Луи Буссенар - Банда поджигателей, или Бандиты из Оржера

— Ко мне, Кузен! На помощь!

Но спавшего мертвецким сном Кузена уже закатали в простыни, связали и сунули в рот кляп, так что он не мог ни пикнуть, ни пошевельнуться. Его пистолетами завладели нападавшие, наставив их на фермера, они закричали:

— Сдавайся, или мы тебя пристрелим!

— Ах, канальи! — ответил Лежен. — Вы до меня еще не добрались, я успею выпустить вам кишки!

Он с размаха вонзил вилы в грудь одного из бандитов, и тот завопил:

— Ко мне, Главарь… Умираю!

Перед фермером возникла гигантская фигура в черной маске. Великан схватился за вилы и вырвал их из рук Лежена. В ту же минуту другая его рука, вооруженная саблей, обрушилась на голову фермера и проломила ему череп. Несчастный со стоном упал на землю:

— Моя жена! Мои бедные дети!

— Успокойся! — усмехнулся гигант. — Мы и до них доберемся. Мерзавец, ты посмел сопротивляться Фэнфэну! Теперь узнаешь, что такое моя месть!

Бледную от ужаса фермершу за волосы стащили с кровати и отволокли туда, где в луже крови бился в конвульсиях ее муж.

— Где деньги, скотина? — грубо заорал разбойник с лицом, вымазанным сажей, который держался подле Главаря.

— Пощадите! Сжальтесь! — стенала несчастная. — Я все скажу!.. В соседней комнате, в ящике стола — там наши деньги… Берите все, только, ради Бога, поднимите моего несчастного мужа, положите его на кровать!

Разбойник, ни на шаг не отстававший от Главаря, хрипловатым голосом, по которому сразу можно было узнать Толстяка Нормандца, ударил умирающего штыком.

— Не торопись, — тихо бросил Главарь. — Не добивай его, пока мы не разберемся с остальными.

Фермера осторожно перенесли на кровать, однако не из жалости, а чтобы заставить говорить, если понадобится. Несколько бандитов окружили Кузена, который, подмигнув, прошептал:

— Эй, приятели, не наседайте так сильно! Вполне довольно, чтобы показать, что я не ваш!

О, ужас! Негодяй-скупщик — один из членов банды!

— А где остальные? — спросил кто-то из разбойников.

— Это ты, Жак? Черт побери, я бросил в кувшин с вином снадобье, которое дал мне Батист Хирург, и теперь все они спят как колоды. Да, опиум — хорошая штука, как говорится, «стаканчик для спокойного сна».

— А собаки?

— Пилюли сделали свое дело — псы передохли, словно жабы в табакерке. Чемодан у меня на кровати под периной, не забудьте его — он доверху набит нашими деньгами.

— Не бойся, не забудем!

Тем временем в соседней комнате, где хрипел несчастный Лежен, разыгралась страшная сцена. Несчастный полумертвый фермер, которому осталось жить едва ли несколько минут, надеялся разжалобить убийц, отдав им все свои накопления до последнего су. Когда Главарь бесстрастным голосом потребовал: «Давай деньги! Или, клянусь богами здешних лесов, я перепилю тебя пополам», — Лежен, собрав последние силы, проскулил:

— В погребе… Пощадите жену и детей!..

— Ты обманула нас, грязная шлюха, — обернулся Главарь к фермерше. — Решила утаить половину кубышки! Впрочем, твой муж оказался разумнее. А ну, живо!.. В подвал, показывай, где деньги, или велю поджарить тебя на медленном огне.

В окружении четырех бандитов, с ножом, приставленным к горлу, фермерша спустилась в подвал.

— Там! — показала она в угол, где были свалены старые обручи, клепки и куски гнилого дерева.

Раскидав саблями рухлядь, негодяи обнаружили кадку для соления с запечатанной крышкой, обвязанной бечевкой. Толстяк Нормандец сорвал крышку и погрузил руку в кучу золотых и серебряных монет.

— Поздравляю, гражданка фермерша, — усмехнулся он. — Бережливость — прекрасное качество. Вы отлично поработали на Фэнфэна, это очень мило. А теперь идемте наверх… а то, боюсь, вы здесь простудитесь.

Полумертвая от страха, мамаша Лежен вернулась в комнату, где в мучениях умирал ее муж.

— Эй, Лежен, — окликнул фермера Толстяк Нормандец, — ты меня слышишь?

— Да, — ответил тот, предчувствуя, что сейчас произойдет нечто ужасное.

— В прошлый раз ты убил у нас четверых. Фэнфэн пообещал отомстить, а он — человек слова. Момент мщения настал! Смотри же, Пьер Лежен, смотри!

С этими словами бандит схватил фермершу за волосы и, обнажив ей грудь, вонзил нож по самую рукоять. Женщина упала на землю, обливаясь кровью, которая хлестала из раны, словно вино из переполненной бочки.

— Убийцы! Будьте прокляты! — хрипя, выкрикнул умирающий, и тут наконец сострадательная смерть забрала его к себе.

Служанка из последних сил отбивалась от двух мерзавцев, пытавшихся изнасиловать ее. Высокая и сильная Розали Гован громко звала на помощь и успешно защищалась, кусая и царапая насильников. Один разбойник, разъяренный упорным сопротивлением, проорал:

— Заткнем ей глотку! Если она будет так вопить, сюда сбежится весь Ашер. Вот тебе, получи! — и со всего размаху погрузил саблю в живот несчастной девушки.

— О Господи!.. Я умираю! — простонала она.

— Теперь моя очередь! — закричал второй бандит, охваченный жаждой крови, и принялся колоть несчастную кинжалом.

Зверствуя, бандиты не знали удержу, и на следующее утро, когда судейские чиновники явились для опознания трупов, на мертвом теле Розали Гован насчитали целых семнадцать ран!

Однако трех жертв было мало, чтобы утолить месть Фэнфэна, — ему требовалась хотя бы еще одна невинная душа. Ею стал возчик Жак Тизамбуан, который вместе со своим хозяином сопротивлялся бандитам. Пока товарищи его беспробудно спали под действием снотворного, подсыпанного в вино, Жак, отказавшийся, как вы помните, пить вместе со всеми, попытался перебраться через ограду, надеясь добежать до города и поднять тревогу. Но Беспалый, Нормандец из Рамбуйе и Жак из Питивье схватили его, когда он пробирался через двор. Связав ему руки за спиной, Жака приволокли в кухню, где ярко горел огонь, и швырнули рядом с изуродованными трупами хозяина, хозяйки и служанки. Главарь, по-прежнему в маске, обратился к нему:

— Ты, простой работник, полез не в свое дело, осмелился оказать сопротивление Фэнфэну! Какое тебе дело до того, ограбим мы Лежена или нет? Ведь он даже не твой родственник! Ты подаешь дурной пример! До чего мы докатимся, если слуги будут защищать своих хозяев? Я приговариваю тебя к двадцати пяти ударам палкой, а потом, чтобы ты не мучился, тебе отрежут голову!

Бандит, с недавнего времени получивший прозвище Беспалый, вытащил из вязанки хвороста дубовый сук и по приказу командира стал изо всех сил наносить удары по едва живому возчику.

Беспалый отсчитывал удары, а столпившиеся вокруг бандиты хохотали, глядя, как Жак извивался и стонал. Беспалый бил куда попало, стараясь измолотить все тело несчастной жертвы.

— Двадцать пять… двадцать шесть… двадцать семь…

— Довольно! — приказал Главарь. — Я же сказал: двадцать пять. Я все подсчитал. А теперь отрежьте ему голову.