Алексей Штрыков - Шаньго чжуань. Тетрадь в белом бархате [СИ]

С администратором Ли я более не виделся до окончания кампании и лишь успел попросить его об одолжении — направлять ко мне всех освобождённых пленников из разрушенной деревни Тайхо. Их, однако, за всё покорение «дикого края» набралось не так много: десятка два-три, больше женщины — существа, несчастнее которых я не видел в своей жизни. Из чувства долга перед Мэйлинь я, пользуясь положением, выписывал им подорожные в Цинбао, предлагая обрести там новый дом.

Линия фронта двигалась на север, а я оставался в Цзяоли. Шэн Янь и вэйцы начали наступление с запада, чжаоские и яньские войска двинулись навстречу цисцам, зажимая разбойников в кольцо. Всё, что мне оставалось, помимо бесед с освобождёнными, это сидеть в штабе и читать реляции и письма с Дуншаня: на каждое своё я получал по два ответа, от Яо Шаньфу и его дочери. Я порывался написать ей о встрече с Чжуан Дэшэном и всякий раз откладывал это на потом.

После очередного отступления бандитов ко мне в штаб доставили Ван Минхёка — измученного, в синяках и отёках, но всё так же невозмутимого.

— Герой, — отозвался о нём конвоир. — Спас себя и полсотни других. Разбойники собрали рабов в шахте и перед уходом собирались завалить их всех вместе. Не у каждого хватило бы смелости броситься на этих мерзавцев с голыми руками и верёвкой на шее!

Минхёку, конечно, хватило. Драгоценная жизнь давно сузилась для него до выполнения последнего обещания, данного брату. Спасшись, он получал возможность и дальше служить мне; но и честно погибнув, обретал не меньше. Минхёку, конечно, хватило смелости. Я взялся лично за ним ухаживать, приносил бульон, накладывал бинты, но уже на следующий день он встал с постели и сам прислуживал мне, не обращая внимания на возражения.

От него же я узнал, как погиб У Чжайбо. В ту печальную зиму, покинув Дуншань, он в нарушение обещаний решил заглянуть на пепелище Тайхо и поискать в тумане сгинувшие вещи учителя Яо. Туман в той части ущелья Восточного Ветра держался низко, и они с Минхёком пару дней просидели в пещерке на склоне ущелья, прощупывая его когтистыми баграми. Улов был невелик, но Барабанчик сумел-таки выудить того самого серебристого истукана, о котором говорил с Яо Шаньфу. Довольный собой, он первым поднялся наверх, оставив Минхёка паковать вещи, — и наткнулся на тройку головорезов, злых от недавней неудачи на большой дороге. Мой слуга даже не успел прийти на помощь — несчастного У убили, а его самого повторно угнали в рабство и, конечно, обнаружив у него рабское клеймо, обращались с ним вдвойне жестоко. Но об этом Минхёк не говорил.

— Ваш друг добрый человек, хороший. Я виноват, зря отпустил, — только и повторял он. — Но ведь знаете, у него осталось письмо. Будет хорошо, если вы его найдёте, потом же доставите.

— Какое письмо? Где?

— В той сумке, в пещере.

— Да ведь прошло с полгода!

— Сумка крепкая, пещера маленькая, никто же не найдёт.

Отлучившись на неделю из штаба, мы вместе добрались до того злосчастного места, и Минхёк, несмотря на все свои травмы, проворно спустился по отвесной стене ущелья, а вернулся, победно держа над головой сумку. Перебирая её содержимое, хотелось плакать. Полупустая фляга, пара «индийских гранатов», серебристый цилиндр с вытравленным изображением человеческого лица и вязью заклинаний и кожаный конверт с письмом «Моей поэтессе». В этот момент мне отчего представилась не Фея Северных Созвездий, а её сестра со своим строгим наказом: «Запомните и передайте, когда увидите. И пусть он её найдёт».

Я поднёс конверт к губам и шёпотом прочёл стихи, увиденные в библиотеке мастера Кана.

На Дуншань мы возвратились только к концу лета. Победу приписали, разумеется, дальновидности Сына Неба и немножко его шурина, но крамольные оды книжников прославляли циского губернатора. И когда министр-блюститель Шэн решил всё-таки объявить о месте проведения большой северо-восточной ярмарки (тем более необходимой, но уже в будущем году), свой выбор он остановил на области Янь. В ряду неприятных ему правителей северо-востока губернатор Тао казался наиболее благонадёжным, его войско (в значительной степени тоже из нашей слободы) было исполнительным и покладистым — и поголовно с иероглифами «верность долгу» на красно-чёрных лицах. Те удальцы, которые всё это время пробыли на Дуншане, ещё долго подтрунивали над собратьями, воевавшими в раскраске, но последних это не смущало — их распирало от гордости.

Мне было нечем гордиться. За это своё путешествие я потерял значительно больше, чем приобрёл.

Первый и последний ночной разговор с Мэйлинь был коротким. Когда я вышел к беседке на заднем дворе, она не пела песен и была в белом трауре. Из переписки я знал, что ещё в самом начале года умерла её мать; отец старался держаться, но было видно, что эта потеря его подломила.

— Как я рада, что ты жив! — сказала Мэйлинь вместо приветствия. Мы снова были на «ты». Губы тронула лёгкая улыбка: — Это мой оберег тебя защитил.

— Не только меня. — Я выдержал паузу и продолжил, стараясь не смотреть на неё: — Чжуан Дэшэн, твой жених… он выжил… Я повстречал его в «диком краю». Он будет искать тебя в Цинбао.

Молчание.

— Вы об этом… договорились? — спросила наконец Мэйлинь.

— Не совсем. Но если у него есть голова на плечах, он придёт именно туда. И твоих подруг, кого смог, я тоже туда направил. Ты ведь знаешь, теперь я помещик, а дома у них нет…

— Спасибо, — сказала она и тут же удалилась. Кажется, в слезах. Или мне хотелось так думать.

Примерно в это же время господин Чхве отправлял в Цинбао несколько слободских семей, и в беседе с Яо Шаньфу я спросил, не хочет ли он присоединиться к этой группе и повидать спасённых из рабства земляков.

— Сам я вряд ли осилю дорогу, — ответил он. — Но Мэйлинь пускай идёт, я за неё не тревожусь. Покажите-ка лучше Звёздную Цитру! Я много о ней слышал, но никогда не слышал её саму.

Мы вместе сели в моём кабинете, я достал Цитру из футляра и рассказал историю её пробуждения. Учитель Яо кивал и вдруг нажал на клавишу-выключатель. Цитра запела вновь, манипуляции делали звук выше и ниже, тише и громче, но вскоре он снова пропал.

— Не хватило заряда, — резюмировал Яо. — А ведь я читал об этом приспособлении. Один из «гранатов» содержит его полное описание. Хотите, я переведу его и составлю для вас трактат?