Альтернативный солдат. Или приключения юного балбеса в доме престарелых, веселые и не очень...

- Как вам это удается? – тихо спросил Стас. – И почему вы живете здесь? Ведь вы ветеран войны, верно? Вам обязаны предоставить жилье.

- Давно мне не задавали сразу так много вопросов, - усмехнулся старик. – Лет тридцать наверно … Или больше? Ладно … Как тебя зовут, парень?

- Стас.

- Видишь ли, Станислав, в этом мире у всех имеются обязанности, но не все их выполняют, как должно. А просить, клянчить я не могу. С души воротит. Ладно бы человек заслуженный был, еще не так противно, а то ведь насекомые какие-то в конторах сидят, букашки. Глянешь на это чудо потное и плюнуть хочется. Обязаны предоставить … - покачал головой старик. – Сколько лет минуло, а они все предоставляют. Из нефти и газа реки текут на Запад, в деньгах захлебываются! Можно подумать, каждому ветерану по дворцу надо построить. Видеть не могу эти гладкие морды из Кремля! Нас осталось-то всего ничего, по-умирали почти все. Несколько тысяч человек на всю страну, а этот … как его … и дружок его – торжественные обещания дают на весь мир – построим, мол и обеспечим. Не понимают, идиоты, что весь мир смеется над ними. Стыдно это и позорно, чтоб в такой богатой стране, как наша, не могли жилья дать ветеранам. Ведь квартирки-то что собачья конура, не лучше. Продали бы мерседесы свои, вот и деньги есть на жилье солдатам! Наши, отечественные ЗИЛы их не устраивают … Глядя на них и другие чиновнички на иномарки пересели. Зато как красиво рассуждают о поддержке российского производителя. А у самих ничего русского нет, все заморское, только хлеб русский жрут, - махнул рукой старик.

Он говорил спокойно, даже равнодушно, словно все давно уже выгорело в душе, остался только холодный пепел.

- Ворчуном стал, брюзгой, - усмехнулся старик. Первый признак старости – брюзгливость. А живу здесь потому, что домишко мой давно сгорел. Строит новый денег нет, да и желания не появилось. Чего зря суетиться, если бандиты все равно сожгут? Тут такое было несколько лет назад … Хорошо, что милиция переловила всех, а то бы ни одной дачи не осталось, новые русские домами застроили. Я давно здесь живу. С тех пор, как умерла жена. Квартиру оставил дочери. Она то замужем была, то нет, детей наваляла неизвестно от кого. Раздирбанили квартирку мою! Хорошо, что дачный участок догадался приватизировать, этот кусок земли, - показал он пальцем в потолок, - все, что у меня есть.

- Не понимаю, - затряс головой Стас. – Почему в земле надо жить? Ведь пенсия у вас есть? И наверно немалая, если вы генерал. Или вы пошутили?

Вместо ответа старик вытащил из-под топчана большой фибровый чемодан. Тускло сверкнули металлические уголки, дуплетом щелкнули замки, откинулась крышка, словно распахнулась пасть крокодила. Старик извлекает на свет Божий коробку из-под обуви. В руках появляется маленькая книжица в красной обложке. Ветеран бережно стирает ладонью невидимую пыль, протягивает Стасу. На обложке написано позолоченными буквами – удостоверение генерала запаса. Стас недоверчиво сощурил глаза – на рынке можно любой документ купить, даже удостоверение президента страны, были бы деньги и желание. Но «корочка» старая, еще тех лет, сразу видно. На первой странице герб СССР, записи сделаны перьевой ручкой очень красивым почерком. Так писали в первой половине двадцатого века, когда еще придавали значение красивому письму. Стас не поверил своим глазам – на фотографии лицо его нового знакомого, оно почти не изменилось! Только острижен коротко – ну, это понятно, офицеров с патлами не бывает. Рядом имя, отчество и фамилия – Федор Иванович Иконников. Чуть ниже воинское звание – генерал-майор.

- Не может быть! – уверенно произнес Стас. – Так не бывает, что бы генерал жил в землянке. У вас и награды есть, только называются странно – красное знамя, красная звезда, еще какие-то. И как много! … Что за ордена такие? Послушайте, Федор Иванович, так не бывает!!!

- Много ты понимаешь в этой жизни. Не бывает … По книжкам судишь, по учебникам школьным. На самом деле все проще и … сложнее.

Ветеран достал из коробки сверток. В обыкновенный платок, которым покрывали раньше головы деревенские бабы, завернуто что-то звенящее металлом и явно тяжелое. Ткань разворачивается и на колени ветерана просыпается золотой и серебряный дождь! Медали, ордена, огромная, как школьный журнал, орденская планка – все падает на пол, на топчан, несколько наград цепляется за штаны и виснут, словно новогодние игрушки. У Стаса округлились глаза от такого количества наград. Он не знал, как правильно называются эти знаки отличия, но догадывался, сколько стоит – в криминальных новостях не раз показывали, как обворовывали ветеранов. Некоторые редкие ордена стоят десятки тысяч евро!

- Ух ты! Это ж каких ба … э-э … то есть я хотел сказать, как много у вас наград, - смутился Стас.

- Да, стоит немало, ты прав, - горько усмехнулся ветеран. – Именно так сейчас и оценивают награды той войны. А вот здесь, - вытащил он из чемодана еще одну коробку, - документы на это добро, - и кивнул на россыпь орденов.

- Значит, правда! – прошептал Стас. – Вы действительно генерал и герой! И здесь?

Последние слова Стас едва сумел выговорить, у него перехватило горло от волнения. Ветеран коротко взглянул на обалдевшего мальчишку, отвернулся. Стас заметил, что лицо мгновенно осунулось, резче обозначились морщины, складки возле губ стали глубже.

- Я тебе историю одну расскажу. Была страшная битва за Сталинград. Несколько миллионов солдат, тысячи танков, самолетов, орудий … Сражение не прекращалось несколько месяцев. Солдаты дрались за каждую улицу, за каждый дом. Один такой дом прозвали домом Павлова. Здание занимало стратегическое положение на пересечении нескольких улиц. Тот, в чьих руках был этот дом, контролировал целый район. Об обороне этого дома во всех школьных учебниках истории написано. Сержанту тому звание Героя дали, книги о нем писали, фильмы снимали. Никто и не догадывался, что сержант этот никакой обороной не руководил, и дом это вовсе не Павлова. Обороной командовал лейтенант Алексеев, а сержант Павлов у него на побегушках был. Нет, он безусловно герой, защитник, но … такой же, как и остальные солдаты группы лейтенанта Алексеева. Кто-то написал на стене, что это – дом Павлова. То ли по ошибке, то ли по незнанию, а может и сам сержант нацарапал свою фамилию, сейчас уже не узнать. Увидел корреспондент, фотографию в газету поместил, статью напечатал. И пошло! Павлов герой, а остальные защитники во главе с командиром вроде как и ни причем. Один этот сержант дом защищал от батальона немцев целый месяц!

- Почему же не сказали, что это неправда? Почему это лейтенант молчал? А командиры куда смотрели? – спросил Стас.

- Струсили командиры, - коротко ответил ветеран. – Никого не боялись, ни бога, ни черта, а коммисаров испугались. Сказал политотдел, что сержант Павлов герой, значит, так и есть. А кто не согласен с линией партии, того в военное время объявляли предателем и расстреливали. А лейтенант тот … Обидно ему было, еще как! Даже представить не могу, какой силой надо обладать, чтобы обиду такую задавить. Только он настоящим воином был, Родину защищал не за награды, а потому что так надо. Мы не за цацки воевали, за страну.