Александр Сытин - Мертвые всадники

— Мы будем убивать врагов моего сына и завладеем их оружием.

Алимджан мрачно улыбнулся, и все торопливо улеглись вокруг костра, который горел тут же в юрте.

9

Ледяная западня

С рассвета по обледенелой горной тропинке над пропастью потянулись вереницей всадники Кербалая. День выдался холодный. Далеко внизу клубился густой туман, и дна пропасти не было видно.

— Отец,— сказал Алимджан.— Для них ружья дороже жизни и, наверно, они пойдут по двум дорогам, чтобы хоть половину довезти Кур-Ширмату.

Кербалай не возражал и молча кивнул головой.

Весь день тропинка шла вверх, но привала не делали. Не слезая с седла, съели по лепешке и куску сыра. К концу дня, когда стало темнеть, тропа раздвоилась.

— Куда пойдет сын мой?—спросил Керба-лай.

— К озеру,— был ответ.

— Хорошо, прощай,— отвечал Кербалай и отдал приказание. Алимджан поехал направо вверх, а Кербалай налево вниз. Всадники через одного поворачивали в разные стороны и отряд разделился пополам.

Пошел снег, и почти совсем стало темно, когда перед ними поднялись скалы, и недалеко открылось большое белое пространство. Это было замерзшее горное озеро. Алимджан остановил отряд и приказал не разводить огня.

Неприхотливые пастухи разбрелись между скал, чтобы переспать до утра. Алимджан, начальник милиции и Юсуп сидели в темноте и беседовали.

— Юсуп, сколько у нас вооруженных людей?— спросил Алимджан.

— Тридцать охотников имеют винтовки, десять револьверы, остальные шестьдесят безоружны,— ответил Юсуп.

— Завтра я возьму пять человек, которые не боятся умереть,— сказал Алимджан,— а ты пройдешь на тот берег со стрелками и, когда надо будет, будешь стрелять.

— Майли (хорошо),—буркнул Юсуп сонным голосом и заснул.

Через несколько минут начальник милиции мягко спросил:

— Алимджан, вы не спите?

— Нет.

— Вы давно не видели себя в зеркало? — грустно продолжал спрашивать голос (лица Алимджан не видел из-за темноты).

— С тех пор, , как мы бежали в горы,— отвечал Алимджан,— а что?

— У вас появилась седина. Вы молоды, и мне тяжело глядеть на вас. Кроме того, вы были единственный пришелец с запада, которого я уважал.

— Теперь я верю в сны и потерял всякую радость,— тихо прервал Алимджан своего друга, и голос его дрогнул.

— Мой мальчик,— сказал начальник милиции.— Жизнь в долине, ваша работа с учениками вспоминается мне как что-то давнишнее и милое.

— А помните, как вы меня охраняли?—грустно засмеявшись, сказал Алимджан. Начальник милиции молча вздохнул, но великан нашел в темноте его руку, крепко пожал ее.

— Алимджан,— просто сказал начальник милиции,— с рассветом мы будем играть в любительском спектакле, и если плохо сыграем, то получим пулю в лоб. Но я надеюсь, что мы расплатимся за все.— Неожиданно он рассмеялся так жестко, что Алимджан вздрогнул.

— Я буду на первой роли,—продолжал он.

— Идет,—сказал Алимджан, и оба, дрожа от холода, заснули, так как до рассвета осталось не более часа.

Только что забрезжил серый день, как все проснулись от холода. Алимджан взял пятерых пастухов с револьверами и вместе с ними и начальником милиции спустился на лед. Стрелки Кербалая вместе с Юсупом, пригнувшись, пробирались за скалами на указанное место. Начальник милиции тронулся с пастухами на разведку. Далеко впереди поднимался скалистый берег, а справа вдоль озера темнела полоса воды. Там со дна били ключи, и вода не замерзала даже зимой. Там, среди скал, за полыньями должны были залечь стрелки. Зоркие пастухи скоро заметили впереди людей и верблюдов. Начальник милиции быстро изложил свой план, и все побежали бегом. Люди на берегу махали руками и угрожали. Раздалось несколько предупреждающих выстрелов, но начальник милиции не замедлил шага. Высокий человек, похожий на афганца, закричал с берега и приказал всем приблизиться. Начальник милиции, со страхом оглядываясь назад, рассказал, что он совдагер (купец) и его чуть не убили барантачи (разбойники).

— Вот у этих пастухов они отняли весь скот,— добавил он, глядя с бессмысленным страхом на высокого человека. Тот внимательно слушал, упорно вглядываясь ему в лицо, и потом повернулся назад и стал отдавать приказания.

— Здесь останутся только погонщики, остальные пойдут со мной. Пусть развьючат верблюдов для отдыха. Ты знаешь дорогу?—неожиданно обратился он к Алимджану.

— Я туда не пойду, меня убьют барантачи,— ответил Алимджан, и афганец успокоился.

— Мы хорошо знаем дорогу—сказал один из пастухов,—и проведем вас, только помогите нам отнять наш скот у барантачей.

Афганец повернулся к одному из своих и сказал:

— Я не буду больше ждать проводников из долины. Мы сумеем перейти озеро, ведь, перешли же они. Кроме того, скот нам понадобится. Пусть эти люди идут впереди, и, если они солгали, стреляйте в них.

Скоро восемьдесят человек охраны каравана спустились на лед.

Пастухи тронулись впереди, и мрачное злорадство промелькнуло в глазах начальника милиции. Ветер стал теплым, лед по щиколотку был покрыт водой, но провожатые уверенно шли вперед, и остальные потянулись за ними. Наконец все дошли до конца озера.

— Пора,—сказал начальник милиции и, обернувшись назад, выстрелил в упор в высокого человека. Тот взмахнул руками и грохнулся на лед. По всему озеру загремела беспорядочная стрельба, и глухое эхо прибрежных скал повторяло раскатами по горам каждый выстрел.

Алимджан был ранен, три пастуха убиты, и их халаты тлели от выстрелов в упор.

Но вот с береговых скал, из-за полыньи захлопали вразброд выстрелы. Стрелки Кербалая били на выбор, и темные фигуры заметались на белом снегу. Началась паника. Люди бежали назад и падали через несколько шагов. На лед спускались охотники Кербалая и бежали к одинокому каравану, который остался теперь без всякой охраны.

Прошел целый месяц. Становище Кербалая было похоже на военный лагерь. Вновь сформированный эскадрон вытоптал целое пастбище ежедневными занятиями.

Алимджана и начальника милиции не было. Они участвовали в борьбе с

Кур-Ширматом. Вот уже целый месяц, как они спустились в долину и присоединились к войскам.

Иногда откуда-то из долины привозили на Джай-лау убитых и раненых. Среди них были и милиционеры, влившиеся в отряд, и киргизы. Кербалай беспокоился за своих детей, как он называл Алимджана и начальника милиции, но пока им везло. Последние дней десять от них не было никаких известий, и Кербалай тревожился. На одиннадцатый день перед вечером прибыл вестник, и от его новостей все Джай-лау загудело, как пчелиный улей.

Кур-Ширмат сдался. Его окружили и прижали к Дарье. Не получив обещанного подкрепления от эмира, он пообещал служить красным. Дав обещание бороться с басмачеством, он сообщил сведения, по которым были захвачены и разоружены две крупные банды. Поэтому ему оставлялось оружие, и его ждали в Керманшах, как гостя. Но все это было не главное. Вестник с волнением рассказывал Кербалаю, что церемония парада и сдачи Кур-Ширмата закончится конным состязанием. Алимджан умолял Кербалая поторопиться.