Барбара Нейгауз - Радиосигналы с Варты

— Это лесники, — высказал свое предположение Эрнст. — Когда мы с Колей были здесь в прошлый раз, он мне говорил о возможной встрече с ними.

Капитан внимательно осмотрел в бинокль местность. Вскоре он разглядел возле одинокой ивы парнишку, который бил молотком по куску рельса. На вид ему можно было дать не более четырнадцати лет, и, судя по всему, он просто забавлялся, стуча молотком по рельсу. Правда, Невойт узнал от Коли, что местная фашистская администрация этого района насильно мобилизовала женщин, стариков и подростков на охрану посевов с тем, чтобы помешать воровству, а также использовать людей на случай возможных пожаров, так как американские и английские бомбардировщики залетали даже в эти места и сбрасывали на созревшие посевы зажигательные бомбы. Капитан не видел никакой опасности для себя в таких охранниках. Он уже хотел было послать к пареньку одного из партизан, как вдруг откуда-то справа послышался звон бубенчика, какие обычно вешают коровам на шею. И вслед за тем оттуда, куда они направлялись, послышался резкий металлический звук, как будто кто-то стучал по чугункам. А спустя несколько минут с трех сторон донесся неимоверный шум: гремели бубенцы, чугунки и просто железные листы, так что даже трудно было определить, во скольких местах поднята тревога.

— Назад! — приказал Невойт. — Не то полицаи всех нас схватят!

Партизаны со всех ног бросились обратно в лес и залегли в кустарнике. Однако шум в поле все еще не прекращался. Когда же он постепенно стих, партизаны, не выходя из леса, переместились немного на юго-восток, но довольно скоро деревья и там кончились.

Прямо перед ними простиралась пашня, позади которой виднелось небольшое село. Вокруг него раскинулись сады и огороды, отчего село в лучах заходящего солнца казалось зеленым оазисом. Между деревьями то тут, то там краснели черепичные крыши, над некоторыми из них к небу поднимались столбы дыма из печных труб.

Внимательно осмотрев все, Невойт подошел к немецким антифашистам.

— Село, судя по всему, старинное, — сказал он. — Интересно только, что за люди живут в нем? Вполне возможно, что фашисты выгнали оттуда коренных жителей и сами обосновались в нем. Не исключено, что там расквартирована какая-нибудь гитлеровская воинская часть. А вы как думаете?

— Это нетрудно узнать, — ответил ему Андре. — Мы уже находимся на территории Силезии, а из ваших людей никто хорошо не говорит по-немецки. Мы же настоящие немцы, и нас никто ни в чем не заподозрит.

— Ты прав, я подумаю. — Невойт задумался. С одной стороны, он отнюдь не обрадовался предложению Андре, с другой — он понимал, что рано или поздно группе антифашистов нужно будет привыкать действовать самостоятельно среди чужих. Он не спеша переводил взгляд с одного немецкого антифашиста на другого. Четверо из них за время привала в лощине сменили свое военное обмундирование на гражданскую одежду, что оказалось как нельзя кстати. И лишь один Эрнст, который все еще числился в группе разведчиков, остался в форме гитлеровского вермахта.

— Хорошо, так и быть. Действуйте. Мы прикроем вас группой обеспечения. Вам лучше всего разбиться на пары и войти в село. Оружие не брать, разве что пистолеты. Думаю, что пойдет Эрнст, а кто еще?

— Нет, я сам их возглавлю. В паре со мной пойдет Макс. — Проговорив это, Андре обратился к радисту и спросил: — Надеюсь, ты согласен?

— Охотно! Об этом ты мог бы не спрашивать. — С этими словами Макс завязал рюкзак и, вынув из кармана небольшое зеркальце, внимательно посмотрел на свое лицо.

Невойт ничего не мог возразить против такого предложения. В серой гражданской одежде Андре сразу же стал каким-то неприметным. Он мог зайти в любой дом, не вызвав подозрения местных жителей: его приняли бы за простого человека. Андре, как руководителю группы, нужно было составить собственное мнение о положении в селе. Все это Невойт очень хорошо понимал.

— Самое важное будет заключаться в том, чтобы вы вышли на надежного человека, которого мы сможем использовать в качестве проводника, — сказал Невойт. — Боюсь, что без такого человека мы потратим слишком много времени, а поднятая на полях тревога заставляет нас быть особенно осторожными.

Договорились о том, что, если пара разведчиков не вернется из села до наступления ночи, партизаны окружат село.

— Хорошо, не возражаю. — Капитан дружески похлопал Андре по плечу. — Ты неплохо это придумал, профессор.

Впервые за все время знакомства Невойт назвал Андре профессором. Лейтенант Федя так окрестил Андре за склонность к философским рассуждениям.

Андре прекрасно понимал, что, называя его так, капитан как бы хотел сказать, что целиком и полностью полагается на его ум и находчивость.

Группа обеспечения бесшумно снялась со своего места и выдвинулась на опушку леса. Стоило Андре и Максу выйти из леса, как их поразил свет. Когда они были в лесной чаще, им казалось, что вот-вот начнет темнеть. Теперь же они поняли, что до вечера еще довольно далеко. Неторопливым шагом они направились в село.

Через центр села вела довольно широкая дорога, обсаженная с обеих сторон буками и дубами. Справа и слева от дороги стояли дома, окруженные большими садами, огороженными добротными заборами.

— На пролетарские постройки эти дома явно не похожи, — тихо заметил Макс.

Андре ответил не сразу. Сделав несколько шагов, он остановился и сказал:

— Подожди немного. Видать, Анатолий не напрасно назвал меня профессором. Вот мне и пришла в голову мысль, а не выдать ли мне себя в этом селе в самом деле за профессора? Разве я не похож на интеллигента, который дезертировал из рядов вермахта и теперь направляется к себе на родину? Как ты на это смотришь? Я полагаю, что тут этот номер вполне может пройти, если мы, конечно, сразу же не нарвемся на какого-нибудь отъявленного негодяя.

Макс был согласен с Андре. Оба они облюбовали для первого визита третий двор справа. На их стук дверь им открыла девочка лет десяти, которая, сделав книксен, сразу же провела их в кухню. За столом сидел и курил трубку какой-то мужчина, судя по одежде — крестьянин. Видимо, он только что поел. Перед ним стояли пустые тарелки. Это был здоровенный мужчина с узловатыми пальцами и уставшим лицом. В углу на стене висело распятие, под которым слабо мерцала лампадка.

Андре попросил разрешения сесть и немного отдохнуть, сославшись на то, что местность здешняя им не знакома и они порядком устали.

Крестьянин кивком головы показал на свободный конец скамьи.

— Вы из Северной Германии? — спросил он без особого интереса и, кивнув в сторону Макса, добавил: — А это, видимо, ваш сын?

— Да, я из Гамбурга. — С этими словами Андре сел на скамью так, чтобы хорошо видеть дверь. Макс сел на стул лицом к окошку. Радуясь тому, что разговор, по-видимому, вести будет нетрудно, Андре перевел его на интересующую их тему, сказав: — А это действительно мой сын, старший. Сначала война разлучила нас, затем свела вместе, забросив вот в эту местность.