Роберт Говард - Долг стрелка

Я приказал Голландцу зажечь еще одну спичку, чтобы не заблудиться в лабиринте и не упасть в какую-нибудь пропасть. В тусклом свете мы определили, что находимся в широком тоннеле, несомненно, выдолбленном человеком. Мы глядели на ровные стены и куполообразный потолок, и тайны прошлого навевали на нас благоговейный ужас. Тоннель был очень старым, стены его закоптились от огней факелов, пол был выщерблен многими ногами.

Мы двинулись дальше на ощупь в полной тишине и темноте. Наконец коридор сузился, и мы наткнулись на еще один пролет ступеней. Он был недлинным и привел нас к более широкому тоннелю, из которого в разные стороны расходились темные ходы. То был настоящий лабиринт. Мы пошли по главному тоннелю, нащупывая дорогу во тьме.

Я почувствовал какой-то неприятный странный запах. Сначала он был едва заметен, и, когда я сказал о нем Голландцу, тот засмеялся и объяснил все затхлостью и гниющими водорослями. Но чем дальше мы продвигались, тем сильнее он становился.

Теперь ход начал изгибаться и закручиваться, как серпантин, от него разбегались все новые ходы. Я испугался, что мы потеряем друг друга в темноте, уклонившись от основного тоннеля, и предложил Голландцу взять меня за руку. Мы ускорили шаги и уже значительно легче стали продвигаться по извилистому коридору, не рискуя попасть в боковой ход.

Запах становился все сильнее. Он подавлял и отталкивал. Казалось, он нес в себе какую-то угрозу. Я поймал себя на мысли о лежащей в засаде вонючей рептилии и с содроганием обернулся. Темнота вдруг стала ощутимой и зловещей, готовой прыгнуть нам на спины.

Усталый Голландец, казалось, не замечал таящейся здесь угрозы. Только я хотел поделиться с ним своими опасениями, как до меня донесся чуть слышный звук, словно кто-то крался за нами. Сперва этот звук показался мне плодом воображения, потом меня охватила паника. Я потерял всякий интерес к исследованию древнего лабиринта, где со всех сторон подстерегала неведомая опасность. Меня колотил озноб, мне нестерпимо хотелось оказаться на солнечном свете.

А звук между тем становился все отчетливее. Я остановился, велел Голландцу замереть и внимательно прислушался. И точно — теперь ясно слышался такой звук, словно кто-то пытался бесшумно двигаться за нами. И это не был звук шагов. Страх нахлынул на меня, как холодный ветер, страх перед Неизвестным, которое даже дикого жителя Тихого океана ввергло бы в панику. Была ли это лишь летучая мышь, как предположил Голландец, или некое таинственное чудовище, выжидающее удобного случая на нас напасть?

Уходить от опасности гораздо тревожнее, чем приближаться к ней. Вынув длинный нож, я крадучись вернулся. Не успел я миновать и дюжину ступенек, как меня обуял необъяснимый ужас. Но я тут же подавил его, проклиная себя за трусость. Преодолев страх, я поспешил обратно к Голландцу, твердо зная, что где-то в темноте прячется нечто зловещее, ожидающее, когда я шагну в его пасть!

— Что там такое? — недовольно произнес Голландец. — Зачем оно блуждает взад-вперед? Я же чувствую, янки, там что-то есть! Что это за тварь?

— Тихо, ты! Следуй за мной бесшумно, но быстро!

Пробираясь дальше по коридору, мы снова услышали тихий звук. Существо остановилось, когда мы повернулись к нему. Теперь Оно снова ползло за нами, постепенно приближаясь. Голландец хотел зажечь спичку, но я велел подождать. Моя рука, ощупывавшая стену, коснулась того, что я искал: бокового отверстия. Таща за собой Голландца, я скользнул в дыру, и мы в тревожном ожидании крепко прижались к стене. То был отчаянный риск, но еще рискованнее было двигаться по коридору, когда тебя выслеживает невесть кто.

Запах усиливался.

А затем мы услышали Его. Голландец сжал мою руку, как стальными клещами. Я вдруг ощутил приступ тошноты. Подобного звука я никогда в жизни не слышал, в нем было что-то нездоровое и ненормальное, и этот звук явно издавало то, что кралось за нами в темноте.

Представьте себе дюжины огромных змей, извивающихся по дну тоннеля, тянущих и толкающих огромное, мясистое, колеблющееся тело, не поддающееся никакому описанию! Это было нечто немыслимое; но теперь легко объяснился ужасный, скользящий, неестественный шум, который издавало, приближаясь, это существо. Оно ползло и скользило по коридору; на мгновение мы были одурманены его тошнотворным запахом, когда Оно проползало перед нашим лазом. Мы стояли, скорчившись от отвращения и страха. Протянув руку, мы могли бы дотронуться до твари, но продолжали стоять неподвижно, застыв от ужаса. В темноте мы не могли ее видеть, но представили себе гигантские размеры чудовища и угрозу, которую оно представляло. Мерзкий запах почти отравил нас, но вот монстр прошлепал, проскользил мимо нашего укрытия, и звуки его движения стали постепенно затихать. Очевидно, он следовал за нами на звуки наших шагов. Он не увидел нас и не уловил нашего запаха, иначе обязательно проскользнул бы в этот ход.

Обливаясь холодным потом, мы поспешили по узкому, извилистому коридору, боясь, что очередной поворот слепо вышвырнет нас в основной тоннель, прямо в пасть отвратительного монстра. Мы давно уже потеряли всякое представление о направлении и блуждали вслепую, не осмеливаясь зажечь спичку, чтобы не привлечь чудовище. Теперь я понимаю, что чувствуют мыши, когда их преследует змея!

Вдруг впереди мы увидели блеклый свет, ускорили шаги, очертя голову поспешили по тоннелю и оказались в гигантской круглой пещере. Она была так огромна, что мы в ужасе остановились. Стены исчезали в размытом свете, потолок был едва виден и нависал над нами, как серое облако. Пещера, несомненно, тоже была делом рук человеческих. Ровные стены испещряли потускневшие от времени рисунки, едва различимые в тусклом освещении. Мы заметили, что пол пещеры покрывает слизь, словно по нему ползали огромные улитки. Отверстие, через которое мы сюда попали, имело форму арки, и через одинаковые промежутки в стенах были проделаны такие же отверстия. Определить источник света нам не удалось, но мы предположили, что он струится с потолка. Значит, пещера находится недалеко от поверхности.

Мы двинулись к центру пещеры, и вдруг Голландец с криком схватил меня за руку и в тот же миг вскинул револьвер. Напрягая зрение, мы вгляделись в полумрак. Недалеко от задней стены виднелась гигантская фигура. Мы напряженно ждали, что будет дальше, но фигура не двигалась и казалась неживой.

Вдруг Голландец рассмеялся истерическим смехом:

— Каменный бог! Это статуя, Янки, идол!

Теперь он смело приблизился к фигуре. Это действительно оказалась статуя — огромная, мрачная, безобразная, напоминающая о заре человечества, когда люди предавались уродливым мечтам и создавали уродливых богов. У идола были кривые ноги, в одной огромной вытянутой руке он сжимал некий непонятный символ. Пальцы второй, опущенной, руки были широко расставлены почти под прямым углом к туловищу. На лице застыло зверское выражение: отвисшие губы, торчащие вперед кривые клыки, плоский нос с широкими ноздрями, низкий, покатый лоб, близко посаженные глаза. В целом создавалось впечатление уродства и нарочитой ненормальности, а не низкопробного произведения искусства.