Барбара Нейгауз - Радиосигналы с Варты

— Ну и что? — Вилли свернулся калачиком и натянул на плечи шинель. — Война, война, — пробурчал он себе под нос. — А что было до нее? Забыл Испанию, захват Гитлером Австрии, Чехословакии? Если тебе придется выбирать между подпольем, арестом или эмиграцией, разве это мир? Для таких людей, как мы, война продолжается всегда. Я, во всяком случае, ничего другого не помню.

Андре молчал, он был согласен с Вилли. Что ж, пожалуй, так оно и есть.

Осенью 1944 года активность частей Армии Людовой на территории между реками Вартой и Пилицей достигла высшей точки. Несмотря на постоянные помехи со стороны противника, была сформирована, как планировалось ранее, 3-я бригада АЛ, носившая имя генерала Бема. Главный штаб Войска Польского отдал приказ о выброске на оккупированной территории страны одиннадцати парашютных десантов. Транспортные самолеты то и дело доставляли оружие, боеприпасы, мины. Батальоны, бригады и отдельные отряды почти ежедневно совершали боевые операции на линии Ченстохова — Радомско — Пиотраков, уничтожая транспортные колонны противника и захватывая военное снаряжение.

Однажды ясным осенним днем командир бригады отправился на условленную ранее встречу. Его сопровождали заместитель и начальник разведки. Они направлялись к секретарю областного комитета партии, чтобы сообщить ему последние сведения и обсудить обстановку. Солнце приятно пригревало, его лучи золотили кроны деревьев. Стук копыт почти не нарушал лесной тишины.

Ехали молча, погруженные в свои мысли. Предстоящий разговор интересовал каждого.

Ганич был рад встрече с Юлианом. Он гордился своей бригадой, ее успехами и знал, что ему по плечу командовать вновь организованной бригадой. Наглядным подтверждением тому был тяжелый бой под Эвиной несколько дней назад.

Потерпев поражение 27 августа, фашисты в начале сентября подготовились к мощному удару по партизанскому краю, собрав для этого все имеющиеся в их наличии силы. Они намеревались разгромить основные силы партизан, располагавшиеся в Эвине и вокруг нее, и захватить партизанский штаб. С этой целью крупные соединения вермахта, СС и полиции, усиленные танками и артиллерией, образовали своеобразное кольцо. Оно начиналось у Выгоды, далее тянулось на юг через деревни Плавно, Гидлы и Войновичи, поворачивало на восток к Ценжковче, проходило севернее Млынека и Житно до Мала-Веши и оттуда вело на север, к крупному населенному пункту Оржехову.

Ганич принимал в расчет возможность нового окружения его бригады фашистами: если противник хотел удержать фронт на Висле, ему любой ценой нужно было захватить в свои руки тылы. Безусловно, фашисты рассчитывали, что смогут надолго навести порядок, в случае если удастся разгромить бригаду имени генерала Бема. Поэтому для него не было неожиданностью, когда разведчики и связные донесли о начавшемся окружении.

После долгих размышлений командование решило подставить бригаду под удар противника. Советский партизанский отряд майора Горы, находившийся неподалеку, остался для поддержки польских товарищей. Деревню Эвина, с двух сторон окруженную лесам, готовили к обороне. Подъездные пути и открытые луга были заминированы, женщин и детей увели из села подальше в лесную чащу. Четыре батальона и два партизанских отряда заняли круговую оборону.

Ганичу пришла в голову еще одна хитрость. Чтобы обмануть фашистов, он разослал в занятые противником соседние населенные пункты женщин-связных. Они должны были распространить слух, что штаб бригады располагается в доме лесничего, в центре большой деревни. В домике остался командир одного взвода с небольшой группой партизан, которые должны были завязать перестрелку и отвлечь противника. Сам Ганич с резервной ротой занял дом, стоявший на въезде в деревню.

Гитлеровцы начали наступление двенадцатого сентября одновременно с востока, юга и юго-запада. Против шестисот солдат АЛ были брошены десятикратно превосходящие силы противника.

Первые автомашины и танки противника были выведены из строя минами, остальные не отважились продвигаться дальше. Противник не стал тратить время на проделывание проходов в минных полях, издалека обстрелял деревню из пушек и, уверенный в своем превосходстве, выслал вперед пехоту. В одном месте фашистам удалось прорвать партизанскую оборону и ворваться в Эвину. Но Ганич со своей резервной ротой ударил по ним с фланга, и эта внезапность принесла ему успех. Используя замешательство противника, бригада соединилась и вышла из окружения между Влыницей и Орженью.

В этом бою пали восемнадцать польских солдат, фашисты же потеряли сто человек. Они получили хороший урок. Время их безнаказанного владычества в этом районе кончилось.

Сам факт, что 600 партизан смогли противостоять 6000 фашистов, невероятно поднял боевой дух солдат бригады. Это и явилось одной из тем совещания командования бригады с областным руководством партии. После подведения первых итогов борьбы нужно было оценить новую расстановку сил, наметить дальнейшие операции.

Совещание состоялось в доме крестьянина, воевавшего в рядах Армии Людовой, и продолжалось несколько часов.

Наступил вечер. Хозяин дома предложил всем перекусить. Пока накрывали стол, Ганич и Юлиан вышли из дома, чтобы подышать свежим воздухом, немного размяться и поговорить о личном. Им давно не удавалось встретиться друг с другом и поговорить по душам. Пройдя несколько шагов, чтобы их не слышал часовой, они остановились. Юлиан опять заговорил о бое при Эвине.

— Ты вот радуешься успеху, — начал он, — а об ошибках, особенно об одной, почему-то умалчиваешь. Нам следует об этом поговорить, чтобы впредь не допускать их.

— Ты имеешь в виду историю с Курцем? — Голос командира повысился. Он знал, что Юлиан непременно заговорит об этом.

12 сентября противник ворвался в Эвину раньше, чем было предусмотрено. Произошло это по вине отделения, состоявшего из немецких перебежчиков, которым командовал фельдфебель Курц. Оно не оказало фашистам надлежащего сопротивления. Причем все солдаты, входившие в отделение, были прекрасно вооружены и имели большой боевой опыт.

— Мне не хотелось говорить об этом там, — продолжал Юлиан, — это твое дело, ведь ты командир. — Юлиан зажег сигарету и медленно затянулся. — Вы решили больше не ставить людей Курца на ответственные места. Ладно, против этого нечего возразить. Но это лишь половина дела.

— Да, но мы никак не можем доказать, что он совершил предательство, — возразил Ганич. Он легко вспыхивал, если его разозлить. — Никто из нас не видел, как это произошло, как прорвались фашисты. До двенадцатого Курц воевал хорошо. Или ты хочешь, чтобы мы осудили его, не имея точных доказательств его вины?