Сизя Зике - Горячка

А еще был дождь, без конца, раздражающий как тысяча чертей, льющийся холодными струями их под зеленого свода. Одежда прилипала к телу. Волосы истекали водой. Губчатая почва была скользкой, и каждый шаг требовал невероятных усилий. И я просыпался в каких-то норах, и все время желудок сжимался при мысли, что дождь никак не прекращается.

Дождь начался часа через два после того, как мы выступили. Было очень жарко, температура росла быстро, становясь невыносимой, человек превращался в фонтан пота. Низкие заросли буквально исходили паром. Воздух наполнился тяжелыми запахами. Воцарилась тишина, настолько полная, как это было возможно лишь в этом лесу, а затем – наверху, на своде, начал раздаваться сильный стук.

Сделалось прохладнее. Не прошло и часа, как в крыше появились первые протечки. Потом уже вода начала стекать по растениям, капая с тех остроконечных листьев, которые нам описывал Монтань – и так оно уже и осталось.

Струи воды, плотные занавеси небольших ручейков лились на нас непрестанно. И среди этого потопа не было ни малейшего дуновения ветра. Вода падала вертикально вниз, неисчерпаемая и упрямая, втискиваясь в давно уже напитавшуюся почву. Появлялись потоки и лужи. Мы хлюпались в грязи, продвигаясь метр за метром, каждая нога весила несколько тонн, но мы шли вперед. Случались и падения. Кто-нибудь падал всем телом, поднимался и шел дальше.

Джунгли просто взбесились. Они были переполнены водой, со всех сторон перенасыщены жизнью. Выстреливали вверх кактусы с острыми, как бритвы иголками – надутые, непроходимые. Лианы колыхались, вились, шевелимые потоками воды, льющейся на них из под свода. Расцветали самые невероятные цветы: пурпурные, белые, темно-синие, блестящие и тяжелые. Мхи на деревьях превращались в гигантские фонтаны: все росло буквально на глазах.

Нет, в этом не было ни малейшего смысла. Мы были грязные, все в грязи, с воспаленными глазами, исхудавшие, отрепья одежды прилипали к коже – бледной и набрякшей от воды, которой мы буквально истекали. Марширующие без какой-либо цели духи, которые ложились спать, даже не помня об этом по причине усталости, и которые отправлялись дальше, даже толком не проснувшись.

Где мы находились? Где-то в первобытных джунглях, направляясь к какому-то озеру. Кто мы были такие? Вопрос неуместный. Что у нас имелось? Ничего, кроме принадлежности к миру живых. Хотя… Зачем мы шли? Осужденные, без возможности возвращения. Не было уже пироги, не было уже ничего. Уже не было возврата к цивилизации и к жизни. Практически, мы были мертвы. И это даже не было особо важным. Уже давно нам не с чем было прощаться. Только этот вечный дождь, этот лес, в котором могло появиться все, что угодно, и чего никто из нас, замкнутых в себе, видеть не желал.

Мы шли, ведомые инстинктом, приказывающим нам останавливаться, и наверняка, если мы присядем на земле, очень скоро лес нас обездвижит, поглотит и переварит. Возможно, что он покроет нас, неспешно, но неизбежно, своей растительностью, а пожиратели мертвечины воспользуются тем, чтобы вообще смести нас с поверхности земли.

Так уж ли сильно мы желали такой жизни? Почему было бы не сдохнуть сразу, на каком-нибудь логовище из великолепных, блестевших каплями воды цветов, которые иногда показывал нам лес?



Даже не могу вспомнить самого момента, когда мы дошли до озера. Знаю, что в какой-то миг, наверняка, что в самую пору для нас, оно появилось перед нами. Обширная серая поверхность, закрытая плотной вуалью барабанившего о воду дождя. Со всех сторон озеро окружали гигантские тростники, толстые и высокие, словно бамбук, верхушки которых сгибались под атаками ливня. В паре тысяч метров далее, на противоположном берегу, едва-едва удавалось заметить темную, нерегулярную массу джунглей.

Промокшие до нитки и уже не обращающие внимания на дождь, мы остановились среди неподвижных деревьев, между краем зеленого свода и краем воды.

Мое первое осознанное воспоминание – это нечто вроде прояснения, насупившее в какое-то утро. Остальные не шевелились, лежа в различных позах на земле. Я поднялся и схватил мачете. Затем встал лицом к Озеру, делая глубокие вдохи, и тут понял, что дождь прекращается.

Среди сине-серых туч появилось более светлое пространство. Белый, печальный свет на пару секунд открыл передо мной всю поверхность озера, немногочисленные плывущие по ней растения и край леса, со всех сторон образующий громадный круг. А потом другие тучи закрыли просвет, и все окрасилось серым, неопределенным цветом дождя.

Я отошел от остальных. В голову мне пришла одна идея, какой-то голос говорил мне, что я жив, что нужно жить и бороться за это!



- Живой! Живой! – повторял я на ходу. А потом начал кричать:

- Живой! Живоооооой!

Пару раз я ударил мачете по деревьям и пучкам лиан, делая побольше шума, чтобы убедить лес, а также самого себя, что я, черт подери, на ногах и готов на все!

Резкая слабость удержала меня от дальнейшей демонстрации. Я стоял на ногах, но сил было мало. Прежде всего, нужно разумно экономить силы. Меня ждала тяжкая работа.



Я шел вдоль берега и одновременно по краю леса. В большинстве своем берег порос густым тростником, метров десяти высотой, который заслонял вид. Дальше уже был лес, отделенный от озера коридором шириной в пару десятков метров, очень сырым, в котором росли карликовые пальмы в форме капусты. Я искал какое-нибудь местечко посвободнее, где джунгли бы не стояли напротив озера зеленой стеной. Я высматривал площадку между лесом и водой: сухую, которую можно было бы легко очистить, чтобы выстроить на ней дом.

Это было первейшим заданием. Ничего сделать было нельзя, если вначале не найти сухого места. Нам нужно было убежище, дающее возможность отдыха и укрытия. Таким было условие выживания человека в этой среде. Без него я буду всего лишь животным с небольшими естественными возможностями обороны, блуждающим, все время усталым и, очень скоро, без каких-либо средств для жизни.

Все упиралось в энергию. Сырьем станет тростник, растущий над озером. Из него можно было сделать все что угодно: пол, мебель, удобные кровати, стены… Я был уверен, что девственный лес предоставит бесчисленные возможности, если только располагаешь силой и разумом.

И разум в этой среде был моим единственным козырем. Я единственный из всех живых существ в радиусе тысяч километров был одарен способностью к воображению. И я намеревался использовать этот дар по максимуму.



Через пару часов я обнаружил то, чего искал: пространство, усеянное отдаленными одно от другого деревьями, покрытое густым ковром низкой растительности, которая никак не устоит перед интенсивным трудом.