Владимир Козлов - Кофе от баронессы Кюцберг

– Я тебя узнал ещё на зоне, когда ты Кота с Газиком у нас в отряде товарнул – сказал он, – но подойти сразу постеснялся, а потом тебя закрыли в Бур.

Они радушно обменялись рукопожатиями:

– Видишь, Фура сам сказал, что в дороге может всякое произойти, – напомнил Гоша сказанные Фурой слова.

– Он обещал тебе рот заткнуть, он это сделал. Обещал пальцы сломать. Не получилось, извиняй, осечка произошла. Челюсть у тебя хрустнула, вместо пальцев, но дорога ещё длинная. Ехать три часа. Я тоже в далёком прошлом имел горький опыт, познакомится с его тяжёлой рукой. Фура ничего не отвечал, а только стонал, не открывая глаз.

Вслед за Гошей Фуру начали обсуждать и другие.

– Ладно, кончайте базар, – остановил всех Колчак, – он всё равно не поймёт, так, как по жизни хамло.

В пересыльную тюрьму этап привезли утром, а через два дня отправили на зону. Фура был оставлен в тюремной больничке, и на зону попал позже. Но после его приезда, Вовку сразу поместили в надоевший ему за весь срок СУС. Это было предвзятое решение администрации, так они избавили зону от возможного лишнего эксцесса. А главное они защитили Фуру, спокойствие которого за определённые услуги несла охрана колонии. Колчак – же освободился с хорошей арестантской репутацией. Фура ушёл на свободу раньше Колчака, на десять дней, с арестантским проклятием. До его ушей из окон доносилось громкое «ФУРА – КОЗЁЛ»

«Проснуться дома в своей постели, когда никто не кричит „Подъём“ и когда ты можешь сойти, не спеша по лестничной клетке и выйти на улицу не под дулом автомата и лаем злобных овчарок. Вот это называется счастьем», – думал Колчак, когда на второй день после освобождения направился в милицию, становится на учёт.

– Свободой надо пользоваться с умом, после длительного заключения, – говорил Колчаку бравый майор, когда он пришёл в милицию, вставать на учёт. Часто бывает так, что приходят из мест заключения и беспробудно пьют, не замечая, что вокруг прекрасная жизнь, которую реально нужно воспринимать, как дар божий и уметь радоваться ей. Тебе советую без промедления встать на воинский учёт и устраиваться на работу. Если будут трудности с трудоустройством, приходи, поможем.

– Всё я понимаю. В отношении моего поведения, можете, не беспокоится, я знаю теперь, что такое хорошо и что такое плохо. На зону я больше не попаду. В этом я уверен – убедительно сказал Колчак.

– Тогда будем считать, что мы с тобой договорились, – сказал майор.

Колчак вышел из милиции и пошёл по центральной улице, где ему попадались знакомые люди. Жаркий июль, загонял всю ребятню на речку. Они со всего города босиком, толпами пересекали центральную улицу и шли по покатому склону к берегам Волги. Колчак, остановился у магазина «Олимп», раздумывая идти на пляж или домой. Искушение искупаться в Волге было велико, и он свернул за ребятишками, идя заливными лугами к Мочальному пляжу. Он шёл и упивался красотой природы, на которую бы раньше и внимания не обратил. Полевые цветы собирать и дикий лук их водили сюда с классом, когда он учился в начальных классах. Им прививали любовь к природе, но тогда Колчаку было не до этого. Эти цветы он вытаптывал ногами, чтобы меньше девчонкам досталось, и дёргал их за волосы. А сейчас он шел осторожно, по пышной траве, аккуратно обходя их, любуясь разнообразной гаммой полевых цветов, из которых часто вылетали птицы, которые гнездились в гуще цветов. До пляжа он не дошёл, искупался на слиянии двух рек Везломы и Волги. Вода с непривычки показалась холодной, он проплыл немного и вылез. Обсохнув, Колчак оделся и перешёл небольшой мост, который вёл к перевозу, откуда отправлялись небольшие суда на другой берег реки.

Ноги сами притащили его к берегу перевоза, где ничего не изменилось, кроме выстроенного нового пивного бара. Как всегда там было много народу и в том числе немало цыган.

Он посмотрел с удовольствием, как удят рыбу с дебаркадеров, а потом направился в бар, где взял бутылку пива и одну чехонь. Пиво было, кстати, хоть он и не понимал в нём толк.

«Главное утолить жажду в такую жару», – думал он.

К его столику подошёл рыбачёк с удочками и небольшим уловом на кукане:

– Не помешаю? – поставил он бутылку пива на стол.

– Нет, пожалуйста, располагайтесь? – ответил Колчак, – угощайтесь чехонью?

– Нет, этим добром я сыт по горло, у нас в ВГР их тазиками солят каждый день, приелась уже эта чехонь. Когда она мне на удочку идёт, я выкидываю её в Волгу.

– Я вижу, у вас не богатая рыбная ловля была сегодня, – показал Колчак на кукан с нанизанной на него рыбой.

– Это для вида, открой сумку, увидишь, сколько я вытянул с Волги красавиц.

Колчак раскрыл сумку и увидал, там несколько стерлядок внушительных размеров.

– Ого, вот это да! – удивился он, – а где вы ловили?

– У себя, где я работаю в ВГР, но я сейчас в отпуске, вот и провожу время до обеда на речке. В рабочее время мне не позволительно рыбной ловлей заниматься. А после обеда в саду буду ковыряться.

– А что такое ВГР? – спросил Колчак.

– Это Волжский грузовой район, знаешь, где краны портальные стоят?

– Конечно, знаю, – ответил Колчак

– Там я тружусь механиком по оборудованию. – У тебя, какая специальность? – спросил рыбачёк у Вовки.

– Не успел приобрести специальности я, – сконфузился Колчак.

– Извини, я понял, по твоему бледному лицу, что ты недавно освободился. У меня сосед, таким же, как и ты пришёл из тех мест. Сомневался вначале, смотрю тело, и грудь не исписаны, как другие приходят.

– Мне эта галерея не нужна, – допив пиво, сказал Колчак, а освободился я только вчера.

– Тебя как зовут? – спросил рыбак.

– Володя.

– А меня Геннадий Максимович, если надумаешь в ВГР работать, приходи, я тебе работу стоящую найду. Через две недели у меня отпуск кончится, заходи.

…Колчак искренне, от всей души поблагодарил Геннадия Максимовича за приглашение, обрадовавшись, что вопрос с трудоустройством неожиданно почти решён. Попрощавшись с ним, он вышел на улицу. Пешком идти уже не хотелось, он сел на автобус и доехал на нём до дома. Вечером он ждал к себе друзей на застолье. Вчерашний день у него был посвящён родственникам. Всё это он объяснил ребятам, которые с утра встречали его у подъезда.

Они поняли это и не обиделись, зная, что у Колчака много родни, которые, едва ли все поместятся в квартире. Мать от сына в день освобождения не отходила, ни на шаг, одаряя его своим вниманием и лаской. Она видала в нём уже не желторотого юнца, которого против её воли отобрала у неё милиция на четыре года, а сформировавшегося мужчину. Она любовалась им и гордилась, но в это – же время с тревогой думала, как он будет вести себя дальше? Сопоставляя своего сына с братьями Толоконными, она успокаивалась, что её Вова, на них не похож.