Анастасия Кашен-Баженова - История миров: Блуждающие огни (СИ)

— Чертов щенок, мало, что свои мозги просрал, так еще и двоих угрохал! — старик сплюнул на пол.

На лысом черепе держалось лишь несколько длинных седых волосков. Другие же волоски, белые и корявые, точно жесткая щетина, покрывали серые от грязи уши. Потертая кожаная куртка пестрила заплатками, где приклеенными, где пришитыми грубым швом. Старик протянул узловатую руку Дракону.

— Не первый случай. Века два не виделись, Старый, — глава Путей улыбнулся давнему знакомому, пожал руку, а Майкл чуть склонил голову в знак уважения.

— А то и больше! — старичок же был неуместно подвижен: он, ухмыляясь, подался вперед, приподнялся, хлопнул ладонями по столу и плюхнулся обратно за стол. Скользнул блеклыми глазками по мне:

— Дама кривится? — спросил он и забрал мою кружку с чаем. — То еще пойло, да? Я не нашлась, что ответить. Да и запах от Старого шел — глаза слезились!

— Когда последний раз ты совершал переход трезвым? — спросил Дракон. Его и Майкла запах не смущал, как и стремительно лысеющий от дождя Странник минутой раньше.

— А когда я вообще был трезв?! — Старый немного потрясся, смеясь. — Даже не держась на ногах, я никогда не гробил своих Хвостов!

— Когда будет транспорт в город? — сменил тему Дракон. Он, имея привычку к «переводчику», пользовался моим даром даже без моего участия. Мне требовалось только слушать его внимательно и не отвлекаться.

Нет, я не говорила за него, а он не говорил моим голосом. Он брал мою способность говорить, точно так же, как делился со мной своей способностью переходить мирами. Это сложно объяснить, слабый Странник не сможет взять с собой Хвоста, а человек, не слышащий немых, не сможет дать силу зазвучать голосу, существующему только в мыслях.

— Вторую неделю ждем, — ответил старик. — Привоза не было с месяц — дожираем последние крошки.

Он поник, и его мутные от старости и алкоголя глаза стали неспешно разглядывать меня. Это не раздражало, с таким же равнодушием Старый мог разглядывать пейзаж и за окном, если бы в бараке были окна.

— Сам давно тут? — голос Дракона выходил безликим, если так можно сказать про голос. Но не для меня, я «слышала» его истинную природу — глубокую и чистую, чувствовала какую-то озабоченность в нем, спешку.

— С месяц. Мир ведь умирает, да? — Старый заговорил еще тише. — Как долго он будет исчезать? Ты один видел, как умирает мир.

— Разве мир может умереть? — я не удержалась, спросила, хотя в беседу Дракона и Старого не вмешивался даже Майкл.

— Да, девочка. И поверь, выпить от этого хочется втрое больше, — Старик сгорбился, будто что-то незримое давило на него, будто это что-то могло услышать наш разговор и ускорить свой ход. — Дракон объяснит. Таки полвека провожал умирающий мир. Локарис, закажи бутылку, и я расскажу, как уважаю тебя — ты единственный, кто пытается понять эти, так их…

Старик замолчал, словно забыл, о чем говорил.

— Майкл, — сказал Дракон, и помощник, кивнув, ушел к стойке.

— … миры, — закончил Старый. Локарис (вот и имя великого и ужасного) без желания ответил:

— Не самые приятные воспоминания. Мир исчезал быстро, я провел там всего шестьдесят лет. Когда начинается разрушение, первыми сдаются люди: ведь окружающее кажется картонным, пропадают запахи, вкус, глохнут звуки. Живые ушли в первые десять лет. За остальные пятьдесят исчезал сам мир.

— И пятьдесят лет вы были один?! — я уставилась на Дракона. Человечество вымерло, а он еще полвека наблюдал в полном одиночестве, как рушится все сущее! Уж не знаю, достойно это уважения или скорее стоит усомниться в нормальности Дракона. Хотя о чем я — он же глава CBS. Странному месту странные люди.

— Вот за это я Дракона и уважаю! — Старый выхватил у подошедшего Майкла бутылку и сделал несколько глотков из горла. — Брешут, что ты говоришь, что и Зеркала есть, и что нет Хаоса!

— Никогда не позволяю себе что-то утверждать о Хаосе, — Локарис пожал плечами.

— На Путях говорят, что я не чувствую оттока и могу уничтожать и создавать миры. Этакий народный фольклор. Так что с транспортом, когда ожидается?

— Брешут, что завтра. Вам повезло, — Старый расплылся в улыбке, в раздвинувшихся тонких губах мелькнуло только два целых зуба. — Ох, неспроста все эти небылицы!

— Не засиживайся в исчезающем мире, Старый, — Локарис вложил в костлявую, прозрачную от дряхлости ладонь несколько монет и встал. — Умирающий мир привязывает и тащит за собой в Хаос, или что там должно быть…

Ночью пришел транспорт. А может, и под утро. Просто сизая пелена неба стала плотнее и ниже, немного стемнело. Думаю, это и была ночь.

Транспортом оказался широкий низкий автобус, который словно только что подогнали со свалки металлолома. Скрипучий скелет покачивался из стороны в сторону, стоило кому-то из пассажиров двинуться или повернуться. Измученные долгим ожиданием странники набились так, что некоторые рисковали вывалиться из больших незастекленных окон.

Ржавый монстр, кряхтя и скрипя старыми механизмами, медленно полз через пустыню. Локарис стоял у стенки, Майкл полусидел на раме, а я стояла между ними. Решили сидеть и стоять по очереди — дорога предстояла долгая.

Знали ли странники, кроме Старого, что среди них едет Дракон? Может, и знали, но никто не подавал вида. Может, на Путях тоже не многие представляли себе, как выглядит живая легенда миров?

Старый всю поездку напевал похабные песенки и под конец здорово надоел попутчикам. Но никто не решался выразить недовольство старику. Странники, обычно бесцеремонные, его уважали, но несвязное пение действовало на нервы сильнее, чем нервное покашливание старого мотора и скрип механизмов.

Старый выдавал все новые и новые стишки и песенки. Куплет про какую-то лысую девицу начинался с восхваления ее прелестей, а заканчивался стишками про похождения молодого солдата, сдобренными цветастыми ругательствами. Ни начало, ни конец совершенно не вязались между собой.

— По деревне ходют утки, серенькие, крякают… как я милую… люблю — лишь серёжки звякают!

Не слушать эти глупости было невозможно. Мы ехали долго, а вокруг была только бескрайняя пустыня в мутном мареве дождя. Странники молчали, так что кроме песенок оставался лишь скрип автобуса, предсмертное кряхтение мотора и иногда уставшие вздохи пассажиров.

— Вот это славно! — кто-то неожиданно похвалил стишок Старого, похлопал его плечу и угостил выпивкой. Старик радостно приложился к фляге, подарив всем пару минут относительной тишины.

— Нет смысла на войне сдыхать, когда такие тут дела… — запел он снова, но не закончил.

Кто-то заржал в голос, достал свою фляжку, отвернул пробку и вручил Старому. Он четырежды осушил чьи-то сокровенные запасы горячительного, язык его стал совсем путаться, а голос притих. Никто даже не обратил внимания на очередной куплетик, прежде чем Старый захрапел, изредка что-то бурча в пьяном сне.