Евгений Скворцов - Мои авианосцы

В натуральную величину выполнена рубка авианосца со всеми приборами, расчетом главного командного пункта корабля, расположенными ниже основными отсеками.

Взлет и посадка самолетов на авианосец с реальным звуковым и визуальным сопровождением демонстрируется в виде стереофильмов; на огромных экранах показывают все операции отдельно в носовой, отдельно в кормовой частях корабля. Впечатление колоссальное. Американцы знают, чем и как пронять душу налогоплательщиков. Были мы на американских боевых кораблях. Здесь они нас ничем не удивили. Кстати, и проблемы на флоте у них те же, что и у нас.

Возвращаясь к Соглашению, должен отметить, что эффективность действия его с каждым годом возрастала. За восемь лет работы я заметил разительные сдвиги к лучшему.

До заключения Соглашения в 1972 году количество и сложность инцидентов никто не оценивал. Но их было очень много, и все они были тяжелыми. На заседаниях корабельных рабочих групп экспертов обсуждались сотни инцидентов. Соглашение поставило заслон нарушениям морской этики. Командиры кораблей и соединений получали строгие взыскания за отступление от него. Консультативные встречи хоть и проходили в духе доброжелательства, но тем не менее были острыми.

Особенно трудной была встреча в Москве после трагической гибели «Боинга-747», сбитого нашими ракетами в Тихом океане. Это только сейчас опубликовали сенсационные данные о том, что «Боинг» выполнял разведывательный полет по заданию ЦРУ, взяв на борт пассажиров, на которых организаторам полета было наплевать. А в то время стоял такой шум («империя зла», «кровожадный СССР»), что нашего голоса правды не было слышно даже внутри страны. (Кстати, а были ли там на борту пассажиры вообще и в каком количестве? Серьезных доказательств их пребывания на борту ни на дне моря, ни на месте катастрофы не обнаружено.)

Переговоры американцы вели предвзято. Весь мир считал нас агрессорами, способными уничтожать мирные гражданские суда. Обломки самолета были найдены в районе-острова Манерон вблизи наших территориальных вод. Все кинулись искать «черные ящики» самолета на глубине 180 метров. В районе поиска находилось более 200 кораблей и судов советских, американских, китайских, корейских, японских. Чего там только не было; плавкраны, рыболовные траулеры, плавбазы со спецаппаратурой, тральщики с боевыми тралами, сторожевые корабли, спасательные суда, водолазные боты, эсминцы и даже крейсера.

Главная задача – найти и поднять «черные ящики».

В них – интересы государств, в них оправдания и обвинения, справедливость и вероломство, правда и ложь.

Наконец черные ящики оказались в Москве.

Стали подводить итоги. Пока наши корабли искали и поднимали ящики, не очень-то обращая внимание на соблюдение Соглашения, американцы скрупулезно фиксировали на пленке все наши нарушения. На каждом заседании нашей рабочей группы они запускали видиомагнитофон и демонстрировали нашу русскую безалаберность. Пришлось честно признать те нарушения, которые были очевидными, и отвести спорные, когда можно было считать подбор доказательств предвзятым. Я предложил: в следующий раз, если произойдут подобные экстремальные события, производить съемки с вертолета, чтобы были видны суда и корабли обеих стран. В итоге количество предъявленных друг другу нарушений сравнялось, их было примерно по 50 с каждой стороны.

Это очень много. Но ведь и обстановка была совершенно необычной. Американцы, и прежде всего контр-адмирал Альтвег, возглавлявший корабельную группу экспертов, прекрасно сознавали это и согласились с нашими аргументами. Они преподали нам урок оперативности и предметности в решении юридически спорных вопросов при организации консультативных встреч по Соглашению.

Надо признать, что мы с американцами пошли на компромисс, так как само существование

документа находилось под угрозой. Это был пик обострения отношений между СССР и США. Политика конфронтации, проводимая обеими сторонами, могла погубить Соглашение, разорвать его. Только благодаря здравомыслию ведущих переговоры представителей ВМФ СССР и ВМС США удалось его сохранить.

Не скрою, результат переговоров вызвал вздох облегчения у Главнокомандующего, Главного штаба ВМФ, Министерства обороны и Министерства иностранных дел СССР. По флотам была дана директива Главнокомандующего: не допускать нарушений Соглашения в любых условиях плавания. И уже к середине восьмидесятых годов мы дошли до десятков, а затем до единичных взаимонарушений. Впоследствии подобные соглашения на межправительственном уровне были заключены и с другими странами; с Англией, Францией, Канадой, Норвегией, Италией, Грецией.

И наконец, еще один аспект деятельности на службе в центральном аппарате. Это – заказ надводных кораблей, участие в их создании, приеме в состав ВМФ и освоении на флоте.

Наш отдел был той инстанцией, без согласования с которой ни одно тактико-техническое задание на корабль, ни один акт приемки, ни одна задача по линии боевой подготовки не могли быть запущены в производство. За восемь лет службы в Москве мы рассмотрели десятки новых проектов надводных кораблей: ракетных и торпедных катеров, тральщиков, сторожевых кораблей, эсминцев, десантных кораблей, крейсеров и авианосцев, даже экранопланов (экспериментальный летательный аппарат типа самолета, который почему-то проходил через отдел как надводная единица.) На каждый проект надо было выдать полный пакет документов: курсы боевой подготовки, програмно-методические и другие нормативные документы. В них должны были быть учтены все виды новейшего вооружения кораблей. Это очень сложное дело. Очень сложными были сами корабли. Достаточно упомянутьтяжелый атомный ракетный крейсер типа «Киров», ракетный крейсер «Слава», большой десантный корабль типа «Иван Рогов», новейший десантный корабль на воздушной подушке типа «Зубр», эсминец проекта 956 типа «Современный», большой противолодочный корабль проекта 1155 типа «Удалой». Освоение этих кораблей шло тяжело. Приходилось иногда неделями сидеть на головном корабле, чтобы вписать в руково-

дящие документы «умные» положения. Все документы в конце концов6 были разработаны и выданы. Головные корабли, а за ними и серийные отрабатывали боевую подготовку по новым, характерным только для них «курсам» и имели все необходимые нормативные и программно-методические документы.

На этом можно было бы закончить повествование о моей флотской службе. Но приходят новые воспоминания, которые просятся на бумагу. Может быть, они покажутся наивными прописными истинами тем, кто проходил службу в мои времена, в мою эпоху. Однако я думаю, что для будущих офицеров флота, на чью долю выпадет восстановление разрушенного ныне флота, воссоздание всех структур корабельной жизни и организации, они могут стать откровением и некоторым руководством. Не сможет Россия быть Великой Державой без флота. В будущем ей понадобится традиционно мощный флот для защиты государственных интересов. Стало быть, и эти скромные записки могут послужить делу.