Павел Автомонов - Ледовый десант

— Что с вами? — удивился таким смелым суждениям Вассермана фельдмаршал.

— Я сказал только то, что слышал от наших генералов. Они полностью одобряют своевременное выступление фюрера против России.

— Знаю вашу преданность фюреру, — кивнул Манштейн. — Я тоже предан ему. Но как стратег имею и свое мнение.

— Фюрер всегда к вам прислушивается, — польстил Вассерман фельдмаршалу.

— Если бы всегда, — не без спеси произнес Манштейн. — Неосуществленная верховным командованием операция «Морской лев» — наша потерянная победа. Великобританию и Америку, как и Францию, мы поставили бы на колени за несколько месяцев. Советский Союз не успел бы много построить своих танков и «катюш». А мы бы вели войну теперь лишь на одном фронте, Восточном… Какие еще есть сообщения с левого крыла нашего фронта?

— На Лютежском плацдарме красные сконцентрировали на участке прорыва сотни орудий на один километр.

— Что, Сталин прислал так много артиллерии Ватутину? — удивился Манштейн.

— Наша разведка не засекла передвижений артиллерийских частей противника. Наверное, генерал Москаленко стянул орудия на участок прорыва со всего плацдарма, — высказал предположение Вассерман.

— Считаете, что это разумное решение?

— Об этом мы скоро узнаем, господин фельдмаршал.

— Такая мощная артиллерийская подготовка… Как бы в прорыв не пошли танковые корпуса, — задумчиво произнес Манштейн.

— Откуда им взяться? — пожал плечами Вассерман. — Хотя… — Он умолк, заметив, что фельдмаршал недовольно поджал губы.

День прошел в тревожном ожидании новых сообщений с киевского направления. Узнав, что русские ведут наступление без большого количества танков, Манштейн немного успокоился.

…На следующее утро четвертого ноября фельдмаршал пришел в свой бункер усталый — почти всю ночь не спал. Сел в обитое кожей кресло за стол, пододвинул ближе к себе письменный прибор с родовым гербом. Взял телефонную трубку.

— Господин Гот? Я вас слушаю.

— Господин фельдмаршал, случилось непредвиденное! Ватутин ввел в прорыв танковую армию и отдельный танковый корпус!

Манштейн скрипнул зубами.

— Вы утверждали, что танки…

— Я утверждал согласно данным армейской и воздушной разведок, — виноватым голосом ответил Гот.

— Танковая армия и отдельный корпус? — переспросил Манштейн.

— Да, господин фельдмаршал. Похоже на то, что… — генерал не договорил.

— Где Ватутин мог взять столько танков для одновременного наступления на Букринском и Лютежском плацдармах? Вы же вчера утверждали, что танков на Букрине стало больше, чем было раньше. Откуда взялась танковая армия под Киевом? Неужели русские перебросили танки самолетами? Это фантастика! «Данные разведки являются основой для принятия решения командования». Это ваши слова? — в сердцах выкрикнул Манштейн.

— Мои… Мы уже кое-что выяснили. Танковая армия Рыбалко пытается обойти Киев с запада и юго-запада и прорваться к Василькову и Фастову…

— Вон как! Вспомните, что вы мне говорили. Танки — не иголка в стоге сена… Танки в оврагах и балках на Букринском плацдарме… Никакие эшелоны с танками к Дарнице не шли… Наша разведка… Наша контрразведка… — со злостью произнес Манштейн.

— Я сам видел фотоснимки. Танки находились вблизи Зарубенцев и Григорьевки. Но, оказывается, это были лишь макеты танков, изготовленные русскими…

— Еще одна новость! — прервал Гота Манштейн. — Красные занимаются маскарадом! Когда же танки успели «перелететь» за двести километров через три водных рубежа! У меня не укладывается все это в голове!

— Господин фельдмаршал! Судя по документам, взятым у погибших советских танкистов, с Лютежского плацдарма наступают гвардейская танковая армия генерал-лейтенанта Рыбалко и отдельный мотомехкорпус.

— Как же могли танки русских так быстро и неожиданно передислоцироваться?

— Маршал Жуков и генерал Ватутин осуществляли рокировку танковой армии и больших сил артиллерии ночью. Потому так дымило над Днепром и на левом берегу.

— Вот кому вы посвятили свой афоризм о марше моторизованных колонн, по которому можно судить о дисциплине особого склада и способностях командования! Услышал бы это фюрер. Уже завтра бы вы не командовали четвертой армией!

— Воля ваша, господин фельдмаршал!

— Наша разведка никуда не годится! О том, что Ватутин осуществил на наших глазах рокировку танковой армии, тысяч автомашин и сотен орудий, мы узнали, когда фактически русские битву за Киев уже выиграли! — Манштейн передохнул. — Где эти сто двадцать пять танков и самоходок, о которых мы говорили вчера?

— Идут по двум шоссе на Киев.

— Приложите все усилия, чтобы остановить прорыв танков противника на Фастов. Это важнее, чем удержать город. Не допустите, Гот, чтобы вас окружили в Киеве. Ватутин на это надеется. Спасать надо не Киев, а наши войска от нового Сталинграда. Я подумаю о контрнаступлении на Киев.

— Есть, господин фельдмаршал! Я сделаю все возможное. Я убью сразу двух зайцев — не дам себя окружить и сдержу натиск войск Ватутина, — пообещал Гот.

— Желаю успеха, — буркнул Манштейн и повесил трубку.

Глаза фельдмаршала уставились в родовой герб. Он покачал головой, вздохнул. «Меч у нашего милого пуделя затупился. Жаль, очень жаль…»

Вошел Хорст Вассерман.

— Какие будут указания, господин фельдмаршал?

— Вы, кажется, хотели скрестить шпаги с полковником Майборским, врагом вашего рода? Такой случай представился. Возглавьте танковый полк.

Вассерман почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Да, он просился на фронт. Но просился, зная наперед, что Манштейн не разрешит. А теперь…

Хорст Вассерман щелкнул каблуками.

— Спасибо за честь, мой фельдмаршал! Неужели под Киевом мы терпим поражение?

Манштейн встал.

— Мы теряем добытую в сорок первом Гудерианом и Клейстом победу. Думаю, у вас будет возможность увидеть под Киевом и сослуживцев вашего брата, опекающих украинскую пленницу.

— Разрешите, мой фельдмаршал, идти готовиться к вылету в штаб генерал-полковника Гота?

— Идите, готовьтесь, — махнул рукой Манштейн. — Наш штаб тоже сейчас будет собираться в дорогу. Мы передислоцируемся из Кировограда в Проскуров.

Связной самолет с Хорстом Вассерманом приземлился неподалеку от Белой Церкви. Здесь дислоцировалась одна из дивизий. Она должна была отправиться к Киеву, и половиной этих танков будет командовать он, полковник Вассерман.

На аэродроме Хорста ждал «опель» и представитель из штаба 4-й танковой армии. С генералом Готом у Вассермана не было особого желания встречаться. Эта встреча была бы похожа на беседу студента с профессором, возомнившим себя великим теоретиком и большим полководцем.