Анатолий Вахов - Фонтаны на горизонте

С Даниловым из семнадцати рабочих осталось только семеро. Пантелей Никифорович прогудел:

— Маловато нас, конечно, ну, да ничего.

Но тут в круг света вступил еще один человек — в ватнике, в пушистой шапке и брюках, перевязанных у щиколотки.

— Капитана, — высоким гортанным голосом сказал он, обращаясь к Данилову, — моя хочу лаботай! Моя, — он сделал паузу, как видно подыскивая нужные слова, — шибко много солнца, лаботай далеко, далек... Чик-чик, и рыба — фангули![45]

Фангули — конец (китайск.).

Данилов, приглядевшись, увидел темное скуластое лицо китайца с блестящими глазами. В них было тревожное ожидание, Данилов обрадовался приходу нового товарища, но значения его словам не придал.

Ли Ти-сян! — назвал себя китаец.

Ну, давайте начнем! — сказал Данилов, подступая к туше.

Ли Ти-сян с волнением взялся за флейшерный нож. Вот когда пригодится то, что он узнал на чилийской китобойной флотилии. Ведь там он видел, как разделывали китов. Он сейчас поможет русским товарищам в их трудном положении.

Ли Ти-сян поднял нож и уверенно сделал надрез на темной коже туши...

Степанов и Северов тем временем беседовали в каюте с Хардингом.

Развязно откинувшись на спинку стула, американец покуривал сигарету и, щуря глаза от дыма, говорил:

Разделка кита — очень сложная операция. Навыки для этого приобретаются годами.

Сколько времени разделывается кит на базе «Калифорния»? — спросил Северов.

О, там другое дело, — Хардинг описал сигаретой круг в воздухе, — там специалисты...

Степанов спросил:

Почему не пущены в ход пилы, лебедки?

О, до них дойдет очередь, — махнул небрежно рукой американец. — У вас нет оснований для тревоги. С первым китом всегда так бывает. Надо, чтобы люди освоились с новой работой.

Говорил он уверенно. Помполит и капитан не стали спорить с американцем. Только перед уходом Северов спросил Хардинга:

— Вы завтра разделаете кашалота?

- О да! Я по-новому поведу дело, — важно закивал американец.

Оставшись наедине, капитан и помполит невесело посмотрели друг на друга. Северов сказал:

— Не верю я этому наглецу. Он ничего не умеет делать.

- Посмотрим еще завтра, — произнес Степанов.

- А потом? — спросил Северов.

- Бригадиром по разделке поставим Данилова. Он осилит! — В голосе помполита слышались теплые нотки.

3

С рассветом Курилов забрался в бочку на фок-мачте. Низкие дождевые тучи затянули небо. Серое море было покрыто рябью. Поеживаясь от холода, Леонтий осматривал водный простор.

Можура, взволнованный, стоял на палубе. «Шторм» шел полным ходом. Успех китобойца «Фронт» задел капитана, всю команду. Каждому хотелось, чтобы их судно прибуксировало на базу первого кита.

В это утро Курилов думал: «А не пропустил ли я кита? Мог просмотреть — принять фонтан за пенящийся бурун?» Леонтий не отрывал бинокля от глаз. В каждом гребешке волны ему чудился фонтан.

День прошел в напрасных ожиданиях. И только на следующее утро первый кит был обнаружен со «Шторма» неожиданно просто. Сумрачный рассвет сменился серым утром. Курилов, поеживаясь от холода, был на своем месте. Осматривая море, такое однообразное и в то же время непрерывно меняющееся, он задержал взгляд на небольшом, как ему вначале подумалось, рифе. Риф одиноко выступал из воды, отшлифованный волнами, темно-серый с синим оттенком. И в этот же момент Леонтии, скорее чутьем, чем сознанием, понял, что перед ним кит с маленьким плавником на спине.

— Кит! Кит! Слева по носу кит! — закричал он не своим голосом. В нем одновременно звучали и радость и растерянность.

В одно мгновение палуба ожила. Забегали люди. Животное лежало неподвижно, затем, вздрогнув от шума винта, стало уходить.

Слива побежал к гарпунной пушке. Можура окликнул его:

— Боцман! Зови Грауля, что он — оглох, что ли?

Капитан вел судно за китом, боясь потерять, выпустить его из виду. Грауль медлил. Можура сунул пустую трубку под усы, ругнул про себя гарпунера. Кит нырнул. Лишь тогда, наконец, вышел Грауль.

Неторопливо натягивая перчатки, он оглядел пустынное море, поднялся на капитанский мостик и пожал плечами, точно спрашивая: «Где кит?»

— Ушел в воду, — сердито буркнул Можура и, выхватив изо рта трубку, показал мундштуком в море.

Грауль, точно не замечая капитана, посмотрел на Курилова.

Можура хмурился, нервно подергивая ус.

— Кит! — послышался голос Леонтия.

С высоты мачты ему было хорошо видно, как кит поднимался к поверхности. Он был метрах в тридцати слева по борту от «Шторма». Леонтий сообщил и об этом.

Едва голова кита показалась в пене взбаламученной воды, как Грауль вскрикнул:

— Блювал! [46]

Блювал — редко встречающийся голубой кит, самый крупный по размерам. Эта порода китов в прошлом веке была основным объектом промысла и подверглась истреблению. — и ринулся по трапу к пушке.

Лицо гарпунера преобразилось, глаза смотрели молодо, в них появились хищные огоньки.

Кит всплыл, выпуская высокие, более десяти метров фонтаны, похожие на огромные колонны.

— Польный, самый польный! — кричал Грауль, — Гросс вал!

Лицо его исказилось. Он был охвачен страстным желанием убить голубого кита. А блювал, словно дразня его, все дальше уходил от судна. Началась погоня. Через несколько минут животное нырнуло опять и снова появилось далеко в стороне. «Шторм», стремясь настигнуть его, метался по морю. Проходил час, второй, а кит все еще не подпускал к себе охотников: он и под водой хорошо слышал шум винта. Можура начал нервничать, часто не разбирал, путал сигналы Грауля. Шли часы.

— Стоп, машина! — неожиданно приказал Можура, когда кит вновь ушел в глубину.

«Шторм» шел по инерции. Можура крикнул Курилову:

— Где кит?

Леонтий молчал. Томительно шли секунды. «Шторм» уже начинал терять ход, когда из бочки донеслось:

—Всплывает слева по корме!

— Полный вперед! — скомандовал Можура. — Право руля!

Машина заработала в момент всплытия животного, и судно смогло подойти к нему почти на двадцать метров.

Грауль, не отходивший от пушки, прицелился и выстрелил. Гарпун вошел глубоко в спину кита. Блювал рванулся с такой силой, что судно зарылось носом в воду и волна скинула Грауля с площадки на палубу.

В ту же секунду послышался треск: это рухнула фок-мачта. Леонтий выпал из бочки. Из носа у него хлынула кровь. К Леонтию бросились матросы.

Грауль, вскочив на ноги, кричал механику у лебедки:

— Травийт линь, травийт!

Блювал тащил за собой судно с такой скоростью, что вода то и дело обдавала палубу. Грауль дрожащими руками перезаряжал пушку.

От второго гарпуна кит застыл на месте. Только когда он был подтянут к борту, Можура заметил, что ветер давно разогнал тучи и море сверкало. День был на исходе.