Анастасия Кашен-Баженова - История миров: Блуждающие огни (СИ)

— Так эта Ветка принадлежит ему? — Август кивнул. Появилась надежда, что теперь, в самом ужасном исходе этой ситуации — в том, что раненного Локариса схватили, есть шанс на его спасение. — Тогда нужно собрать людей и перейти, как только будет открыт выход!

— Нет, к сожалению. Все, что вы можете — это три дня прождать своего Проводника на базе.

— Но это же Дракон, он не просто Странник! — меня несло: надежда вспыхивала и надежда умирала, встречаясь со светлыми глазами Августа. Самое забавное то, что, если Локарис погиб — то мне автоматически засчитается задание покровителя. Возможно, меня даже будут ждать золотые горы.

— Не просто. Он тот Странник, который и дал распоряжение, как действовать в такой ситуации, — мужчина пожал плечами: мол, он тоже переживает за Локариса, но приказ есть приказ.

— И распоряжение было — сидеть и ждать?

— Странников не ждут. Разве вы не знаете?

Знаю, как же. Я убила еще минут пятнадцать на требования отвести меня к главному на Пути, показать это чертово распоряжение, но позиция Августа осталось прежней:

— Леди, честно, за Дракона я бы пошел в бой, пусть один, пусть вопреки правилам, но, во-первых, это бесполезно, во-вторых, до одиннадцати часов выход из мира все равно закрыт.

— Тогда, я могу остаться тут — в холле?

— Это тоже против правил, но оставайтесь. Вот ключ от номера, если решите отдохнуть и переодеться, — Август смерил меня взглядом. — Попрошу что-нибудь принести вам из одежды, и будем надеяться, что Дракон потом оплатит это.

Будем надеяться. Я села на лавку в холле, свет Август выключать не стал, а вот коридор, из которого я вышла, был темен. До одиннадцати утра оставалось десять с половиной часов…

Можно пойти в номер, принять горячий душ, мне принесут одежду. Потом найти способ связаться с покровителем. А что еще делать? Вроде бы, ничего себе план — можно жить дальше.

Я сняла с плеча лямку ящика с аппаратом. Десять с половиной часов дум о том, что могут сделать люди, без зазрения совести палящие по пассажирскому поезду, или действии неизвестного мне яда, или о мучительной смерти в Хаосе. Воображение, словно назло, подкидывало самые красочные картины. Они сами собой вырисовывались на прозрачном стекле дверей, за которыми тянулся темный коридор. Не было ничего более зловещего во всех мирах, чем эта темнота! И не было ничего более щедрого на надежду, чем густой мрак в конце. Ведь будь там свет, все было бы видно так, как есть. Но я могла без конца представлять, как из этих теней, словно соткавшись, выходит Дракон.

Зачем? Почему? Не мое ли дело побыстрее отделаться от всего? Получить оплату и забыть о мирах, как о страшном сне? Закончится ли все со смертью главы CBS? Смогу ли жить спокойно и не бояться того, что в дверь снова постучат те или другие люди с Путей и скажут: «есть работа для тебя»?

В медленном течении минут… часов… я различала каждый шум по отдельности. А звуков в тишине оказалось не так много: тихий шелест воздуха в вентиляции, какой-то тихий гул за стенкой — тихие, тихие, и ничего похожего на шаги или чье-то дыхание.

Усталость и слабость взяли свое.

— Айн? — он коснулся моей головы.

Я уснула сидя, и сейчас смотрела на колени, не решаясь поднять голову.

— Поднимайся, еще предстоит расшифровать координаты, — Локарис стоял рядом, уже не касаясь меня. Я чувствовала его присутствие кожей и, кажется, узнала бы, даже не слыша его истинного голоса.

Айн. Мир из новой ветки Кестра.

Клуб в столичном городе.

Назвать музыку приятной язык не поворачивался. Непонятные звуки наперебой колебали воздух, сливаясь в одно монотонное «бум-бум-бум», но танец, исполняемый посередине клуба, меня заворожил. Четыре человека, одетые в обтягивающие светящиеся костюмы, выделывали разнообразные трюки в аэродинамической трубе. Двигались они красиво и слаженно, похожие на юрких рыбок в аквариуме.

— Идем, наша очередь, — Локарис махнул рукой в направлении выхода и затерялся в шумной толпе танцующего люда.

Бледная зеленоватая табличка над дверью тускло мерцала в прокуренном пространстве, я вклинилась в извивающиеся тела танцующих, перемазанных светящейся краской людей.

— Все удалось? — как только я протолкнулась к мужчине, тут же ухватила его за руку.

— Последний этап.

Мы вырвались на улицу. Здесь было тише, но ненамного: из динамиков наперебой выкрикивали зазывные приглашения клубы, заманивая заглянуть именно в их дверь, звучал хрипловатый из-за помех мужской голос, поздравляя с местным праздником. Ходила гуляющая разношерстная и разновозрастная толпа, кто группами, кто поодиночке.

Нас ждал худой парень в драной, забрызганной мерцающей краской футболке и бесформенных штанах. Он неторопливо докурил сигарету, вдавил грязным кедом бычок в асфальт, и кивнул, приглашая следовать за ним.

По узким, освещенным мигающими лампочками коридорам, он провел нас до небольшой комнатки, разделенной несколькими перегородками. За одной такой перегородкой Дракона и меня сфотографировали, за другой заполнили поддельные паспорта и удостоверения на имя научного сотрудника Лорена Гейнса и его дочери Александры. Оставалось приклеить фото на все документы и подделать печати.

Этим занимался совсем молодой парень, бритый, так же как и наш проводник. Руки паренька ловко летали над страницами удостоверений, наборами печатей, над нашими с Локарисом угрюмыми лицами, которые почему-то никогда не получаются иными на фото для документов. Его красные, то ли от прокуренного воздуха, то ли от работы, глаза смотрели на нас с опаской поверх дыхательной маски.

— Недавно работает, но клеит — не подкопаешься! — кивнул на напарника парень, который нас привел. — Как его взяли, ни одного прокола.

— Значит, частенько приходится работать с группой риска? — Локарис рассматривал одно из уже готовых удостоверений. Погладил большим пальцем уголок фото, проверяя, как оно приклеено, посмотрел под настольной лампой — в общем, делал вид человека, видавшего немало настоящих документов этого мира.

— В последнее время меньше. «Чистую бумагу» все сложнее подделать. Опять вернули микросхемы, да и тех, кто готов работать с группой риска после третьей вспышки немного. Вот и этот, — парень кивнул на молодого подельщика, прикуривая вторую сигарету, — боится каждого чиха. Но мы делаем на совесть, брат. Дальше дело только вашей осторожности.

— Почему чистый лист датирован тремя неделями ранее?

— Приехавших в две предпраздничные недели проверяют придирчивее. Эйк поставит вам гостиничных штампов, отметок с клубов и пару штампов о проверке. Все будет — не подкопаешься.

Закончив с документами, мы снова вышли на шумящую расстроенными динамиками улицу. Где-то вдалеке, прерывая гул музыки и выкриков, гремел и вспыхивал салют, разлетаясь под темно-серым отсутствием неба. Еще один город под бетонным колпаком, еще одна мировая катастрофа.