Альтернативный солдат. Или приключения юного балбеса в доме престарелых, веселые и не очень...

Иван отбросил волосы с лица ладонью, вздохнул:

- Высказал я … Ох, как окрысились на меня! И приживалой назвали, и вероотступником, и смутьяном … Как же, поперек отцу настоятелю сказал! Окормился ты, говорит, пищей духовной больше, нежели душа твоя вместить может. Потому бес поселился в тебе, мысли богохульные внушает. А в чем богохульство мое? – спрашиваю. Разве на Бога я говорил? Нет. На неправоту людскую указал, на то, что ты, батюшка, небрежением своим людей от веры устраняешь. Разве мало сект вокруг? А сколько еретических верований появилось и процветает? Почему люди отвращаются от истинного Бога и уходят к идолам? Может, потому, что такие вот косноязычные попы у нас, которые только своим удобством озабочены, а на прихожан наплевать, и так, мол, сойдет. Где немощные телом, но могучие духом старцы, словесам которых внимал каждый и мерил себя их мерилом? Нет таких в нашей церкви!

Иван крепко растер лицо ладонями, усмехнулся:

- Тут такое началось, ни пером описать, ни в сказке сказать. Выгнали меня из монастыря в этот же день. За ворота вытолкали. Куда идти? Жилья у меня не осталось, дочка жила с мужем, своей-то квартиры они купить не смогли, дорого. Проситься к ним? Пустили бы конечно, но ведь стариков терпят до поры, до времени, сам знаешь. Каждый хочет жить самостоятельно. Вот и пришел сюда, в интернат, упросил Христа ради. Живу без церкви, но с Богом в душе, так вот.

Иван замолчал, опять уткнулся в Книгу. Стаса всегда удивляла способность Ивана мгновенно отключаться от внешнего мира и уходить в свой, никому не ведомый мир, в котором живет только он и память. Стас посидел немного, встал и вышел из палаты, стараясь двигаться как можно тише. Он совсем забыл, для чего приходил сюда, ведро и швабра так и остались посреди палаты, словно дурацкий памятник суетному миру. Необходимо было побыть одному. Слишком много всего случилось за прошедшие сутки.

Поспелов освободился от дел только поздно вечером. Целый день он потратил на унизительные объяснения, оправдания в различных инстанциях, которые назначены следить, проверять и контролировать деятельность самых разных социальных учреждений. Валериан остановил джип возле интерната, но выходить из машины не захотел. Просто смотрит на кирпичную коробку дома. Из динамиков доносится тихая музыка, в салоне тепло, уютно, сиденья вкусно пахнут натуральной кожей и чем-то еще дорогим и заграничным. Пальцы касаются кнопки регулировки, сиденье сдвигается с места, спинка опускается. Размышлять в полулежащем положении еще приятнее, наступает этакое философское успокоение, незаметно переходящее в состояние дремотной созерцательности. Но что-то тычется в спину … Валериан раздраженно лапает бочину, рука лезет дальше, пальцы натыкаются на уродливую загогулину травматического пистолета. Четырехствольная «пушка» модели «Оса» каким-то образом сползла вдоль пояса и уперлась железным обрезом прямо в копчик.

- Черт! – выругался Поспелов и с досады кидает пистолет в «бардачок». С того момента, как Валериан обзавелся дорогой машиной, с пистолетом не расставался – наслушался историй, как угонщики нападали на владельцев люксовых кроссоверов, когда те останавливались перед светофором. Или на стоянках, когда хозяин открывает дверь и не смотрит по сторонам. Приходится все время держать «ствол» под руками. Крышка отделения для мелких вещей медленно закрывается, раздается тихий щелчок фиксатора. Возвращается состояние умиротворенности, появляется возможность неторопливо поразмышлять … Поразительно, как много тунеядцев кормится вокруг одного единственного старика! Пожилой человек ежемесячно получает пенсию, заслуженную долгими годами работы. Разумеется, речь идет о нормальных людях, а не тех, кто просидев год в кресле министра или депутата Думы, получают право на пенсию такого размера, что хватит на содержание районного дома престарелых в течение полугода! А квартиры, загородные дома, земельные участки? Ладно, оставим власть, она себя никогда не обижала. Так было и будет всегда и везде. Итак, обычный человек. Он получает пенсию. Проходя по различным финансовым учреждениям, от минфина до банка, пенсия худеет, так как каждая инстанция что-то отщипывает для себя за работу. Разумеется, бюджет возмещает расходы. Иными словами, государство – мы с вами посредством налогов! – оплачиваем существование и функционирование этих самых фин. учреждений. Но это по старой схеме. По новой пенсионные накопления формируют сами граждане. Прекрасно! Итак, я работаю, часть зарплаты откладываю в доверенный банк, который за право распоряжаться моими деньгами начисляет мне проценты. Получается простая и всем понятная схема, в которой участвую я и банк. Например, Пенсионный, по образцу Земельного банка. Государство выступает лишь как гарант вкладов, не более.

Ага, розовые облака в малиновом сиропе!

В реальности существует Пенсионный фонд. Эта дивная организация занимается махинациями с нашими деньгами и создавалась только и исключительно для этого. По сути своей это финансовая пирамида, выплачивающая дивиденды за счет новых вкладчиков. Деятельность этого конгломерата жуликов поддерживается и гарантируется государством. Воры хотя бы прячутся. Эти понастроили дворцы даже в районных центрах, руководство перемещает свои задницы исключительно на дорогих иномарках – как и вожди рангом повыше! – часто выступают по телевидению с рассказами о нужности … нет, жизненной необходимости Пенсионной пирамиды. Пробовать менять что-то в системе Фонда бесполезно, а зачастую просто опасно; как и в любой хорошо организованной преступной шайке действует система круговой поруки. К тому же в распоряжении Фонда огромные и почти никем реально не контролируемые деньги, на которые нанимаются самые квалифицированные юристы и правоведы. Они играючи докажут наивным реформаторам, что изменения не нужны, мало того – вредны! Надо всего лишь «оптимизировать расходы». То есть не шиковать внаглую, разъезжая среди бела дня на «кадиллаках» и «мерседесах», не ездить по заграничным курортам на деньги стариков и не покупать роскошных квартир родственникам и любовницам … хотя бы несколько месяцев. Ну, полгода. Пока шум не стихнет. Любое государство живет за счет граждан. Но оно хотя бы выполняет функции по защите. Пенсионный фонд занят исключительно ограблением и воровством от имени государства …

Как много девушек хороших!

Как много ласковых имен!

- замурлыкал приемник старую песенку. Валериан вздохнул, поерзал в мягком кресле. Сиденье угодливо прогнулось, кожа нежно заскрипела, обогреватель дохнул в лицо теплым воздухом. Опасное вольнодумство насчет Пенсионного фонда испарилось, на его место заступили приятные мысли о Клеопатре, о ее рыжих волосах, что возбуждающе колышутся на плечах в такт движениям тела. О милых веснушка, которые куда-то исчезают в момент наивысшего удовольствия и тогда обычно строгое лицо становится удивительно расслабленным и привлекательным. «И что я в ней нашел? – подумал Валериан. – Сколько баб вокруг, любой расцветки и объема, бери любую задаром! Нет, вцепился в эту. Почему? Потому что умеет … э-э … как там у поэта? Она умеет делать мне любовь! Да, это самое важное в женщине. Сколько их было у меня? Сейчас и не вспомню. Но все, абсолютно все, независимо от возраста, образования и воспитания только и были способны разлечься на кровати и глядеть в потолок. Нет, некоторым нравилось в позе молящегося мусульманина. Тычешься, как в водосточную трубу, оно что-то там кряхтит, пыхтит, а ты от скуки обои на стене рассматриваешь. Это кайф? И почему-то каждая считала, что если она разделась, то все, мужчина тут же потеряет голову! Дуры, так реагируют только подростки. Настоящего мужика надо «зажечь»! Самый простой способ напоить, только не сильно, иначе ничего не будет. Но алкоголь – это примитивно. К тому же теряется чувствительность, а потому удовольствия почти ноль. Умелых женщин одна-две на сотню, не больше. Остальные так, сырое мясо. То ли стесняются, то ли просто неспособны ни на что. Бывают же люди, мало чувствительные к боли? Вот и женщины бывают … примороженные».