Юрий Нагибин - Новые приключения гардемаринов

Саша, Никита и Алёша доедали кашу, когда в ручей, подняв фонтан грязи, ударил первый снаряд.

Воздушной волной выбило тарелку из рук Алёши, Никиту обдало грязью, Саша, как истинный воин, успел плашмя растянуться на земле…

Что тут началось!

— Ложись!

— Вставай!! — заорал генерал и сполз с кресла.

— Беги!! — кричал перепуганный безусый мальчишка-драгун.

— По коням! — загремел бас взводного. Кавалеристы бросились ловить лошадей.

— Прозевали! — с досадой орал Саша.— Пропустили пруссака!

— Почему не было сигнала тревоги?! — недоумевал Никита, всовывая ногу в стремя.

— Говорю, прозевали! Обхитрили нас немцы! Держись рядом, князь, не пропадёшь! — азартом вспыхнули Сашины голубые глаза.

Из-за леса неслись грохот пушек, звон стали, крики и вопли людей, гремели выстрелы. Там разгорелся бой!

Кавалеристы выстроились в ордер-баталию.

Лошади перебирают копытами, прядут ушами — они чувствуют близкий бой и волнуются. Но ещё больше возбуждены кавалеристы:

— Скоро нас пустят?..

— Поспеем к шапочному разбору!

— Что там Апраксин?! — злится Саша.— О чём думает?!

— Тебя не спросили! — прикрикнул на него генерал.— Без приказа ни с места! — он проезжал на гнедом жеребце мимо строя.

— К своим бы на подмогу! — переживал Алёша, прислушиваясь и воображая картину боя.— Слышишь, крики приближаются? Кажется, наших теснят!

— Самое время ударить! — вскричал Белов.— Стоим, как истуканы! А там всё кончится!

— Успокойся, на всех хватит!

Никита, как человек штатский, только вертел головой, вникая в перепалку друзей…

И опять совсем близко в лесу грохнул чужой снаряд.

Кавалеристы с трудом удерживали коней, сохраняя боевой порядок.

Ставка Апраксина. Встревоженный звуками боя, фельдмаршал гневно обратился к начальнику штаба:

— Это что там на поле делается?.. Мы зорю били. Кто нарушил приказ?

— Фридрих, ваше превосходительство.

— Фри‑и‑идрих?! — вскричал поражённый Апраксин.— Вона как!.. Ну, змий!.. Ну, подколодный… Подай‑ка трубу!

Фельдмаршал и начальник штаба приникли к подзорным трубам.

Бой, ограниченный кружком окуляра, казался фельдмаршалу выборочно картинным и не таким уж страшным…

Вот две голубые линии пруссаков теснят русских солдат, у одного из солдат ранена рука, кровь хлещет из рукава, но он рубит тесаком левой.

Вот солдат, раненный в ноги, забрызганный кровью, отбивается прикладом от наседающих пруссаков.

Вот русский унтер-офицер вертится, прорубая себе дорогу среди окружавших его врагов; кровь льётся из раны на голове, заливает глаза, четвёртый, выхватив ружье из рук немцев, которые тащили его в плен, начинает колоть одного, второго, третьего, а вот пятый храбрец с ружьём наперевес бросается на врагов, не разбирая их числа.

Русские, пруссаки хватают друг друга, борются в рукопашной схватке, катаются по земле, душат, грызутся зубами, умирают. Хрипят люди, кричат умирающие, гремят выстрелы, грохочут гаубицы, рвутся снаряды… Пороховой дым окутывает поле боя, поднимается в небо…

— Солдатиков жалко,— слезливо говорит Апраксин.— Эк же споро стреляют рекруты Фридриха!

— Скорострельность и внезапность — вся его тактика,— отзывается начальник штаба.— А он обнажил свой левый фланг. Вот бы вдарить туда кавалерией!

— Типун тебе на язык! — испугался Апраксин.— Пехоту уложим — других мужичков наберём, Россия большая… А кавалерия, брат!.. Лошади денег стоят! Расстроил ты меня…

В палатку вступил мокрый, возбуждённый вестовой:

— Ваша светлость, генерал Денисов ждёт приказаний! Кавалерия к бою готова!

— К бою?! — так и ахнул Апраксин.— Не своевольничать! — он повернулся к адъютанту: — Пиши приказ… Пехоту подкрепить. Послать второй егерский полк генералу Остромыслову… Кавалерию отвести за Лансдорф.

— Не слишком ли близко?! — взорвался начальник штаба.— Может, за Варшаву?!

— А велю, так и за Варшаву, за Москву, за Урал! — пошёл плеваться губастым и мокрым ртом главнокомандующий.— Это вам не снежные крепости брать! Тут стратегия на стратегию попёрла!..— он быстро, разбрызгав чернила, подписал приказ.

Вестовой гнал коня, ловко маневрируя между рвущихся ядер.

Вот он достиг расположения кавалерийской части, подъехал к генералу:

— Приказ от фельдмаршала!

— Ну, братва, выступаем! — радостно воскликнул Саша.

Генерал развернул приказ, лицо его побагровело:

— Это безумие…— прошептал он, затем обратился к полку: — Приказано отходить!

— Ка‑а‑к?! — взвился Саша.— Куда отходить?

— За Лансдорф! — яростно выкрикнул генерал, сбрасывая с ног медвежью доху.

— Это предательство! — вдруг закричал Саша, пришпоривая коня.— Измена! Фельдмаршал Апраксин — изменник!

По рядам прокатился ропот.

— Молчать! — гаркнул генерал.

В это время из леса выбежал молоденький, окровавленный солдатик. Глаза его побелели от ужаса, из отверстого рта неслось:

— Отступаем! Пруссаки прорвали строй!.. Наши бегу‑у‑ут!!

— За мной!! — яростно закричал Саша.— Сабли наголо!!!

— Возьмём Фридриха! — подхватил Никита.

И, развернув коня, Белов помчался через лес на помощь своим. За ним устремились Корсак, Никита и другие кавалеристы.

— Сто‑о‑ой! — заорал генерал.— Куда‑а‑а?! Назад! — и тут хмельным весельем вспыхнуло лицо старого рубаки.— Вперёд, ребята! Круши в песи, руби в хузары! — и с этим старинным русским боевым кличем он подбежал к коню…

Кавалерия, увлечённая Сашиным порывом, пробивалась через лес к своим, скачет на коне Никита, Алёша, придерживая рукой треуголку, обгоняет его. Кавалеристы, встречая отступающих русских солдат, кричали:

— Вперёд!

— Побьём Фридриха!!

— Братцы, стоять насмерть!!!

И пехота поворачивала обратно на поле боя…

Шатёр Фридриха. Король стоял у карты, рядом с ним Фогель, Брокдорф.

— Я думаю, уже можно поздравить вас с победой, ваше величество,— сказал Фогель.

Фридрих самодовольно улыбнулся.

В шатёр ворвался весь взлохмаченный, в прожжённом камзоле, без треуголки вестовой.

— Ваше величество, в ходе баталии наступил перелом,— выдохнул он, с трудом переводя дыхание.— Пехота рассеяна, гаубицы захлебнулись, солдаты бегут!

— Русские?

— Наши,— вестовой не смел поднять глаз.

— Как? Кто позволил? — потрясённо воскликнул Фридрих, не понимая смысла происходящего.— Брокдорф, что это значит?

Брокдорф поспешно выбежал из палатки и вскинул подзорную трубу.

— Боже мой!..— прошептал он с ужасом…

Окуляр трубы поймал Алексея Корсака. Лошадь танцевала под ним, он саблей рубил направо и налево и кричал что-то, показывая рукой в сторону шатра Фридриха. Лошадь Никиты Оленева перепрыгнула через мёртвые тела. Пруссаки кинулись к нему наперерез, и он уложил их выстрелами из двух пистолетов. Из порохового дыма выскочила лошадь Саши Белова. Она лихо перепрыгнула через поверженный лафет и врезалась в самую гущу пруссаков. Видно было, что он пробивается к ставке Фридриха.