Илья Сирота - Профессор Матусос и цирманский зверь

Зверь мечтательно откинулся в кресле, предавшись воспоминаниям. Профессор вежливо кашлянул и вернул зверя к рассказу.

— Ну да, ну да. Я уж совсем впал в отчаяние, как вдруг почувствовал другое пожелание, куда сильнее. Стань немедленно ужасным злобным чудовищем, чтобы все оно могло сожрать, а его никто бы победить не смог. И там еще что-то было, вроде бы, о том, что это кого-то прославит или расплавит, я не разобрал. В тот момент я был очень напуган, и мне это очень подошло, стать злобным и непобедимым. Ну я и стал — как сумел. Что из меня получилось, я не знаю, помню панцирь, когти, шипы отовсюду, клыки такие, что рот аж не закрывается… Глаз почему-то стало целых шесть, наверное, чтобы все сразу видеть… И ног стало не меньше восьми, это вот было неудобно, непрактично как-то. Но зато эти с вилками сразу убежали! Потом забежал еще один какой-то помятый чудак весь в синяках, стал на меня кричать и саблей размахивать… Я на него тогда тоже прикрикнул, мол, не выражайтесь тут, это моя личная пещера, я вас, между прочим не звал, так что нечего врываться и оскорблять меня. Куда он делся, я даже не знаю, испугался, видимо, и тоже убежал…

На этом месте зверь вдруг смутился и, шаркнув под столом ногой, ловко отбросил подальше валявшуюся там фуражку с эмблемой СВОРА. Движение было молниеносным, но профессор и Тейе успели заметить, что изрядный кусок головного убора был откушен, причем зубами огромного размера.

— Ах, дорогой профессор! И дорогой ассистент профессора! Как я рад, что благодаря вам я превратился во что-то приличное! Эти рога, когти — это совершенно не моё! И потом на вкус агенты просто отвратительны… То есть, я хотел сказать, их вкус в выборе моей внешности отвратителен! А вот этот облик мне подходит как нельзя лучше. Я изящен, обаятелен, умен, но при этом по мне сразу видно, что я зверь единственный в своем роде. Давно уже мой внешний облик так хорошо не отражал мое богатое внутреннее содержание!

Скромностью зверь явно не отличался. Но хозяином он был радушным, чай из местных трав оказался превосходным на вкус, а сушеные ягоды дерева трумм стали отличным десертом. Беседа текла легко и непринужденно, и наконец Матусос решился задать свой главный вопрос.

— Дорогой зверь! То, что вы рассказали, поистине поразительно. Но, слушая вас, я думаю о том, какой опасности вы постоянно подвергаетесь. А что если придет еще кто-то и пожелает увидеть своего домашнего хомячка? Да что там хомячка! Пиявку размером с лошадь! Карманного носорога! Гигантский бутерброд с повидлом, наконец! И вам придется послушно выполнить все эти рискованные фокусы. Там, может быть, вам следует раз и навсегда покончить с этой угрозой? Зверь! Не хотите ли вы поехать с нами в цивилизованный мир и жить там в нынешнем образе, помогая науке и оградив себя от дикости и грубости?

Зверь задумался, по его рогам пробежали серебристые блики. После нескольких минут размышлений он просил:

— Как вы думаете, я произведу приятное впечатление на цивилизованный мир?

— О, да! — горячо ответил профессор. — Вы станете настоящим любимцем публики, я просто уверен.

Зверь повеселел, рога блеснули лиловым:

— Я согласен, дорогой профессор! Публика — это то, чего мне страшно недоставало все эти годы!

Прибытие «Серьезного Оленя» в гавань Туртсонда не вызвало в городе большого интереса. В порт каждый день прибывали корабли из куда более далеких и загадочных стран. Кое-кто в порту слегка подивился сошедшему на берег странному тощему пассажиру, с головы до ног закутанному в плащ, и с гигантским тюрбаном на голове. Но удивление быстро забылось, когда в тот же день восторженная толпа заполнила пристань, встречая знаменитую цирковую звезду, И-И, женщину-тарелку.

Зверь, а это был именно он, пряча искрящиеся от беспокойства рога под тюрбаном, сошел на транскую землю, желал славы и внимания публики немедленно. Он даже, как оказалось, набросал во время плавания через Моратрайский океан приветственную речь, с которой намеревался обратиться к жителям Туртсонда с борта корабля. Речь начиналась словами «Братья транчане» и была посвящена, в основном, тому, как туртсондцам легче всего будет оценить многочисленные достоинства и добродетели зверя.

К разочарованию зверя профессор идею произнесения речи не поддержал. Зверь начал, было, возражать, но профессор вовремя напомнил ему о гигантских вилках и медных котлах мурджипурджианцев, от которых едва удалось убежать при отплытии из Цирмани. Зверь тут же струсил и согласился сойти на берег переодетым в человека.

Для поднятия настроения Матусос предложил зверю выбрать себе человеческое имя, чтобы на первых порах не вызывать подозрений. В качестве источника вдохновения профессор выдал зверю свежий научный трактат, где в конце располагался большой список литературы с именами авторов. Зверь потратил на выбор почти три дня и составил конструкцию из четырнадцати самых звучных и солидных имен, но для краткости в обиходе согласился называться просто «господин Зверстренд».

Поселить зверя в тесной квартире профессора не представлялось возможным, поэтому его прямиком отвезли в Большой Университет и поселили в домике сторожа ботанического сада. Сторож как раз незадолго до этого вышел на пенсию, а нового еще не нашли, так что домик пустовал. В саду был и ручеек, и небольшой пятачок с песком, так что зверь чувствовал себя почти как в своей родной пещере. А профессор, устроив зверя и обеспечив ему надежную охрану, принялся готовить почву для появления господина Зверстренда перед публикой.

Уважаемая газета «Вечерний тутрсондский сплетник» опубликовала на видном месте подробный рассказ Матусоса об удивительном путешествии в Цирмани. О звере профессор высказывался загадочно, обещая в ближайшее время приподнять завесу тайны.

В студенческом театре Большого университета Туртсонда срочно поставили старинную пьесу «Малипусис и Палитпруния», слегка переделанную на новый лад. В пьесе шла речь о паре влюбленных, которые уединились в запретной роще за пределами города, но попали в лапы злобного местного божества. Божок был, конечно же, возмущен бессовестным вторжением в его жилище, и собирался поначалу попросту съесть обоих нахалов. Но хитроумный Малипусис незаметно натер свою кожу листьями плынки препоганой, местного пахучего сорняка, который к тому же обладает свойством отпугивать комаров и мух. Показав, что даже голодные летние комары не хотят касаться его кожи, юноша убедил божество в том, что есть его будет крайне невкусно. А не менее находчивая Палитпруния уговорила все еще голодного бога съесть вместо них одного своего весьма упитанного соседа, который по ночам любил, не имея ни слуха, ни голоса, громко петь и подыгрывать себе на пастушьем рожке.