Роберт Говард - Стервятники Техаса

— Что с тобой, кретин? — резко поинтересовался Коркоран. — Заткнись! Я и так сделал одолжение, не убил тебя. Если бы ты не был помощником шерифа, я бы прострелил тебе голову. Но в любом случае, я так и поступлю, если ты не перестанешь ругаться.

— Ты убил Брекмэна, Красного Билла и Курчавого! — ревел Мак Наб. Выглядел он, как раненный грызли. Кровь текла из его запястья и капала с кончиков пальцев.

— Так звали эту троицу? И что?

— Билл пьян, Коркоран, — заметил Миддлтон — Он с ума сходит, когда он залил себе спиртного по самое горлышко.

Переполненный яростью Мак Наб подскочил так, что хижину встряхнуло. Его глаза налились кровью, и он кинулся вперед, уже готовый вцепиться Миддлтону в глотку.

— Пьяный? — взвыл он. — Вы лжете, Миддлтон! Черт побери, в какие игры вы играете? Вы послали ваших собственных людей на смерть! Не предупредив!

— Его собственных людей? — Коркоран прищурился и развернулся, так чтобы оказаться лицом к обоим. Его руки легли на рукояти револьверов.

— Да. Это его люди! — фыркнул Мак Наб. — Ты дурак, он и есть предводитель стервятников!

Напряженная тишина повисла в хижине. Миддлтон замер. Его руки висели как плети, и он отлично знал, что его жизнь висит на волоске, даже, скорее, на паутинке. Если он двинется, если, когда он заговорит, его тон не понравится Коркорану, кольты заговорят, стоит тому только дернуть пальцем.

— Это так? — поинтересовался Коркоран.

— Да, — печально ответил Миддлтон, и в его голосе не было никакой угрозы. — Я — предводитель стервятников.

Коркоран с удивлением посмотрел на него.

— И что это за игра? — требовательно спросил он, в голосе техасца прозвучали смертоносные нотки.

— Вот и я хочу это знать! — взвыл Мак Наб. — Мы убили Гримса для вас, потому что он попался на эту удочку. Мы устроили точно такую же ловушку для этого дьявола. Только он все знал! Вы предупредили его… Рассказать ему об этом!

— Он мне ничего не говорил, — проворчал Коркоран. — Он этого не делал. Только дурак может попасться в такую ловушку. Миддлтон, прежде чем я отправлю вас в ад, я хочу узнать только одну вещь. Какого рожна вы заманили меня в Вапетон и решили прикончить в первую же ночь?

— Я пригласил тебя сюда по другой причине, — заверил Миддлтон.

— Зачем вы вообще пригласили его? — взвыл Мак Наб. — Вы сказали нам, что…

— Я сказал, что приведу нового помощника, стрелка-придурка, — сломался Миддлтон. — Это правда. Это должно было бы оказаться достаточным предупреждением.

— Но мы думали, что это разговор для дураков, — растерянно запротестовал Мак Наб. Он почувствовал, что тоже болтается в сети, которую только что сплел для себя сам.

— Разве я не говорил, чтобы вы просто поговорили?

— Нет. Но мы думали…

— Я не давал для этого никакого повода, думай, что угодно! В ночь, когда погиб Гримс, я всем сказал в «Золотом орле», что привезу помощника из Техаса. Я говорил правду.

— Но вы хотели, чтобы он убил…

— Но ты хотел. Чтобы его убили, и…

— Нет. Я ни слова не говорил о том, что его нужно убивать.

— Но…

— Я? — Миддлтон покачал головой. — Разве я приказывал вам убить Коркорана? Разве приказал досаждать ему?

Глаза Коркорана напоминали расплавленную сталь, прожигающую душу Мак Наба. Озадаченный гигант нахмурился — он пытался понять, что он сделал неправильно, где совершил ошибку и почему.

— Нет, напрямую вы не говорили, что его надо убить, но вы не сказали нам, чтобы его оставили в покое.

— Я говорил вам оставить этого человека в покое. В этом лагере три тысячи старателей, и я не отдавал относительно них никаких приказов. Вы отправитесь и перебьете их всех, если я вам не скажу этого не делать?

— Ну, я… — виновато начал Мак Наб, а потом разразился праведными ругательствами: — Черт возьми, я считал, что мы должны избавиться от любого помощника, если он не на нашей стороне. Мы думали, вы приведете честного помощника для глупых людей, точно такого же как Джим Гримс. Мы думали, что все это вы говорили специально для дураков из салуна «Золотой орел». Мы думали, что вы хотите, чтобы мы как можно быстрее убрали его с дороги.

— Вы сами себе чего-то надумали и стали действовать без моего приказа, — фыркнул Миддлтон. — И вот результат. Естественно, Коркоран защитил себя. Если бы я только представить мог, что вы, дурни, попытаетесь убить его, я бы непременно отдал вам приказ оставить его в покое. Я-то думал, ты понял, зачем я все то сделал. Я пригласил Коркорана сюда для того, чтобы обмануть людей. Да. Но он не такой человек, как Джим Гримс. Я думал все решат: Коркоран с нами, и он вычистит город от всех воров и бандитов, которые работают в этом городе без нашего разрешения. Таким образом, мы разом убили бы двух зайцев: избавились от конкуренции и показали старателям, что не бездействуем.

Мак Наб стоял, глядя на Миддлтона выпученными глазами. Он трижды открывал рот, словно собираясь что-то сказать, и трижды закрывал его, так и не произнеся ни звука. Он понимал, что с ним обошлись несправедливо, переложив чужую ошибку на его плечи. Но хитрая игра Миддлтона оказалась выше его понимания. Он не знал, как защититься или выдвинуть встречное обвинение.

— Ладно, — проворчал он. — Мы-то обо всем забудем. А вот ребята не забудут, что Коркоран пристрелил их товарищей. Хотя я поговорю с ними. Тома Диала надо до рассвета вытащить из тюрьмы. Иначе утром Хопкинс начнет задавать ему вопросы о нашей банде. Я устрою Тому побег, только сначала руку перевяжу.

Понурив голову, он вышел из хижины и растворился в темноте, по-прежнему переполненный неудовлетворенной яростью, но слишком запутавшийся в сетях хитроумного шерифа, чтобы понять, кто и когда ответит за произошедшее.

А Коркоран так и стоял, положив руки на рукояти револьверов. Губы Миддлтона скривились в причудливой улыбке, но это был невеселый оскал.

— Вы не сможете запутать меня словами, как сделали с этим большим быком, — объявил Коркоран. — Вы дадите мне выпутаться из сложившейся ситуации. Вы знали, что ваши люди устроят мне засаду. Вы дали событиям идти своим чередом, когда одного вашего слова было достаточно, чтобы их остановить. Вы знали, что они захотят прикончить меня как Гримса, если вы промолчите. Вы это отлично знали, поэтому и не отдали никаких приказов, на тот случай, если что-то пойдет не так. Тогда бы вы вышли сухим из воды, свалив все на Мак Наба.

Миддлтон одобрительно улыбнулся и холодно кивнул:

— Верно. Все верно. А ты, Коркоран, не дурак.

Техасец с чувством выругался, и это был единственный проблеск страстной натуры, которая таилась за его непроницаемой внешностью. Он на один миг превратился в разъяренную пуму, которая сверкала глазами, рычала и скалилась.