Сергей Александров - Колода без туза

— Чушь! — бесцеремонно перебил Овчинников. — Специально посылать вас, когда в тюрьме есть Важин?.. Чушь собачья!

— Но Важину Синельников ничего не хотел говорить! — уже в полном отчаянии воскликнул Плюснин. — Не хотел — и все, понимаете?.. Он его в первый раз видел! А я работал у полковника, мне он верил!..

— Послушайте, Плюснин, зачем вы рассказываете все это? — Овчинников устало зевнул. — Даже если это и правда — мне-то она к чему? — Он недоуменно передернул плечами и хлестнул коня.

— Как это к чему?.. Да мы с вами… Мы можем. — Плюснин глядел на Овчинникова с опаской и никак не мог решиться договорить. — Ну зачем нам Мещеряков, господин капитан?.. — Он сглотнул ком и, едва дыша от страха, хрипло выпалил наконец: — Мы продадим список в Маньчжурии японцам!.. — Сказал и сжался в комок.

— Что?! — Овчинников резко остановил коня и рывком повернулся к Плюснину. На его лице была написана такая ярость, что ротмистр инстинктивно качнулся назад и втянул голову в плечи, ожидая удара. — Вы, русский офицер, посмели мне?!. — Он рванул из кобуры браунинг.

— Что вы делаете! — заблажил, побелев, Плюснин. — Я — ваше спасение!

Овчинников, опомнившись, зверем зыркнул на ротмистра и сунул пистолет в кобуру.

— Пес с вами, — сказал он хмуро. — Пусть вас шлепнет есаул.

— Он шлепнет вас! Вас, а не меня! — завизжал Плюснин. — Я скажу, что Синельникова убили вы! Вы! Он не хотел с вами идти! Есаул поверит мне! Мне, не вам! Я ему нужен! Я знаю, где список! А вы не нужны! Не нужны! Вам — конец! Мещеряков — ваша смерть! Вы не доживете до утра!

Не на шутку озадаченный неожиданным поворотом событий Овчинников, с опаской глядя на Плюснина, хмуро спросил:

— Почему же вы предлагаете мне сделку?

— Вы спасли меня, а он — бросил на съедение комиссарам! — с жаром объяснил Плюснин, которого реакция Овчинникова несколько обнадежила. — Он — подлец! Я не хочу отдавать ему список! Пусть его в Харбине выведут в расход! А нам японская резидентура миллионы уплатит! Миллионы! Золотом!

— Готовая агентурная сеть в Сибири… — Взгляд Овчинникова смягчился, стал задумчивым. — Конечно, о таком любая разведка мечтает. А как же мы? Наша будущая война с красными?.. Согласен, есаул — последняя мразь, но цель-то святая.

Лошадь всхрапнула и переступила с ноги на ногу. Овчинников сошел с брички и стал подтягивать подпругу.

— Нет никакой цели! Нет! Все это для дураков! — с яростью выкрикнул Плюснин и спрыгнул на землю вслед за Овчинниковым. — И агентура не спасет! Из России нас вышвырнули навсегда! Возврата не будет! Неужели вы не понимаете?!

Овчинников, подтянув подпругу, разогнулся. Он уже смотрел на ротмистра с явным сомнением.

— Каждый думает о себе! — хрипло я страстно уговаривал его Плюснин. — Мещеряков потому охотится за списком, что спасает свою шкуру. Плевать ему на Россию и на нашу борьбу! Перестаньте наконец сомневаться, вы, идеалист! Дайте отплатить вам за спасение! Миллионы за благородство — такое раз в жизни выпадает!

— Я-то считал, что благородство награждается лишь в дурных пьесах, — нерешительно усмехнулся Овчинников. — Никогда не думал стать миллионером, да еще так внезапно.

— Вы им станете, едва мы окажемся за кордоном, — проникновенно произнес ротмистр. — Слово белого офицера. К рассвету мы будем в Маньчжурии. Грязь, кровь, тиф, блевотина — все останется здесь, у большевиков, будь они прокляты. Продадим списки — и в Париж, в Нью-Йорк, куда угодно. С миллионами весь мир наш! Забудем Россию, как страшный сон…

— Все равно никаких богатств не хватит, чтобы выкупить свое прошлое, — задумчиво проговорил Овчинников. Помолчал, пытливо глядя на Плюснина: — Впрочем, в вашем неожиданном предложении, кажется, действительно есть некоторый резон…

Он снова замолчал, уйдя в себя. Бледный Плюснин затаил дыхание. Ждал. Наконец Овчинников забрался в бричку, решительно указал ротмистру место рядом с собой:

— Садитесь. Говорите, куда ехать.

Плюснин, просияв, прыгнул в бричку. Счастье продолжало улыбаться ему. Он осуществил первую часть замысла и теперь был уверен, что сумеет привести в исполнение вторую его половину. Осталось совсем немного. Жизнь была прекрасна, несмотря ни на что.

— Пока прямо, дальше я покажу, — сказал ротмистр.

Овчинников хлестнул коня, и тот резво взял с места.

В то время, когда бричка катила через лес к обещанному Плюсниным кладу, у дорожной развилки с облезлым указателем «Шмаковка — 3 В» угрюмо мокли под дождем двенадцать кавалеристов Баранова. Постепенно в темноте возник и стал расти ритмичный звук множества тяжелых шагов.

— Идут, наконец-то, — тихо сказал кто-то.

Из-за поворота появился ступающий по лужам взвод тюремной охраны.

— Прибыли, товарищ Баранов, — бодро доложил помкомвзвода темнолицему кряжистому командиру с маузером в деревянной колодке у пояса. — В ваше распоряжение. Дроздов сказал — догонит.

— Ладно, топайте за нами, — приказал Баранов.

Конники рысцой затрусили по дороге. Следом грузно затопал усталый взвод.

— Пока к месту допилишь, как раз до костей вымокнешь, — проворчал помкомвзвода. — Хоть бы есаул проклятый быстрей явился.

— Амба есаулу, не сорвется о крючка, — сказал Баранов сурово. — Все, отпрыгался Мещеряков.

Из придорожной канавы, раскидав валежник, осторожно выбрался насквозь промокший и продрогший Остроносый. Связник постоял, поглядел вслед ушедшему ва поворот отряду и, ухмыльнувшись, скрылся в темной лесной чаще.

Тем временем бричка Овчинникова, дробно застучав колесами по обнаженным корням деревьев, бойко свернула с проселка в лес и, попетляв между могучими стволами, остановилась у полуразрушенного хутора. Дождь не ослабевал. Глухо шумел в соснах ночной ветер. Овчинников спрыгнул с брички, обмотал вожжи вокруг дерева, развязал руки Плюснину, достал из-под брезента фонарь «летучая мышь».

— Все верно, вон сарай, — осмотревшись, сказал Плюснин.

Дверь сарая едва держалась на одной петле. Они вошли в темный, густо пахнувший гнилью проем. Овчинников чиркнул фитильной зажигалкой, осторожно зажег фонарь. Тусклый огонек озарил густую паутину, запустение, тлен. Висели кое-где на замшелых стенах полуистлевшие потники, хомуты, валялась на сыром земляном полу поржавелая железная утварь.

— Кажется, сюда, — Плюснин прошел в угол. — В нижнем бревне должна быть щель.

Овчинников посветил. Плюснин нагнулся, присмотрелся внимательно, запустил палец в расщелину бревна, пошарил в ней и севшим от волнения голосом произнес:

— Есть!

Овчинников с огнем подошел поближе к Плюснину. Тот напрасно пытался выковырять что-то из трещины. Овчинников огляделся кругом. Взгляд его остановился на валявшейся возле стены старой лопате.