Илья Сирота - Профессор Матусос и цирманский зверь

Тут профессор неожиданно и сам понял, что зверь, которого еще неделю назад он искренне считал выдумкой и детской сказкой, не на шутку заинтересовал его. Господин Туркундур посоветовал профессору перво-наперво отдохнуть после бессонной ночи и пообещал всю возможную помощь, которую только может оказать скромный иностранец в огромном незнакомом городе. Сам же он будет лишь с надеждой дожидаться от уважаемого профессора дальнейших известий, ведь господину Туркундуру не сравниться с уважаемым профессором ни в уме, ни в известности.

Они распростились, и профессор Матусос отправился домой. Выходя из гостиницы, он заметил, что никто из мурджипурджианцев уже не спал, спешно отдавались непонятные распоряжения и получавшие приказ со всех ног бросались его исполнять. Но обдумывать увиденное у профессора уже не было сил, и он отправился домой.

Немного поспав, Матусос вернулся в университет и первым делом решил узнать у других профессоров животных наук, не спрашивал ли их кто-то о цирманском звере. Ничего интересного узнать не удалось, ни самим зверем, ни книгой никто давно не интересовался. Вроде бы, пару недель назад какие-то иностранцы задавали вопросы, но были ли это мурджипурджианцы или какие-то другие гости Туртсонда, узнать не удалось. На факультете животных наук было принято интересоваться в первую очередь животными науками, а не теми, кто интересуется животными науками.

Вместе с выспавшимся Тейе профессор вновь направился в библиотеку. Библиотекарь очень переживал из-за пропавшей книги и сам бросился навстречу Матусосу и его спутнику. Но вот только пользы от него оказалось немного. Разговор с ним вышел примерно такой:

— Друг мой, — спрашивал Матусос, — чтобы взять почитать книгу почтенного Варстхонда, нужно спросить у вас, где она стоит, так?

— Так точно, у меня, а у кого ж еще? — подтверждал библиотекарь.

— Тогда, стало быть, и похититель книги должен быть у вас спрашивать об этом, так? — продолжал профессор.

— Должен был, а иначе-то как? — уверенно кивал библиотекарь.

— Тогда, любезный друг, — наседал Матусос, — кто и когда спрашивал у вас о книге магистра?

— Кто ж спрашивал? Да мало ли кто спрашивал! — задумчиво ответствовал библиотекарь. — Вот вы же сами и спрашивали вчера. Я вам тут же все как есть рассказал, и шкаф и полочку, и на бумажке написал, чтобы удобнее было, значит, искать, что по дороге не забыть случайно.

— Это понятно, — уже начинал сердиться профессор. — А кроме меня еще кто-то про книгу спрашивал?

— Спрашивал, конечно! — библиотекарь весь светился от желания помочь. — Вот тот, кто книгу украл, тот и спрашивал.

— Но кто это был?! — профессор перешел на крик.

— Ясно кто был: нехороший был это человек! — голос библиотекаря дрожал от обиды. — К нам библиотеку ведь кто хочешь приходит, то хороший студент, а то дрянь какая-нибудь. Сразу-то и не отличишь. А один тут и вовсе повадился вредить, господин профессор, книжки — книжечки мои! — портить. Пишет, мерзавец, на книжках, вот тут вот, на первом листе, посвящение себе от имени автора. Вчерась взял, например, профессора Конрстроонде, «О разных кристаллах», том 4, и там написал: «От дядюшки Арвиндта дорогому М., который умнее, лучше и способнее меня в сто раз, а уж какой красавец, просто слов нет». Боров хрюненгаардский ему дядюшка!

Профессор насилу прервал горькие жалобы библиотекаря. После получаса вопросов, криков и увещеваний Матусосу все же удалось кое-что выведать.

Раз в неделю библиотекари совершали обход всех книжных шкафов, полок и стопок. Если они находили что-то неправильное, не поставленные на место книги, посторонние предметы или еще что-то подобное, непорядок тут же устранялся. Последний обход состоялся три дня назад, и стало быть в последние три дня похититель книги о цирманском звере и должен был посетить библиотеку. По записям библиотекаря нашлось девять человек, которые за чем-либо обращались к нему за эти дни.

Матусос взял заботливо переписанный для него библиотекарем список имен и отправился в университет поговорить с другими профессорами. Довольно скоро удалось выяснить личности семи из девяти посетителей библиотеки. Это были обычные студенты и студентки, и, поговорив с каждым из них лично, профессор пришел к выводу об их невиновности.

Таким образом, под подозрением оставалось двое. Один был записан под именем Тор-дын-Баартандар Мелкиден (что было для Туртсонда весьма необычно), второй значился как Пек Тренст (что для Туртсонда было весьма заурядным именем). Пек Тренст библиотеку посетил только однажды, и взял какую-то неинтересную книжку о домоводстве, а вот господин Мелкиден являлся в нее ежедневно и сегодня тоже уже сидел где-то в недрах библиотеки. Имя было загадочным, книги Мелкинден брал все больше старинные и редкие. Профессор Матусос решил начать с него и отправился разыскивать Тор-дына-как-бишь-его-там.

Одного взгляда на господина Мелкидена оказалось достаточно, чтобы понять, что и его нужно вычеркивать из списка подозреваемых. Увенчанный огромной копной нечесаных волос, юный Тор-дын-Баартандар сидел в самом дальнем углу читального зала и что-то усердно писал, высунув для верности язык. Вокруг него возвышался крепостной вал из книг великих поэтов прошлого, к которым Тор-дын то и дело обращался по имени, как к давним приятелям:

— Алласандр, послушай, каково а? А ты бы смог так? Ни в жизнь бы не смог!

— Эк я загнул, Веллиам, ну не гений ли я?

Господин Мелкинден был настолько увлечен своим занятием, что не заметил, как профессор подошел к нему и прочитал через плечо:

Сижу один я в библиотеке,

Пишу на удивление великие стихи.

Великих поэтов еще не было в нашем веке,

А вот он и я, всем привет, хи-хи!

Тор-дын прикрыл было свои строчки рукавом потертого сюртука, но Матусосу всё уже было ясно, и он лишь для удовлетворения собственного любопытства спросил:

— Юноша, как вас зовут на самом деле? Не будете же вы утверждать, что вот эти все «Тор» и «дын» — ваше настоящее имя?

Поэт покраснел и смутился. На самом деле его звали Тоом Мелк, что было для города Тортсунд вполне обычно. Для заурядного поэта или, скажем, автора детских стихов это, по мнению юноши, еще могло сгодиться, но в великие поэты с таким именем не стоило и соваться. Пришлось придумывать псевдоним посолиднее.

Тут профессор понял, что если не уйти сейчас, но придется выслушивать еще и стихи будущего светоча транской поэзии. Он пожелал юноше удачи и поскорее сбежал, но прежде посоветовал подумать, стоит ли вообще соваться в поэты, даже под сенью такого без сомнения удачно выбранного имени.

Оставалось последнее имя в списке. Пек Тренст. Из пяти взрослых мужчин города Турсонда один точно был Пеком. А из трех Пеков один носил фамилию Тренст.