Артур Дойль - Мир приключений, 1923 № 04

— Они растворят порошек в воде и польют этим раствором известный слой земли — я подразумеваю — вспаханной земли. Этот участок может быть очень невелик; я не сомневаюсь, что проклятые животныя быстро распространят заразу. Я думаю, — он наклонился вперед и понизил голос — Я думаю, что через шесть месяцев не останется ни одного живого, червя в Европе и в Азии.

— Они не знают, что этот яд предназначается для уничтожения земляных червей? — спросил Леон.

— Нет, конечно, — ответил тот: — Подождите, я хочу позвонить по телефону в почтовую контору.　

Он быстро вскочил со стула, но Леон удержал его за руку.　

— Дорогой мой, — сказал он — Вы не должны этого делать.

Доктор Виглоу попытался освободить руку.

— Пустите меня, — крикнул он в бешенстве — Неужели и вы принадлежите к числу тех негодяев, которые задались целью меня мучить?

При обычных обстоятельствах Леон свободно мог справиться с одним человеком, но в этот момент силы Виглоу удесятерились, и он отшвырнул своего противника обратно на стул. Прежде чем Леон успел вскочить на ноги, доктор выбежал из комнаты, захлопнул за собой дверь и запер ее на ключ.

Коттэдж состоял из двух комнат, разделенных деревянной перегородкой. Над дверью находилось окошечко. Леон придвинул стол к двери, влез на него и выдавил локтем стекло.

— Не прикасайтесь к телефону! — крикнул он повелительно — Слышите?..

Доктор оглянулся. Безумная улыбка скривила его лицо.

— Вы — друг тех негодяев, — сказал он. Рука его лежала на аппарате, когда Леон выстрелил.

Вернувшись на следующее утро с прогулки; Манфред нашел Гонзалеса, разгуливающим по лужайке, с необычайно длинной сигарой в зубах.

— Дорогой мой Леон, — сказал Манфред, беря под руку своего друга: — Вы ничего не сказали мне…—

— Я считал нужным выждать, — ответил Леон.

— Я узнал совершенно случайно, — продолжал Манфред — Говорят о том, что какой-то грабитель проник в коттэдж и застрелил доктора, как раз в тот момент, когда он хотел вызвать пе телефону полицию. Из соседней комнаты исчезло все серебро. Кроме того украдены часы доктора и его бумажник.

— Они покоятся сейчас на дне моря, — сказал Леон — Сегодня утром, когда вы еще спали, я отправился на рыбную ловлю.

Несколько минут они, молча, ходили по поляне. Наконец Манфред спросил:

— Было ли это необходимо?

— Да, — ответил серьезно Леон — Вы не должны забывать, что хотя этот человек и был сумасшедшим, но ему удалось найти не только яд, но и способ распространять заразу.

— Но, дорогой мой, — улыбнулся Манфред — Стоит ли этого земляной червь?

— Да, — сказал с убеждением Леон. Каждому ученому известно, что если земляной червь будет уничтожен, земля станет бесплодной и через несколько лет люди начнут умирать с голоду.

Манфред остановился и с изумлением взглянул на него.

— Вы действительно уверены в этом?

— Земляной червь делает землю плодородной, — сказал Леон — Он разрыхляет почву и покрывает землей голые скалы. Это — верный друг человека. А теперь я пойду в почтовую контору и попытаюсь получить пакеты с ядом.

Манфред на минуту задумался. — Я рад, — воскликнул он наконец — Я рад за девушку, она понравилась мне. И я уверен, что при ближайшем рассмотрении эта «невозможная личность» окажется не столь ужасной.

Нас. собралось несколько человек в уютной курительной комнате полковника. Дамы уже разошлись, пожелав нам доброй ночи, но мы не были расположены последовать их примеру.

Наша маленькая компания впервые после окончания школы собралась вместе, а от школьной скамьи нас отделяло немало лет.

Мы перебрасывались отдельными фразами, связанными с воспоминаниями юности, когда кто-то из нас припомнил свою тетку, поскользнувшуюся на апельсинной корке. Неизвестно почему этот эпизод вызывает смех еще со времен допотопного человека, все мы рассмеялись, а полковник с задумчивой улыбкой сказал — Вы напомнили мне одну историю…

Мы забросали его вопросами, и после недолгого сопротивления сн сдался.

— Прежде всего я должен предупредить вас, друзья мои, — начал полковник, — что мой рассказ не имеет никакого отношения к войне. Все мы слыхали немало сказок о войне, и я не желаю придумывать новой. Моя история касается мирной военной жизни, и кончается вполне благополучно, в чем я убедился всего два дня назад, за обедом в отеле Ритц. Правда, благоприятное окончание куплено ценою жизни одного из главных участников, но… в жизни это неизменное правило.

В то время я был командиром эскадрона. Наш полк стоял в Мер-честере, славном местечке, где любители охоты и спорта могли недурно провести несколько месяцев. От Лондона нас отделял всего час езды по железной дороге, по соседству обитало немало гостеприимных людей, и после скитаний за границей Мерчестер пришелся нам по вкусу.

Только одно обстоятельство доставляло нам много хлопот. С возвращением на родину солдаты плохо подчинялись дисциплине. Не забудьте, что наш полк провел около десяти лет в Индии, Египте и Южной Африке, и запах родной земли вскружил голову всем. То и дело наблюдались своевольные отлучки, и офицеры принимали все меры, чтобы уладить недоразумения.

Помню, однажды я обсуждал этот вопрос со старшим сержантом моего эскадрона.

— У нас все в порядке, сэр, — сказал он. — Много молодежи, но годика через два, через три они станут образцовыми солдатами. Особенно Тревор.

— Вот как! — сказал я, глядя ему прямо в лицо. — Вы считаете Тревора хорошим человеком?

— Первым во всем эскадроне, сэр, — ответил он спокойно, выдержав мой взгляд.

— Раньше вы были не так уверены, — напомнил я.

— Признаться, я ему завидовал, сэр. Он перешел из другого полка через головы многих. А теперь мы прожили вместе два месяца и я лучше узнал его.

— Хотел согласиться с вами — учтиво сказал я. — Он сбивает меня с толку, этот сержант.

Старший сержант улыбнулся.

— Неужели, сэр? Никогда бы я этого не подумал. Кажется, Киплинг писал о таких, как Тревор.

— Киплинг вообще немало написал об армии, — улыбнулся я в ответ. А как вы думаете, Тревор — его настоящее имя?

— Право, не знаю, сэр.

В эту минуту тот, о ком мы говорили, прошел мимо и отдал честь.

— Сержант Тревор! — окликнул его я. Он тотчас же подошел. Правду сказать, я не знал, о чем заговорить с ним, но этот человек интересовал меня с каждым днем все сильнее и сильнее. Наконец я завел разговор о крикете, которым увлекались все солдаты полка.