Илья Сирота - Профессор Матусос и цирманский зверь

— А королевское географическое общество? Вы знали, что они уже давно никуда не выезжают, а просто собираются раз в год и выдумывают названия якобы открытых за год новых земель? Хохот там стоит при этом, вы бы слышали! Курмурландия! Ха-ха-ха! Нет, Курмурдурландия! Хо-хо-хо! Нет-нет, господа, остров Курмурдур-Дурмуркур! Да, да, вот это отлично! Экзотика, как раз то, что нам нужно, а то мы давно не открывали новых островов! Да, открытие, что надо — хе-хе-хе! Потом еще карты рисуют, собирают разный мусор и выдают за украшения туземцев. Вам бы поучиться, профессор, а то все сами за зверушками норовите выехать. К чему эти риск и неудобства?

Чувствуя, куда клонится разговор, Тейе грозно взглянул на зверя, тот извинился и развивать тему не стал.

— Да что там говорить, друзья мои! Сам королевский капустный муртутон и тот сейчас наполовину состоит из листьев лопуха! Повар, конечно, знаменитую капусту забирает себе, а потом посылает поварят нарвать лопухов где-нибудь на задворках. Якобы для запаха свежести на кухне. А наш-то монарх, тонкий ценитель муртутона, выросший, можно сказать, на нем, ничего не замечает. Они уже скоро и варить-то свою бурду будут лениться, просто нарвут подорожника, да и вывалят нашему Эрлику на блюдо.

Они проговорили почти всю ночь до самого рассвета. Зверь со вздохом оглядел свое жилище, небольшое, но все-таки в королевском дворце. Сорок семь сюртуков, двадцать восемь пар бархатных туфель, гроздья галстуков, семьдесят шесть сорочек. Охрана, завтрак, второй завтрак, обед, полдник и ужин. Что еще нужно?

Зверь прошелся вдоль шкафа и нежно провел рукой по сюртукам. Открыл пузырек с туалетной водой и принюхался к аромату. Еще раз вздохнул и взял небольшой дорожный саквояж, с которым он ездил по королевским поручениям.

В него зверь положил перстень, подаренный ему лично Эрликом XXVIII, книгу стихов Алласандра Пууска с дарственной надписью от главнокомандующего, несколько особенно изящных галстуков и какое-то загадочное письмо с вложенным в него цветком бульбацинии. На этом сборы были закончены. Зверь хотел еще написать прощальное письмо о том, что Тр потеряло, неверно используя его способности, но на улице уже рассвело, и зверь поддался на уговоры профессора передать письмо через него позже.

Все трое посидели на дорожку, затем зверь порывисто встал и набросил на себя дорожный плащ. Его рога воинственно сияли, а глаза искрились от радости. Выпустив профессора и Тейе в сад, зверь вышел в коридор, аккуратно запер дверь и направился к выходу из дворца. Он двигался быстро, в руках его был саквояж, и весь вид его говорил о том, что он направляется по важному поручению. Никто не хотел с ним связываться, и зверь покинул дворец без помех.

Через два дня из порта Туртсонда вышел в плавание клипер «Серьезный олень», на борту которого, кроме команды находились еще два пассажира: профессор Ардо Матусос и его ассистент, Тейе Кирчиперваа. Они срочно направлялись в Цирмани, поскольку во время предыдущей экспедиции профессор был на пороге открытия неизвестного доселе вида пищасс, но не смог получить решающих доказательств в силу недостатка времени. Ассистент, высокий и как будто бы еще более худой, чем обычно, все время кутался в плащ с капюшоном, но на дворе стояла глубокая осень, и в теплую одежду кутались все жители Туртсонда. Клипер никто не провожал, и даже газета «Вечерний тутрсондский сплетник» ничего не сообщила о его отплытии.

После положенных дней и недель попеременных качки и штиля «Серьезный олень» достиг Берега Довольной Цапли. Первым на землю по трапу сбежал профессор Матусос, а затем спустился и его спутник. Он уже не кутался в плащ и снял капюшон, поэтому все, кому было интересно, могли увидеть, что голову его венчают ветвистые фиолетовые рога, по которым нет-нет, да и пробегают серебристые или синие молнии. Потому что, конечно же, это был вовсе не Тейе, а цирманский зверь собственной персоной. Тейе остался в Туртсонде, а под видом ассистента в Цирмани удалось вывезти зверя. Таким образом, план профессора удался по всем пунктам.

Профессор отвел зверя в сторону поселка местных жителей и помог устроить хижину. Пещеры тут не оказалось, но зверю и незачем было прятаться: вот уж кто ничего от него никогда бы не захотел, так это туземцы Цирмани. Они не обратили на нового соседа никакого внимания, и зверь с большим облегчением обнаружил, что не ощущает ничьих желаний изменить его внешний облик, да и вообще ничьих желаний. Где еще зверь мог бы чувствовать себя в безопасности, кроме как в этом райском уголке?

Зверь обустроил свое жилье, дописал начатое во время плавания прощальное письмо транскому королевскому двору, и на этом пришла пора прощаться. Это был грустный вечер, но море было таким тихим, ветерок таким ласковым, а закат над морем так прекрасен, что и грусть была какой-то легкой и романтической.

Зверь уже нашел одно местное растение, которое годилось для заваривания в качестве чая, и угощал профессора.

— Дорогой друг Ардо, — произнес зверь, который во время плавания проникся к профессору искренними дружескими чувствами. — Я невероятно, неимоверно благодарен тебе за то, что ты вывез меня из Туртсонда. Нет, город прекрасен, театры, музеи — все это выше всяких похвал. Но люди… Нет, они положительно лишены вкуса. Вот взять, к примеру, меня. Я мог бы столько им дать, я, которому столько дано, и которого они так бездарно, так глупо использовали, в то время, как…

Матусос улыбнулся и дружески похлопал зверя по плечу. Тот улыбнулся в ответ и не стал продолжать, а просто подлил профессору ароматного чаю — такой он еще не скоро теперь отведает, ведь завтра утром ему отплывать обратно. Профессор поблагодарил зверя, но мысли его были уже далеко — он думал о животных науках, и о том, что он сделает в первую очередь, когда, наконец, вернется к занятиям ими. А мысли зверя? Ну, они были недалеко, совсем рядом, ведь он, как и всегда, с большим удовольствием думал о самом себе.