Роберт Говард - Стервятники Техаса

Грубое ругательство сорвалось с губ Коркорана, и в тот же миг он на мгновение словно превратился в тигра: сверкнули глаза, блеснули в оскале клыки. Потом мрачное лицо техасца вновь приняло равнодушно-безразличное выражение. Он резко развернул свою лошадь.

— Большое спасибо, Глория. Я возвращаюсь в город. И ты тоже поезжай, только сделай круг и выбери другой путь. Не хочу, чтобы кто-то знал, что ты мне помогаешь. — Девушка побледнела. Техасец поспешил ее успокоить: — Не бойся, они ничего не узнают!

Конечно, опасаться таких жестокосердных тварей, как стервятники, следовало каждому. Но, по правде говоря, Коркорану и в голову не приходило, что Глория в самом деле может пострадать от этих молодчиков. Он прибыл из тех краев, где последний подонок не станет поднимать руку на женщину.

Техасец пустил коня в галоп и единым духом преодолел расстояние, отделявшее его от Вапетона, а у окраины решил поехать другой, более короткой, если вспомнить, какую цель он теперь преследовал, дорогой. Перед самым ущельем Коркоран свернул в сторону, обогнул устье лощины, по которой выезжал из городка, и нырнул в другой отрог каньона, тот, что должен был привести его непосредственно в окрестности тюрьмы. За пару кварталов до места он услышал знакомый устрашающий рев сотен глоток. И действительно, пыльную улицу запрудила толпа возбужденных мужчин разного вида потрепанности; с криками и руганью они продвигались вперед, один, здоровяк самого бандитского вида, размахивал веревкой.

В просветах между приоткрытыми дверями и за окнами виднелись бледные лица клерков, поваров, барменов, девушек из танцевальных залов и прочих людей сервильных профессий; все они осторожно наблюдали за катящейся мимо ревущей толпой.

Коркоран — лично или по описанию — знал многих из тех, кто несся сейчас к тюрьме: бродяги, прожигатели жизни, шулера, воры, бездельники. Одни, насколько ему было известно, входили в банду стервятников, другие были просто подонками, готовыми на любое грязное дело, не требующее от них ни мужества, ни сообразительности — таких много собирается в старательских городках.

Спешившись, Коркоран пробрался между деревьями, образовавшими за тюрьмой густую тенистую рощу, и услышал как Мак Наб перепирается с толпой:

— Чего вам надо?

— Нам надо разобраться с задержанным! — закричал заводила. — Мы собираемся свершить правосудие. Требуем, чтобы ты выдал заключенного шахтерскому суду, как того требует обычай.

— Откуда мне знать, что вы представители народа? — ответил Мак Наб.

— А теперь тут есть только мы! — выкрикнул кто-то под одобрительное ржание окружающих.

— Нам властями предоставлено право… — начал было разглагольствовать вожак, а потом внезапно выкрикнул: — Хватай его, ребята!

Послышался шум короткой схватки, яростные ругательства Мак Наба и торжествующий голос заводилы:

— Отпустите его, но оружие не отдавайте. Мак Наб, ты должен знать, что лучше не противиться правому делу, ты же представитель законности и порядка!

Снова взрыв издевательского смеха и выкрик Мак Наба:

— Ладно, начинайте свой суд, но вы делаете это против моей воли и против закона! Я не верю, что вы представительное собрание.

— Все нормально, — возразил вожак. Затем в его голосе послышались предвкушение скорой расправы и даже жажда крови: — Ну, Дэйли, давай ключи и выводи заключенного.

Толпа подалась к дверям тюрьмы, и в этот момент Коркоран выскользнул из-за угла дома и единым движением запрыгнул на низкое крыльцо. Оказавшиеся поблизости линчеватели пораскрывали рты и отшатнулись. Следовавшие за ними люди остановились и подались назад, толкая пятками напиравших сзади. Людская волна отхлынула, оставив на пятачке перед тюрьмой двоих: сникшего и словно уменьшившегося в росте Мак Наба, взъерошенного и обезоруженного, и выпятившего огромный живот волосатого гиганта, за широкий пояс которого был заткнут целый арсенал. В одной руке предводитель линчевателей держал веревочную петлю. Он свирепо уставился на неожиданно возникшее перед его носом препятствие в виде представителя закона, Коркорана, и его утонувшие в бороде мясистые губы раздвинулись в медвежьем оскале. На пару минут воцарилась абсолютная тишина. Техасец, не обращая внимания на бледное с синевой лицо Мак Брида, выглядывавшего сквозь зарешеченную дверь за его спиной, стоял, слегка наклонив голову, и смотрел на толпу, переводя взгляд с одной физиономии на другую — собранная, неподвижная фигура, зловещая в своей непредсказуемости.

— Ну, — наконец, мягко и даже доброжелательно проговорил он. — Что задерживает уважаемый суд?

Вожак прогудел в бороду:

— Мы пришли сюда судить убийцу…

Коркоран поднял голову и внимательно посмотрел на источник звука. Гигант невольно поежился под взглядом, в котором светилась смертельная угроза.

— И кто же у вас судья? — спокойно поинтересовался техасец.

— Мы выбрали Джейка Биссета, — выкрикнул кто-то из толпы, показывая на стушевавшегося детину.

— Так, значит, собираетесь вершить шахтерский суд, — задумчиво, словно поясняя самому себе, проговорил Коркоран. И вдруг взорвался: — Судья и присяжные из бродяг и тунеядцев! Стадо грязных свиней!

Неконтролируемая злоба вспыхнула в глазах техасца. Биссет, прочитавший в них свой смертный приговор, запаниковал, как вол перед убоем, и потянулся за оружием. Его толстые, как кровяные колбаски, поросшие редким волосом, грязные пальцы едва успели коснуться ребристой рукоятки пистолета, как грохот и пламя сорвались с правого бедра Коркорана. Биссета отбросило в сторону словно ударом молота; веревка при падении запуталась в его руках и ногах. Он неподвижно — только пальцы конвульсивно дергались — лежал в пыли у крыльца, и возле его тела та постепенно темнела и становилась влажной.

Коркоран не спускал глаз с толпы, мертвенно-бледный под своим бронзовым загаром. Голубые глаза техасца горели отблесками жаркого адского пламени. В обеих руках он держал кольты. Из правого ствола лениво поднимался дымок.

— Объявляю этот суд недействительным! — рявкнул он. — Судье выражено недоверие, а присяжных я обвиняю в бесчестии! Даю тридцать секунд, чтобы все очистили зал суда!

Коркоран противопоставлял себя сотне здоровенных мужиков, но он был свирепым волком-вожаком, а его противники — стаей скулящих шакалов. Каждый в толпе знал, что скопом они смогут, в конце концов, одолеть его, но каждый знал и цену, которую заплатят первые, решившиеся на бой. Никому не хотелось оказаться числе этих первых.

Толпа помялась в нерешительности, подалась назад — и стремительно начала распадаться: горе-линчеватели разбредались во всех направлениях. Кое-кто не решался повернуться к техасцу спиной, другие, прячась за первыми, принимали более удобное для поспешного отступления положение и быстро скрывались за домами. Коркоран с рычанием сунул кольты обратно в кобуры и повернулся к двери, где Мак Брид стоял, вцепившись в прутья решетки.