Юрий Нагибин - Новые приключения гардемаринов

— Ваше величество, я ждала его в условленном месте, но он не явился, и я решила немедленно ехать к вам. Не сомневайтесь, ваше величество, я помню слово в слово послание моей дочери. Барон, видимо, ещё не окреп от ран. Их величество королева очень обеспокоена его здоровьем и считает, что…

— Королева считает правильно, она заработала себе праздник,— перебил Иоганну Фридрих.

— Но людская молва?.. Я боюсь…

— Опять великий Шекспир? — Иоганна язвительно поджала губы.

— Великий Дант,— парировал король.— И что же сообщает наша маленькая Фике? — он неожиданно перешёл к делу.— Что из России?

— Моя царственная дочь,— Иоганна уселась поудобней, рассчитывая на пространный разговор,— сообщает, что молодой двор на вашей стороне и что… они действуют.

— Это я уже слышал,— нетерпеливо перебил король.— Дальше!

Иоганна поджала губы и выпрямилась в кресле.

— Россия будет воевать с Пруссией, не воюя.

— Что это значит?

— Маршал Апраксин раскинулся большим лагерем на границе, ему предписано создавать лишь видимость войны. Старик замотает своих солдат в бессмысленных экзерцициях и смотрах, залечит их в лазаретах!.. А там, глядишь, и «львица» отдаст Богу душу. Она совсем плоха… Наследник же Пётр Фёдорович весь к вашим услугам.

Фридрих вскочил и упруго прошёлся по кабинету.

— Это всё, что мне надо! Я спокойно добью своих врагов, захвачу Польшу, а если русский медведь зашевелится — прикончу его в собственной шкуре. А будет смирен — получит сахарку! — Фридрих рассмеялся, затем дёрнул сонетку, вызывая секретаря: — Казначея ко мне!

Вернувшись к столу, Фридрих начал пальцем отсчитывать монеты. Сложив столбик из десяти золотых, он придвинул его к Иоганне.

— Скупость не украшает королей,— сказала обиженно герцогиня.

— Я не скупой,— весело ответил Фридрих.— Я экономный. Моё золото — это солдаты, пули и пушки. А вам зачем столько денег? «Живите в соответствии с годами»,— продекламировал он лукаво.

— Великий Дант? — язвительно спросила Иоганна.

— На сей раз великий Шекспир!

Золото звонко упало в обширный ридикюль герцогини.

Вечерело… Бивуак наших героев расположился на опушке леса, дальше уходила к горизонту широкая луговина со свежесмётанными стогами. Друзья быстро и слаженно готовились в дорогу. Каждый знал свои обязанности. Все были небриты, измучены, но энергичны.

— Всё, можно ехать! — сказал Алёша, насаживая колесо на заднюю ось кареты, для верности он ударил по нему ногой.

— Рано, дождёмся темноты,— отозвался Саша, выглядывая из-за лошади, он возился с упряжью четверика.— Мы пол-Европы отмахали ночью. Не будем рисковать…

— Когда до России остался один перегон,— вторя ему, добавил Оленев, пробуя на крепость кожаный ремешок.— Так вязать ему ноги или нет? — спросил он, указывая на Брокдорфа, и тут же сморщился, ощупав себя под мышкой: — Что мне здесь всё колет?

— Ноги можешь не связывать,— Саша аккуратно намотал вожжи на перильце облучка,— а руки лучше связать обычной верёвкой. Кожа от влажности растягивается.

Алёша достал из кареты верёвку и направился к сидящему у костра Брокдорфу. Вид его был безучастен, он пристально смотрел в огонь.

— Руки, барон.

— Думаете, убегу? — насмешливо спросил Брокдорф. протягивая руки.— Не бойтесь,— в его голосе слышалась откровенная издёвка.— Прусский офицер умеет проигрывать.

— Да какой вы, к черту, офицер? — неожиданно взорвался Алёша.— Вы человек без чести! Офицер встречает противника лицом к лицу! А вы нанесли мне удар в спину! Вы неблагодарный и подлый убийца! И хватит об этом…

— Пленника легко оскорблять,— лицо Брокдорфа налилось кровью.— Будь я в другой ситуации…— с угрозой прошипел он.

— Не обольщайтесь! Дуэли между нами не будет.— Алёша замотал руки барона почти до локтя, отрезал конец верёвки и отнёс моток в карету.

Никита ещё раз ощупал себя, потом полез в карман и вытащил футляр с брошью — подарок королевы Христины. Замочек футляра сломался, и крышечка еле держалась на одном звене.

— Сашка, дай нож! — крикнул он другу и тут же ловко на лету поймал небольшой нож с узким лезвием.

Брокдорф вдруг насторожился, фигура его подобралась, шея вытянулась, он внимательно следил за действиями Оленева, который остриём ножа пытался починить замочек футляра.

Быстро темнело, и, чтобы получше рассмотреть мелкие детали, Оленев присел на корточки у костра.

Саша меж тем зажёг от костра факел и пошёл к карете, чтобы сунуть факел в фонарный паз.

— Туши костёр! — бросил он на ходу Оленеву.

Пытаясь поставить дужку замка на место, Никита нечаянно поддел ножом бархатную подкладку, она тут же отклеилась, под подкладкой лежал лист бумаги. Оленев вытащил листок, повертел его в руках и поднёс к огню, чтобы убедиться, что там ничего не написано. В другой руке он держал открытый футляр с брошкой.

От тепла на бумаге стали проступать слова.

— «Переписку с Апраксиным продолжать…» — прочитал вслух Никита.— Э‑э‑э! Гардемарины! — прокричал он осипшим от волнения голосом.— Посмотрите!

В голосе Оленева было такое потрясение, что Саша немедленно очутился рядом с другом и тут же склонился над запиской, всматриваясь в проступивший текст:

— «…Старичок чувствителен к знакам внимания…» — Саша с трудом разбирал бисерный почерк…

Внезапно Брокдорф, опершись на связанные руки, вскочил на ноги и с разбегу бросился на друзей. Ударив Сашу головой, он явно намеревался свалить обоих в костёр. От неожиданности Белов упал, но спружинил на руках, что не помешало ему сильно толкнуть Никиту. Тот повалился на бок, футляр с брошкой и листок были выбиты из рук. Брокдорф бросился на друзей. Ярость удесятеряла его силы, он дрался головой, ногами, зубами.

— Сволочи, канальи! Ненавижу!!! — кричал Брокдорф, а в ответ получал:

— Ах ты, бандит, предатель, шпион проклятый, нелюдь, стерво, по башке ему!

Алёша прыгнул сверху на кучу барахтающихся тел. В пылу драки никто не успел заметить, как связанные руки Брокдорфа сунули за голенище сапога оброненный Никитой нож.

Почувствовав, что руки Саши сжались на его горле, что на ногах сидит Никита, а колено Алёши упёрлось в живот, Брокдорф вдруг затих, покорно дал себя связать.

Саша проверил верёвки на руках, Алёша связал Брокдорфу ноги. Все тяжело дышали. Спелёнутого в плащ барона отнесли в карету и посадили, как куклу, на заднее сиденье.

— Охолонись,— сказал Саша, закрывая дверцу.

— Сволочь, губу разбил,— добавил Алёша, ощупывая лицо.

Никита меж тем ползал по траве, разыскивая брошь, футляр и листок с шифровкой. Алёша и Саша бросились помогать ему.