Тодор Кондов - Передает «Боевой»

…Улица Церковная. Перегороженный двор. Через него надо пройти во второй двор, затем в третий. Дом номер десять.

Дом погружен в темноту. Дверь оставлена незапертой. В одной из комнат послышался какой-то шум. Кто-то чиркнул спичкой, чтобы зажечь свечу. И вот в дверях показался Манол Божилов, рабочий из «Эльфы», которого Эмил почему-то не очень ценил.

— Наконец-то! — сказал Манол.

Эмил сел на стул. Закрыл глаза. Теперь он обязан жить только задачами борьбы с реакцией, во всяком случае в ближайшее время у него нет права отвлекаться от того, что будет составлять жизнь его как революционера, находящегося на нелегальном положении.

— Дайте на вас посмотреть, — проговорил Манол и сел у окна. Мария — напротив него.

— Обстановка ясна, как никогда, — сказал Эмил. — Завтра вечером должен прийти Бончо Белинский и вы оба. Надо уточнить некоторые вопросы.

Молдованова кивнула. Все это время она не сводила с него глаз. Он показался ей очень бледным, похудевшим. Она любила какого-то нереального человека, как две капли воды похожего на Эмила. Тот же голос. Та же внешность. Душевность. Существующий только в ее воображении смотрел на нее глазами Эмила. Как жестока судьба! А если бы можно было все переменить! Если потребуется встать под дула винтовок карательного взвода вместо Эмила, она встанет. Причем добровольно.

Мария была счастлива: Эмил свободен, полиция уже не властна над ним. И этого было достаточно.

Эмил смотрел ей в глаза. Казалось, он улавливал ее мысли. Ему хотелось сказать ей, что на всем земном шаре нет человека, достойного ее. А из-за него она только волнуется. Но не он виноват в этом. Он пытается снова стать воином, чего бы это ни стоило.

Мария протянула руку:

— Спокойной ночи!

Манол объяснял что-то и, как ей показалось, успокаивал только самого себя.

— Сегодня, завтра и послезавтра можешь не беспокоиться; хозяева будут в деревне. Завтра ночью попытаемся найти другое место.

Эмил остался один. Он стоял у окна и смотрел, пока Мария и Манол не скрылись из виду…

Обрадованный Белинский пришел к Эмилу. Его удачный побег он считал настоящей победой. Манол нервничал. Молдованова была какой-то рассеянной. Все четверо расположились на кухне.

Каждый уже знал свои задачи: Манол найдет квартиру, Бончо вместе с Марусей, сестрой Эмила, обеспечит удостоверение личности и пропуск, а Молдованова спрячет радиостанцию и мины в другом месте — подвал «Эльфы» все же ненадежный тайник.

Эмил выглядел уже лучше. Он побрился, выгладил костюм, выстирал рубашку. Стал спокойнее. Когда смотрел на Марию, выражение его глаз менялось, и девушка чувствовала это.

Следующей ночью Манол пришел один. Принес немного хлеба и брынзы. Идя на новую квартиру, Эмил перекусил. Впервые в жизни он испытывал смутное недоверие к человеку, который в данный момент являлся единственным его помощником. Его раздражала чрезмерная осторожность Манола, с трудом скрываемый страх перед всемогущей полицией. Впервые в жизни ему не хотелось благодарить человека, добровольно вызвавшегося помочь ему. Неизвестно почему овладевший Манолом страх казался ему скрытой угрозой, которая со временем дорого обойдется ему.

На улице Селимица в доме номер десять жил один из двоюродных братьев Манола. Эмил устроился у него временно, а прожил пятнадцать дней. Ночевал он на чердаке дощатого барака. Накрывался двумя старыми домоткаными половиками. На день Эмил переходил в другой барак. Читал. А что еще ему оставалось делать? Он должен был связаться с Эмилом Марковым, получить документы, узнать задачи, которые возложат на него товарищи. Он знал от Марии, что о его побеге товарищи осведомлены. Эмил решил, что, если полиция доберется до него и пойдет по его следам, он уйдет в горы или же в Априлово. Там его спрячут родственники. Он тем временем попытается установить связь с тамошним партизанским отрядом.

Маруся, сестра Эмила, прислала ему свитер и плащ. Белинскому удалось разыскать кое-какую одежду в одном из шкафов «Эльфы», Мария отнесла ее к Манолу, а тот передал Эмилу вместе с небольшой суммой денег. Но удостоверение личности и пропуск все еще не удавалось выправить, связи не было, и бездействие все сильнее угнетало Эмила.

Последние два дня, проведенные в бараке, были тревожными: полиция рыскала по всему кварталу. Никому ничего не сказав, Эмил перебрался в барак с углем, принадлежавший Манолу. Манол сильно взволновался и стал убеждать его в том, что он «подожжет не только уголь, но и всех их».

Эмил отмалчивался. Он начал понимать настроение Манола. Надо было принять какие-то меры, выбраться из его дома — он не мог представить себе этого человека в полиции. Ведь он заговорит еще до первой пощечины. И если он все же оставался у него, то только потому, что иного выхода у него не было. И может быть, именно поэтому он сообщил Манолу, что не хочет больше искать связи с Эмилом Марковым, чтобы не потащить за собой хвост полицейских.

Витоша! [16] Витоша — гора, у подножия которой расположена София.

Он увидел ее всю освещенную солнцем, молодую и словно улыбающуюся. Как же он не заметил до сих пор эту красавицу! Да, он уйдет туда, высоко в горы. Подальше отсюда. И поживет там какое-то время, пока не получит новых распоряжений.

Эмил принял решение спокойно, убежденный в том, что поступает правильно. Так он устранял опасность того, что его найдут. Ведь он только усложнит положение укрывавших его людей. Упустит все свои возможности. В горах же он будет неуязвим. Даже если устроят облаву в горах, леса и кустарники помогут ему укрыться. Он сможет переходить с вершины на вершину, из одного леса в другой. Одним словом, будет принимать все меры предосторожности. Кроме всего прочего Витоша — зона спокойствия. Там нет партизан, и поэтому полицейские редко показываются там. До города оттуда рукой подать. Если его вызовут, он тут же явится.

Манол встретил это сообщение почти с радостью. Он объяснял свои страхи опасениями, что родители его, наткнувшись в бараке для угля на незнакомого человека, могут поднять шум и вызвать полицию. На самом же деле родители Манола знали о существовании этого человека…

Девять часов вечера. Двадцатое мая. Манол нес сумку с двумя батонами, кое-какой едой и одеялом. Эмил тоже нес продукты.

Шли медленно. Эмил быстро уставал, и поэтому они останавливались через каждые пятьсот — шестьсот шагов. В темноте идти было трудно. Дул холодный ветер. Только цокот копыт конных патрулей напоминал, что где-то внизу живет эта полумертвая, оккупированная, блокированная столица.

Они выбрали, вероятно, самый легкий путь на Витошу. До Драгалевцев шли больше двух часов, потому что Эмил задыхался и приходилось пережидать минуту-две. Молчали. Никто не хотел выдавать своего волнения. Один считал, что «спасается» от опасности, а другой старался держаться на расстоянии от своего ненадежного помощника. Наверное, теперь Манол наконец успокоится. Эмил думал о своих близких, а Манол старался отогнать страх. Наверное, он уже не находил покоя. Замирая, прислушивался, ожидая на каждом шагу засады, хотя знал, что вне Софии полиция не устраивает засад. Даже в районе Драгалевцев. Они миновали село в половине двенадцатого. Пошли по тропинке к Коминам. Эмил стал останавливаться еще чаще. Садился молча и жадно глотал ледяной воздух. Потом шептал: