вот таких учений Главком как бы изнутри изучал своих подчиненных, командующих и командиров. Определял их перспективы, их служебный рост. Как правило, это были безошибочные суждения.

Бывало, обучаемый проявлял себя тугодумным начальником (не в обиду будет сказано тем, кто вдруг увидит себя, читая эти строки), привязанным к шаблону или принятой схеме боя, терял контроль обстановки и управление силами, а в конце концов отдавал бой. При этом проигравших не было: это учеба. На разборе ему будет выдано, как говорится, сполна. Но в то же время будет дана возможность взять реванш в ходе боевой подготовки или на следующих учениях.

Это обнадеживало проигравшего. Не надо говорить, как он после этого стремился заслужить прежнее уважение Главкома.

Особенно крупные мероприятия планировались на оперативно-тактических учениях по «разгрому» авианосно-ударных соединений или ракетных группировок вероятного противника, коим всегда были ВМС США. В этих случаях привлекались все разнородные силы флота и даже отдельные силы других родов и видов войск страны. На больших океанских просторах развертывались ударные и обеспечивающие подводные лодки, крупные группировки надводных сил, основу которых составляли ракетные корабли, тяжелые атомные и авианосные крейсера и ударные объединения морской ракетоносной авиации.

Действовали они, как правило, по единому плану, под единым командованием. Иногда наши учения совмещались по срокам с большими учениями флота НАТО или ВМС США, Англии, Не секрет, что мы отрабатывали задачи уничтожения ударных группировок сил «противника». Вот и двустороннее учение: каждая сторона действует в соответствии со своей тактикой, только без практического применения оружия.

А итоги подводили в лабораториях Военно-морской академии, оперативном управлении ВМФ и научно-исследовательских институтах. Там подделки практически исключались. Компьютеры считали беспристрастно, истинная картина была видна. Одно могу авторитетно утверждать – был паритет. Грозную и великую силу представляют собой авианосно-ударные соединения ВМС США. Но и наши группировки не были «бумажным тигром», они решали в учебных сражениях совершенно реальные задачи по разгрому сил противника. Американцы отдавали себе в этом отчет и признавали паритет, считали нас реальной внушаю-щей уважение силой.

Каждое учение, на каком бы уровне оно ни проводилось, заканчивалось подробным поучительным разбором. Хороший, грамотно и всесторонне проведенный разбор учения под руководством высших морских начальников – это учеба, школа, академия. Такие классические разборы всегда проводил адмирал Горшков. Это была действительно академия. Результатом такого разбора, как правило, становилась долгосрочная программа действий центрального аппарата ВМФ, командования флотов и научно-исследовательских учреждений.

Снова в службе мне повезло. Я много ездил на флоты в составе комиссий, возглавляемых С. Г. Горшковым. В каждой поездке приобретал для себя много нового для дальнейшей работы в центральном аппарате. Да и не я один. Все мои коллеги и старшие товарищи, прошедшие службу под руководством Главкома, впитали в себя методологию отношения к развитию флота, благодаря строгости его подхода к службе. Критериями оценки деятельности у него были: – способность широко и масштабно мыслить, – правильно учитывать военный опыт, особенно Великой Отечественной войны; – постоянный поиск нового, – профессиональная компетентность, – преданность флоту.

Он не разменивался на мелочи, с какой бы категорией обучаемых ни общался, Что греха таить; иной раз присутствуешь на разборе или при подведении итогов масштабных мероприятий или этапов боевой подготовки, где очень большой начальник добросовестно зачитывает четырехчасовой доклад, подготовленный не им, и становится стыдно за него. Вместо краткого и критического анализа результатов, конкретной программы, слышишь избитые, трафаретные формулировки и стереотипные поучения: надо… должна земля гореть под ногами… покончить… каленым железом. Такой «доклад» слушают не младшие офицеры в начальных должностях, а опытные, наделенные большой властью и ответственностью военачальники, руководители, от которых зависит реальная боевая готовность флота. Сидишь в зале и думаешь; а ведь ничего не изменится после вашего «доклада», товарищ «большой начальник». Вы сами не верите в то, что говорите. Истинного положения дел не видно. Одно перечисление фактов, лежащих на поверхности. Как дальше будут работать Ваши подчиненные по какому стратегическому направлению идти? Вопросы, вопросы,,.

Главком Горшков таких вещей не допускал.

Каждое его выступление было продумано до мелочей. Может быть, он не на все вопросы давал ответы. Но собственные взгляды на судьбу флота всегда доводил четко и доходчиво, он ими смело делился. Любую аудиторию приводил к совместному решению наболевших, самых актуальных, ключевых, с его точки зрения, проблем. Будучи непререкаемым авторитетом, он не чурался людей, дорожил их мнением. Не было случая, чтобы он сошел с корабля, на котором плавал, не побеседовав с командиром. Я в разных должностях много плавал с Горшковым. Был участником таких бесед, они всегда западали в душу.