Анатолий Вахов - Фонтаны на горизонте

— Вот тебе и лучший гарпунер мира! А что же от

других ждать!

— Хорошо хоть, что он свою вину признал, — сказал Степанов.

- Извинением Курилова с койки не поднимешь. — Можура яростно набивал трубку табаком. — Так как же мне быть?

- Ремонтироваться будете в Петропавловске, — ответил Северов. — Туда уже сообщили. Обещают быстро установить мачту.

- Когда идти в Петропавловск?

— Завтра утром.

Китобоец «Труд» вернулся к базе без добычи. Киты в районе его плавания не попадались. На судне было тихо. Члены экипажа ходили сумрачные. Степанов послал к ним Гореву прочесть лекцию, подготовленную ею вместе со Старцевым.

Девушка охотно согласилась. Ей хотелось взглянуть на франта-капитана, как она называла про себя Орлова. За время стоянки во Владивостоке они почти не виделись.

— Заодно лучше познакомишься с экипажем. Там много молодежи. Работы для комсомольской организации — непочатый край, — напутствовал помполит.

Китобойные суда стояли у борта базы. Горева по трапу спускалась на «Труд». Ей оставалось сделать еще шаг, чтобы ступить на палубу, как раздался отчаянный крик:

— Фрау... вумен... ноу, ноу![48]

Фрау — женщина (немецк.); вумен — женщина (аиглийск.); ноу — нет (английск.)

Расталкивая матросов, стоявших около трапа, Андерсен загородил девушке дорогу, выставив вперед руки. Лицо его исказилось.

— Да ты что, рехнулся? — взял гарпунера за плечо Журба. — Это же наш работник, понимаешь? С базы.

Журба показал гарпунеру в сторону «Приморья», но тот ничего не хотел слушать. Он, как автомат, повторял:

— Ноу, ноу, ноу...

На шум вышел Орлов. Увидев Гореву, он неожиданно для себя обрадовался и строго спросил гарпунера:

— Почему вы не пускаете товарища на судне?

Андерсен не был пьян. Он только что проснулся и вышел на палубу поразмяться. Норвежец поднял на капитана глаза, и Орлов увидел в них испуг.

— Женщина хочет прийти на китобойное судно, — заговорил Андерсен. — Это принесет нам большое несчастье. Женщин на китобойные суда не пускают!

Вы говорите ерунду! — рассердился Орлов.

Я знаю, что большевики не верят в примету, — быстро проговорил Андерсен. — Это ваше дело — не верить. Но если женщина войдет на это судно, — я разрываю договор. Я не хочу быть несчастным.

Капитан перевел свой разговор с гарпунером экипажу. Послышались сердитые голоса:

— Нечего фокусы устраивать. Пусть комсорг поднимается на палубу.

Орлов задумался, не зная, как поступить. Горева насмешливо крикнула ему:

— До свидания, капитан!

Матросы взглядами проводили ее. Горева вернулась на «Приморье» и спустилась на стоящий у другого борта «Шторм».

Андерсен вытер вспотевший лоб и, не обращая внимания на недовольные возгласы моряков, подошел к борту, деловито плюнул в воду, затем перешел к другому борту и снова плюнул.

— Колдует, — сказал Журба. — Темнота заграничная!

Норвежец ушел в каюту.

Орлов был зол на Андерсена. В его ушах все еще звучал насмешливый голос Горевой: «До свидания, капитан!» К тому же ее приняли на «Шторм».

Действительно, Грауль к приходу девушки отнесся приветливо и вежливо поклонился. Моряки собрались в кают-компании. Увидев Гореву, Слива скатился в кубрик, сбросил рабочую блузу, надел зеленый свитер с вышитыми на нем белыми оленями, вылил на голову чуть ли не целый флакон одеколона и явился на лекцию.

Одеколоном от него несло так густо, что моряки весело посмеивались:

Душистая Слива! Скоро боцман прикажет духами скатывать[49]

Скатывать — обливать, мыть. палубу.

Товарищи! — начал Слива. — Данный лектор... извиняюсь! — Он повернулся к Горевой: — Ваше имя и отчество?

Просто Горева, — улыбнулась девушка.

— Очень приятно, — Слива прижал руку к сердцу. _ Слива Филипп Филиппович — боцман этого выдающегося китобойца. Будем знакомы.

Он пожал руку девушки и обратился к присутствующим:

— Товарищ Горева имеет до вас слово!

Она, взглянув с улыбкой на забавного боцмана, начала свой рассказ. Моряки узнали и о том, что собой представляют киты, и о том, как с древних времен развивалась охота на морских гигантов, и о том, как используется продукция китобойного промысла, и о многом другом.

— Огромные доходы от китобойного промысла, — сказала в заключение Горева, — привели к тому, что между китобойными компаниями разгорелась ожесточенная борьба. Дело иногда доходило и до уничтожения китобойных судов конкурентов. Норвежские, немецкие, французские, а позднее особенно американские компании всячески стремились не допустить развития китобойного промысла в других странах, и в первую очередь в России. Только при Советской власти в нашей стране создана первая китобойная флотилия. Наша флотилия...

Горева, откинув прядь пушистых волос, упавших на раскрасневшуюся щеку, закончила лекцию и опустилась в кресло. Моряки, внимательно слушавшие ее, задвигались, заговорили.

Так, значит, сердце у голубого кита тяжелее крупного битюга? — все еще не веря, спросил кто-то из матросов.

Да! — кивнула Горева, заглянув в лежавший перед ней конспект. — А язык весит больше трех тонн!

Мама дорогая! — воскликнул Слива. — Вот так сердечко!

Тебе бы, Филипп Филиппович, такое, — хохотнул матрос. — Во всех бы девушек Камчатки влюбился.

Он и своим обходится, — подхватил другой. — В Ленинграде у него Маша, в Одессе — Саша, во Владивостоке — Глаша...

Моряк, встретившись с грозным взглядом боцмана, неожиданно умолк на полуслове, а Слива, моментально изменив выражение лица, любезно обратился к Гревой:

— Спасибо, товарищ Горева, за увлекательную лекцию. - Он осторожно взял ее под локоть и помог выйти на палубу.

Провожая девушку, боцман думал о последних словах ее лекции: «Иностранные китобойные компании всегда мешали русским китобоям...» Авария с нашим судном? Случайно это или нет? Грауль-то иностранец да еще из фашистской Германии.

Тут же Слива решил навестить Курилова. Леонтий сообщил, что у него побывал Грауль. Филипп Филиппович, склонив голову и закрыв один глаз, сказал:

— Мухомор — красивый гриб, а надкусишь — и в ящик можешь сыграть...

Когда Горева вернулась на «Приморье», Степанов спросил:

Что, не пустил на «Труд» гарпунер?

Дикость какая-то, — возмутилась Нина, почему- то больше досадуя на Орлова. — И капитан там тоже ведет себя странно. Не мог одернуть гарпунера!

Орлов поступил правильно, не допустив конфликта с Андерсеном, — сказал Степанов. — Нам надо проявлять выдержку и на всякие штучки реагировать спокойно.

В тот же день Степанов побывал на китобойце «Фронт». Нильсен встретил его радостной, несколько подобострастной улыбкой. О, теперь Олаф больше не относился настороженно к русскому комиссару!