Fallout: Equestria

Власть, — уговаривала Чёрная Книга. — Цель. Вместе мы сможем покорить мир!

— Не слушай это. — Голос Рэрити стал твёрже.

Эпплджек положила копыто мне на плечо.

— У тя ведь уже есть цель. Ты Дарительница Света, помнишь?

— Я... я даже не знаю, что это значит. — Я помотала головой. — У меня нет цели! Я заблудилась. Я не знаю, что творю.

— Слушай сюда, — строго сказала Эпплджек. — Я говорю чистую правду. У тя есть цель.

— Эт ты собрала их вместе. — По краям поля зрения появились образы моих друзей. Моих живых друзей. Каламити. Вельвет Ремеди. СтилХувз. Ксенит. Даже Паерлайт. Они тоже были со мной.

Мои глаза начало щипать.

— Ты нашла хороших друзей. Осознай это. Очисти тропу и освети свой путь, — мягко улыбнулась Эпплджек. — Ты ведь знаешь, что это значит.

Мне так хотелось поверить ей, что я даже задрожала.

— Но... — Обернувшись к зеркалу, я уставилась на подстреленную, умирающую Литлпип в покрытой запёкшейся кровью рваной рейдерской броне. Она едва стояла, когда совершила своё очередное убийство, Малый Макинтош парил перед ней, нацеленный вверх. — ...Но это моя душа. Ведь так?

— Конечно же, глупышка, — сказала Пинки Пай, внезапно обняв меня и показав на зеркало. — Ты просто неправильно смотришь. Посмотри, что у тебя за спиной.

* * *

Я проснулась и вскочила, ловя ртом воздух. Затем снова упала на матрац. Я чувствовала себя ужасно: мокрая от пота и вся облепленная кусочками затвердевшей грязи. Мерзко. Даже пошевелиться и то сил почти не было. Моя грива была спутанной и слипшейся. Но тошнота отступила, а жар спал.

В комнате ещё кто-то был.

— Ксенит?

Ко мне подошла зебра, но она была не моим компаньоном.

— Сефир, — сказала я, узнав её. — А где остальные пони?.. То есть, все остальные?

Сефир вытащила мокрую губку из жестяной кастрюльки.

— Твоя подруга по несчастью проснулась с час назад, — ответила она, протирая губкой мой лоб. — Сейчас они все с ней.

Я бы тоже хотела сейчас быть с ней.

— Ксенит — моя мать, так ведь? — спросила Сефир. Я остолбенела, не зная что и сказать. Ксенит попросила меня молчать, это я и собиралась делать. Хотя, раз уж Сефир уже начала догадываться...

— Думаю, что да, — сказала Сефир, продолжив натирать меня губкой, стирая пот с моей шерсти. — Она пыталась скрыть это, но неужто она считает, что в пустошах полно зебр с именем Ксенит?

Умная девочка. Прикосновения холодной губки заставляли меня немного вздрагивать, но за каждое из них я была безмерно благодарна. Я очень хотела помыться, как бы это ни было больно. Я бы отдала своё левое переднее копыто за день в спа Тенпони.

— Вы скоро уйдёте, — сказала Сефир, будто всё о нас знала. — И заберёте её с собой.

— Да, мне жаль.

— Буду рада увидеть её уход, — прямо сказала молодая зебра. — Не хочу показаться неблагодарной за всё то, что она сделала, но она бы не сделала этого, не направляй ты её.

Я вздрогнула.

— Нет, неправда!

— Увы, это так, — сказала Сефир голосом, отметающим любые пререкания. — Я люблю её... издали. — Я почувствовала странный холодок, когда слова зебры вторили моим вчерашним мыслям. — Ей нужен хозяин, и всегда был нужен. Я не собираюсь идти по её стопам.

Сефир продолжила намывать меня губкой в тишине.

— Твой отец?.. — начала я свой вопрос.

— Мой отец, — с горечью сказала молодая зебра. — Карл Дес-Хуф был лидером нашего племени, пока не прилетела грифина-работорговец и не убила его.

Стерн. Это точно она.

— Я тогда ещё была маленькой кобылкой, но я помню, как отец обращался с матерью. И как управлял племенем. Мне его не жаль.

* * *

Я знала, что не должна была двигаться. Моему телу не было нужно ничего, кроме как больше отдыха. Но я должна была увидеть Вельвет Ремеди. И я не хотела идти обратно в сон. Там меня ждали существа и образы, и не все они желали мне добра.

Ветхая лачуга (было бы слишком громко назвать это зданием) была Глифмаркской пародией на клинику, и, похоже, самым старым домом в городе. Полы были разбиты, крыша провисла, но тут размещались все мы. Вельвет Ремеди находилась в том, что когда-то было ванной комнатой. Старая ванна, окрашенная водой в коричневый со следами розового, была единственной неповреждённой вещью в комнате, полной мусора и разбитого фарфора.

— Я думал, что потерял тебя, — говорил Каламити, когда я подошла. Я остановилась, выйдя из поля зрения, не желая прерывать. Мои ноги кричали, что это лучшее время для того, чтобы лечь или прислониться к чему-нибудь. Они были измучены и устали нести мой вес, и если бы я отказалась спать, то могла, как минимум, лишиться их.

— Теперь ты знаешь, что я чувствую каждый раз, когда ты уходишь или делаешь что-то безрассудное, — ответила Вельвет без злобы.

— Я... я не думаю, что смогу вынести это без тебя, — сказал ей Каламити. — Я борюсь, Вельвет. Кажется, что наша дружба рассыпается, и я пытаюсь быть сильным. Но у меня не выходит.

Я вспомнила, что бормотал себе Каламити, когда мы зашли в Стойло Два: Надо, надо быть сильным. Для них. Нельзя вот так просто ворваться и перестрелять этих сволочей ко всем чертям. Да, точно. Надо держаться. Надо следить за Ремеди и Лил'пип, прикрывать их. Я смогу...

— Что случилось, любовь моя? — мягко спросила Вельвет. — Что гложет тебя?

— Брыклинский Крест. — Я вздрогнула. — Я должен был попытаться решить то дело по-мирному, но...

— Иди сюда, — попросила Вельвет. — Позволь обнять тебя.

Я слышала, как у Каламити дрогнул голос.

— Мы были бандитами, Вельви. Ничем не лучше бандитов. Мы пришли требовать то, что, мы знали, они не хотели бы отдать, и всё это закончилось кровью. Те молодые рыцари не заслужили смерть. — Мой друг плакал. Я почувствовала ком в горле. Моё сердце скручивалось в узлы. — Я бы остановил это. Я лучше знал. И это делает произошедшее моей виной.

— Тише, любимый, — проворковала Вельвет. Она знала, здесь она ничего не могла сказать, поэтому мудро промолчала. Я представила, как она держала его, как он плакал ей в гриву.

— И я боюсь, что потеряю тя тоже, — отрывисто сказал Каламити.

— Что? Нет, любовь моя, — успокаивала его Вельвет. — Ты не потеряешь меня.

— Та хрень, которую ты сотворила в Министерстве Мира, говорит об обратном, — заявил Каламити. В его голосе появилась твёрдость. Я могла утверждать, что он отодвинулся от неё. — Нет… не надо, не говори ничё. Я понимаю, почему ты это сделала, я догадываюсь. Но ты слишком сильно вжилась в образ Флаттершай. Это не правильно и не разумно вкладывать всю свою веру в пони, которую вряд ли знаешь.

— Я знаю Флаттершай, — мягко настаивала Вельвет.

— Ага, но есть вещи, которых ты не знаешь, — ответил Каламити, и в моей голове зазвучали тысячи сигналов тревоги.

— Да? — спросила Вельвет, и я готова поклясться, что вопрос был, словно яд. — И что же, например?