Михаил Бурлаков - Москва-21

– Ну, как ты вообще, расскажи тогда?

Леша, слегка улыбаясь, хотя похоже на то, что его в этот момент схватывают судороги, начинает отвечать. Говорит он почти одним языком, вяло, медленно, тихо и постоянно делая паузы:

– В двух словах, я умираю. У меня осенью заболела спина, и со временем начало отдавать в ногу… Я ходил заниматься лечебной физкультурой, плаваньем, но не проходило… К зиме стало вообще невмоготу, меня отвезли в больничку… Походили мы по кабинетам, меня отправили сделать компьютерную томографию… И потом мне объявляют, мол, «молодой человек, дела у вас херово» … Уже четвертая стадия, шансов почти никаких… Ну, мы сперва конечно стали лечиться: мне кололи всякие препараты, я полностью поменял свой график и ритм жизни, потом химиотерапия, о которой я раньше слышал только из сериалов по телевизору…

На этом моменте он прерывается, его губы на мгновение искривляются в нечто похожее на улыбку, и вылетает какой-то подавленный и искаженный смешок:

– Братан, вот если тебе когда-нибудь предложат делать химиотерапию, не соглашайся… Хах… Лысеешь за неделю, блюешь не переставая дальше чем видишь, а результата ноль… Ну, и вот, потом уже не смог ходить, было очень больно… Нам предложили сделать какую-то операцию в Германии, экспериментальная медицина, все дела… Терять мне было уже нечего, поэтому я согласился, ну а после, вот он я, перед тобой… И отвечаю на твой вопрос, мои дела ровно настолько же хороши, насколько хорошо я выгляжу… Ну, а ты то как? Как твоя семья, родители, близкие, девчонку себе нашел?

Я уже успел пожалеть о своем вопросе, но внимательно выслушав его, я прожил все эти события в мини варианте. Я как будто прихожу в себя:

– Я?! Я просто замечательно, братан, я, я лучше всех! Так, настроение иногда барахлит, но в целом я неописуемо счастлив. Ты не поверишь! – я, на контрасте чувствуя, насколько я в действительности жив, и что у меня этой жизни в единицах времени, осталось еще очень и очень много, пытаюсь раззадорить и Лешу тоже. – Родители живы, здоровы, у всех все замечательно, учусь, точнее попинываю хуйца, не без этого. Общаюсь, гуляю, бухаю, какие-то тусы, дискачи, междусобойчики, короче живу самой полной жизнью, отвечаю! А на счет девушки… А ну их нахер, братан. Ты лучше скажи, ты помнишь, как мы несколько лет назад были на кураже среди этих дворов…

И я, не замечая того, меняю тему, вываливая из себя всю память. Меня буквально проперло на разговор. Я рассказываю всевозможную быль из нашего общего прошлого, когда мы вместе выкуривали наши первые сигареты, пробовали первые плюхи, выпивали первые бутылки пива, считая, что это по-взрослому, гуляли допоздна, общались с девчонками, обменивались эмоциями, событиями их побудившими, лазили по крышам, и даже не задумывались о том, куда ведет нас эта жизнь.

Леша с каждой новой историей все больше улыбается, а вместе с ним улыбаюсь и я, и в это время мне хочется верить, что все мы будем жить вечно…

Мы не успеваем как следует попрощаться, все как-то скомкано, я не хочу делать долгие проводы, да и он тоже, к тому же я ему обещаю, что обязательно скоро еще зайду его навестить, и мы также здоровски посидим.

Быстро сбегая по ступеням, я распахиваю входную дверь и чувствую, что я натурально лечу в сторону метро. Степень внутреннего противоречия зашкаливает. С одной стороны борется один простецкий факт – мой друг смертельно болен. Осталось ему недолго, и мне бесконечно больно за него, но вместе с тем ко мне приходит осознание того, насколько у меня на контрасте все хорошо, и это самое противоречивое чувство, которое я когда-либо испытывал…

Я трясусь в метро. Меня одолевает чувство полнейшей несправедливости. Человек, который с детских лет был мне ближе всех, находится сейчас в таком состоянии. Для меня это, пожалуй, чересчур.

Тупо уставившись в телефон, я роюсь одним глазом в новостной ленте. Мое внимание приковывает новость о том, что один знакомый товарищ приглашает друзей на тусовку в диско-баре где-то в центре. Я недолго думая отписываю ему, что скоро подкачу. А почему бы и нет? Хочется просто нажраться. Настроение ниже плинтуса.

* * *

Через полчаса я подхожу к нужному месту где-то в переулках на Пушкинской. У входа кучкуются десятки людей. В одном из лиц я различаю Антона. Он стоит в каком-то пальтишке с сигаретой в руках, циничной ухмылкой на лице и о чем-то перетирает с малознакомыми личностями. Увидев меня, он спохватывается, торопливо выдувает дым и довольно громко объявляет:

– О, здорово братан. Думал ты позже будешь. Рад тебя видеть! Знакомьтесь…

При моей вялой попытке что-то ему сказать в ответ, он налетает на меня и по-братски приобнимает. Далее он представляет меня всем и всех мне. Я по очереди жму руки.

Оказывается, что на текущий момент он тусит с владельцами этого заведения. Одного из них зовут Гриша, на вид довольно брутальный джентльмен, слегка растопивший свою брутальность в чем-то крепком. Другого зовут Олег, он вообще стоит в желтом плаще и пластмассовых очках как у ученого. Оказывается, что тут имеет место костюмированная вечеринка, гостем которой я ненароком оказался, захватив с собой из внешней атрибутики только каменное лицо, всем своим видом показывающее, что ядерный гриб где-то неподалеку уже раскрылся и спасения ждать бессмысленно.

Мы начинаем общаться, и я пытаюсь быть политкорректным и говорить меньше, чем провоцирую их раскрывать свои карты.

Все время, что мы стоим, этот разодетый в костюм Олег все вещает про то, как они недавно открылись и пытаются отхватить кусок пирога от мегаполисной ночной жизни, какие у него соображения на этот счет. Он рассказывает взахлеб про то, как они начинали, как они доставали лицензию на алкоголь и прочее, а Гриша иногда его поправляет.

При этом всем оказывается, что Антон занимается рекламой мероприятия. Вчера сидел в поточке и работал в фармацевтике, сегодня уже промоутер. Даже обвинить его не в чем при большом желании.

Тут к нам выходит пятый, чье имя так и не залетает у меня в память. Он выносит всем разноцветные шоты в колбах. Мы быстро их опрокидываем, и я начинаю догадываться, как проведу эту ночь.

* * *

Через час я уже сижу достаточно пьяный вместе со всеми за барной стойкой. Бар состоит из нескольких помещений разного формата, но везде приглушен свет и все забито людьми. Они плотно нас окружают и каждый перед кем-то выкаблучивается.