Юрий Нагибин - Новые приключения гардемаринов

— Этот князь был когда-то без ума от моей дочери,— сказала Иоганна, беря в руки футляр.

Христина тем временем рассматривала брошь на свет.

— Не понимаю,— сказала она задумчиво.— Что хотела сказать Фике этим подарком?

Брокдорф согрел письмо Екатерины над пламенем свечи.

— Письмо пустое,— сказал он разочарованно.— Рекомендация подателю, ничего больше.

Иоганна с лупой в руках изучала футляр, на мгновение вспыхнул её огромный, увеличенный лупой глаз, потом она быстро вытащила шпильку из волос.

Осторожно отдирая бархатную подкладку футляра, она обнаружила там листик бумаги.

— Пинцет!

Брокдорф нетерпеливо протянул руку к листку, но Иоганна уже поднесла его к свече.

— Потерпите!

На чистом полотне бумаги стали проступать буквы. Иоганна негромко и торжественно прочла:

— «Львица при смерти. Русская армия не будет воевать с Пруссией. Армия Апраксина стоит на границе. Старику указано создавать лишь видимость войны…»

— Что значит — видимость? — не поняла Христина.— Армия либо воюет, либо нет.

Брокдорф, довольный, расхохотался.

— Это значит, что старик Апраскин замотает своих солдат в бессмысленных экзерцициях, смотрах, заготовке фуража и лечении больных, которых в русской армии великое множество.

— Как люди вероломны! — наивно ужаснулась Христина.

Иоганна метнула на королеву иронический взгляд.

— Я не дочитала… «Нахожусь в крайне затруднительном положении… Бестужев подозревает заговор»… Бедная моя девочка,— в руках герцогини опять появился платочек, и Брокдорф поторопился налить ей вина.— Все тучи сгустились над маленькой Фике. Я немедленно должна передать эти сведения королю Фридриху.

Брокдорф, явно разозлившись, протянул руку к записке. Минута, и листок исчез бы за корсажем Иоганны, но королева остановила её спокойным жестом:

— Отдайте письмо барону.

— Сделайте одолжение,— Иоганна дёрнула плечиком и положила записку на край стола.— Я просто думала, что вы ещё не оправились от ран,— она вскинула голову, глядя на Брокдорфа, потом многозначительно скосилась на Христину,— и будете набираться сил в живительном климате Венеции. А известие такого рода надо доставить немедленно.

— Мы так и поступим,— сказал Брокдорф.— Нам нужны лошади, карета и охрана. Выедем завтра на рассвете.

— Герцогиня всё подготовит,— весёлым, гордым тоном сказала Христина.— Нужна строжайшая тайна. Никто не должен знать, дорогая, о вашем отъезде. Слуги так ненадёжны!.. Дорогая Иоганна, мне очень жаль, но вам следует, не мешкая, отправляться на материк.

— Утром я присоединюсь к вам,— сказал барон.— Ждите меня в Дезенцано на озере Гарда. Хозяин гостиницы — наш человек.

— Но… вдвоём нам будет легче обеспечить этот вояж! — не без ехидства заметила Иоганна.

— Я должен докончить шифровку вашей дочери,— раздражённо бросил Брокдорф, ткнув перо в раствор симпатических чернил.— Слава Богу, у нас нашлся посыльный.

— Истинно говорят: в чужом пиру похмелье,— пробормотала герцогиня.

— Я не задерживаю вас,— сухо произнесла Христина. Отвесив надменный поклон, Иоганна удалилась.

Христина прильнула к груди Брокдорфа.

— Милый, как утомила меня эта женщина…

— Политика вообще утомительна,— согласился барон, целуя её.

Разъярённая толпа у ворот тюрьмы требовала справедливости.

— Это беззаконие!

— Мы будем жаловаться!

— Убийцы гуляют на свободе!

Несколько актёров из бродячей труппы с обезьянками и попугаями орали и швыряли в стену тюрьмы помидоры, тухлую рыбу, яйца…

Любопытные присоединялись к ним, возбуждённо обсуждая событие.

Из маленького оконца, вырезанного в двери, выглянул надзиратель:

— После карнавала справедливый суд разберётся, кто прав, а кто виноват. А сейчас разойдитесь!

Надзирателя забросали помидорами. Он выругался и захлопнул окошко.

Загремели ключи, щёлкнул замок, заскрипела тяжёлая дверь камеры. Надзиратель перешагнул порог и швырнул арестованным два узелка.

— Твою одежду передадут родственникам,— сказал он «пажу»,— целая орава собралась у ворот тюрьмы. Орут и швыряются тухлой рыбой… Похоже, они с удовольствием свернули бы шею твоему приятелю. Кому отдать его вещи?

— Не знаю,— всхлипнул мальчишка.— Он чужеземец.

Дверь в камеру закрылась.

За окном слышались брань, вопли, проклятия, небольшой камень разбил стекло и покатился по полу. Видно, по окнам лупили камнями…

Мальчишка развязал узелок — линялое тёмное трико и длинный балахон — унылая одежда арестантов.

Всхлипывая и причитая, «паж» принялся переодевать лежащего на соломе Алёшу.

Тот застонал и пришёл в себя.

— Где я?..

— В тюрьме Сан-Паоло, сударь. Нам велено переодеться.

Постанывая и ругаясь, Алёша начал переодеваться.

— Чертовщина какая-то… дикость… рассказать кому — не поверят… Никому не мешали и вдруг…

— Ошибаетесь, сударь. Кому-то вы очень мешали… вас хотели убить. Я тому свидетель…

— Но кому я нужен?! — воскликнул Алеша.— Я здесь впервые и никого не знаю! Едва успел познакомиться с одной дамой из палаццо Неро.

— Из палаццо Неро?! — мальчик вскочил на ноги.— Королевой Пруссии?

Алёша широко раскрыл глаза.

— В палаццо Неро, сударь, живёт Христина Браунгшвейг-Бевернская, королева Пруссии,— видя его изумление, пояснил «паж».— Она всегда приезжает в Венецию на карнавалы.

Алёша завернул свои вещи в узелок.

— Отвернитесь, сударь,— неожиданно тихо попросил мальчик.

Алёша пожал плечами и подчинился, уткнувшись в стену носом.

Солнце проникло в зарешеченное окно под потолком и ярким расчерченным пятном легло на стену. Тень юноши зашевелилась. Мальчик снял со спины мандолину и начал торопливо раздеваться… Длинные волосы выскользнули из-под шапочки и рассыпались по плечам. Обозначилась упругая девичья грудь. Опешив от неожиданности, Алеша отвернулся от стены и остолбенел.

Обнажённая тоненькая девочка стояла перед ним.

Мгновенье они смотрели друг на друга… Затем девчонка прикрыла себя арестантским бельём, а Корсак уткнул лицо в ладони.

Один за другим несколько камней влетело в окно…

И вдруг Алёша догадался — ищут их камеру! Он схватил камень и выбросил его на улицу. Чей-то радостный крик был этому ответом. Тогда Алёша швырнул ещё два камня. Вопли, крики, ликования слились в один радостный хор:

— Пет‑ра!.. Пет‑ра!.. Петра!!!

Алёша посмотрел на девушку, и она кивнула ему радостно и чуть виновато:

— Меня зовут Петра… а тебя?

— Алёша… Алексей…

— Але‑е‑есс‑сио,— напевно повторила Петра, словно прислушиваясь.— Алессио… Очень красиво.— Толпа за окном продолжала скандировать.— Это моя семья… И все мы — бродячая труппа циркачей и музыкантов. На карнавал съезжаются актёры со всех концов Италии. Можно немного заработать и повеселиться.