Роберт Говард - Стервятники Техаса

— Почему бы тебе не вызвать Мак Наба? — усмехнулась девушка. — Судя по тому, как работают помощники Миддлтона, нужно будет вызвать еще трех из вашей команды, чтобы отправить меня в каталажку!

— А кто-то говорил что-то о тюрьме? — Взгляд Коркорана пробежался по её рубиновым щекам, алым полным губам, которые являли яркий контраст с её белоснежными плечами. Глория тряхнула гривой желтых волос, словно необъезженный жеребенок.

— Так ты не арестуешь меня? — она, казалось, вздрогнула в замешательстве от этого неожиданного заявления.

— Нет. Я всего лишь сдержал тебя, чтобы не прикончила ту девушку. Если бы ты выбила ей мозги с помощью этого шара из слоновой кости, я вынужден был бы тебя арестовать.

— Она оболгала меня! — Глаза Глории все еще сверкали, а грудь высоко поднималась.

— Это не повод устраивать представление, — отрезал техасец. — Если дамы хотят подраться, то пусть делают это не на публике.

Высказавшись, Коркоран отвернулся. Резко выдохнув, он, казалось, одним взглядом разогнал толпу. Напряжение, повисшее в воздухе, разом развеялось, словно дым, а большая часть зрителей радостно устремилась к бару. Инцидент был забыт, затерявшись среди множества подобных. Вновь смешиваясь с пронзительным женским смехом… зазвучали веселые мужские голоса, а стаканы зазвенели у стойки.

Глория заколебалась, пытаясь поправить разорванное платье на животе и краем глаза наблюдая за Коркораном, который отправился было к выходу. Девушка двинулась следом, но, когда она коснулась руки техасца, тот резко обернулся, как кот, и в руке его блеснул пистолет. И Глория отпрянула, увидев, как блеснули его глаза, угрожающе, хищно, как у пантеры, изготовившейся к прыжку. Мгновение — и все исчезло: стрелок оценил ситуацию и признал ее безопасной.

— Она лгала обо мне, — повторила Глория, словно собираясь именно этим оправдать свое поведение. — Она драная кошка.

Коркоран оглядел девушку с ног до головы, словно он не слышал её. Его взгляд обжег её, словно настоящее пламя.

Глория замялась в замешательстве. Прямые откровенные взгляды были ей не в новинку, но с такой почти детской простотой, как у техасца, она никогда не сталкивалась. Он обратился к ней так, словно вовсе не слышал того, что она только что проговорила.

— Позвольте, я куплю вам выпить. Где мы сможем присесть?

— Нет. Сначала мне нужно пойти переодеться… И еще, хочу сказать тебе спасибо за то, что удержал меня от убийства Кончиты. Она шлюха, но я не хочу, чтобы у меня на руках была её кровь.

— Все в порядке.

Глория внезапно обнаружила, что ей трудно разговаривать с этим новым помощником шерифа, и не могла понять, почему ей хочется продолжить этот разговор.

— Мак Наб как-то арестовал меня, — брякнула она невпопад, а глаза её расширились, словно девушка вспомнила о несправедливости. — Он сказал какую-то гадость, и я ему залепила пощечину. Он собирался отправить меня в тюрьму за сопротивление представителю закона! Миддлтон приказал ему меня отпустить.

— Мак Наб — дурак, — медленно проговорил Коркоран.

— Именно. У него неприятный нрав, и он… Что это?

На улице раздались беспорядочные выстрелы. А потом кто-то радостно закричал.

— Какой-то придурок палит в салуне, — пробормотала девушка и наградила своего компаньона странным взглядом, словно пьяная пальба в воздух была чем-то необычным для этого дикого шахтерского лагеря.

— Миддлтон сказал, что это нарушение закона, — проворчал Коркоран, отворачиваясь.

— Подождите! — неожиданно воскликнула она, попытавшись схватить стрелка за руку. Но тот уже выскользнул на улицу, а Глории пришлось остановиться: на плечо её легла чья-то рука. Повернувшись, она побледнела, увидев точеное лицо Туза Брента. Игрок почти бережно удерживал девушку на месте, но в этом жесте чувствовалась уверенность и угроза. Вздрогнув, Глория замерла, словно окаменела, а Коркоран, не подозревавший, какая драма разворачивается у него за спиной, исчез на улице и растворился среди ночных теней.

Шум шел из салуна «Вождь черноногих», расположенного чуть дальше по улице на той же стороне, что и «Золотая подвязка». Несколько широких шагов, и Коркоран оказался у дверей этого заведения. Но он не стал спешить. Он остановился и обвел ледяным взглядом зал. В центре салуна, расставив для надежности ноги и покачиваясь, стоял и палил в потолок в опасной близости от большой укрепленной на крюке масляной лампы пьяный мужчина в грязной одежде. В салуне, а точнее прямо у барной стойки, было полным полно бородатых, небрежно одетых посетителей, так что невозможно было сказать, кто тут собрался: бандиты или честные старатели.

Войдя, Коркоран вроде бы вовсе не обратил внимания на стрелявшего, хотя направился прямо к нему. Со стороны могло показаться, что техасец вообще никого и ничего не замечает. На самом деле, краешком глаза внимательно он наблюдал за людьми у барной стойки. Двинувшись от двери через зал, он постарался выглядеть как человек, который собирается найти себе местечко и отдохнуть, а не как стрелок, готовый пристрелить любого нарушителя закона. Он увидел, как руки троих, из тех что застыли у стойки, потянулись к пистолетам.

И тогда Коркоран, полностью игнорируя происходившее у барной стойки, шагнул к человеку в центре комнаты, а его пистолет, словно обретя собственную жизнь, сам прыгнул ему в руку, нацелившись на лампу под потолком. Это движение техасца было молниеносным. А потом он резко развернулся. Он еще не закончил движения, а его пистолет уже выпалил.

Человек, который устроился ровно посредине стойки, умер с пистолетом, направленным в потолок, так ни разу и не выстрелив. Другой застыл, широко открыв рот. Его револьвер, зацепившийся защитной скобкой курка, перевернулся дулом вверх и покачивался на согнутом указательном пальце. Пуля пробила этому удальцу голову. Третий успел пальнуть, послав пулю невесть куда, а потом, дергаясь, повалился на пол.

Все действо заняло лишь мгновение. Наблюдатели, столпившиеся у стойки, так и не поняли, что случилось. Вроде Коркаран двигался к дебоширу, стоявшему в центре зала, а потом громыхнули револьверы, и три человека повалились на пол мертвее мертвого.

На мгновение наступила немая сцена. Коркоран чуть присел, и его револьверы нацелились на ошеломленных мужчин у бара. Клочья синего дыма из дул обоих кольтов затянули залу. Глядя сквозь них на стрелка, можно было подумать, что лицо его вырезано из гранита. Только глаза сверкали.

Дрожа, двигаясь словно куклы-марионетки, мужчины у стойки подняли руки, отведя их подальше от талии. Смерть застыла на согнутых пальцах стрелка, застывших на курках револьверов. Тут человек, что изображал пьяного, метнулся было к двери.