Лукьян Горлецкий - Граница

Айдар стоял рядом с ней, широкоплечий, в своем халате-премии, который успел порядком пообноситься. Он исподлобья поглядывал на меня, дожидаясь решения.

— Ладно, — кивнул я. — Айдар пусть едет.

Мы вели несколько запасных лошадей. Я приказал дать Айдару рослого коня, который носил громкую кличку Идеал.

Прощание Айдара с Савсан было коротким.

— Я буду ждать, Айдар, — сказала Савсан.

Парень кивнул.

Мы тронулись дальше. И, когда колонна уже сворачивала в ущелье, я оглянулся и увидел далеко на снегу маленькую темную фигурку. Савсан стояла и смотрела нам вслед.

Мы не поехали тем путем, который прошлый раз выбрал Максимов, вдоль реки, а решили перехитрить природу и свернули в Ваханское ущелье. Оно обходило добрую половину обвальных мест. Но снега и здесь было много. Лошади, как в воду, по круп проваливались в снег.

— Давайте поедем по скату горы, — предложил я. — Там снегу меньше.

Мы поднялись выше. Двигаться лошадям стало легче. Тропа вилась над высокой стеной обрыва. Я шел впереди и вел коня в поводу. Вскоре тропа расширилась настолько, что я подал команду сесть на лошадей. Все шло хорошо, пока мы не свернули в желтовато-рыжую расщелину, которая была вдавлена в стену обрыва снизу доверху полукруглым желобом. Тропа шла по карнизу этого желоба-расщелины и огибала его. Подковы моего коня заскользили по граниту.

— Стой! — закричал я, обернувшись.

Но было уже поздно. Колонна вся вышла на карниз, такой узкий, что слезть с коня было невозможно.

Колонна остановилась. Кони беспокойно перебирали ногами. Прищепе как-то удалось сползти с коня и удержать его за повод. Мир-Мухамедов наклонился и заглядывал в пропасть. Вахид тоже смотрел в пропасть. Замыкал колонну Кравцов. Он соскочил с коня и закричал:

— Не смотреть вниз! Не двигаться!

Я продолжал осторожно пробираться вперед. Конь часто поскальзывался, вздрагивал, припадал на колени. Я обогнул всю расщелину, выехал на ровную площадку и соскочил с коня. Когда я глянул отсюда на рыжий обруч карниза, то с ужасом понял, что нельзя было останавливать колонну в таком опасном месте. Люди могли каждую минуту сорваться в пропасть.

— Ехать осторожно, по одному, — как можно спокойнее сказал я, но почувствовал, что голос мой дрожит.

Первым тронул коня Айдар. Вначале конь шел медленно. Но на подъеме заторопился, запрыгал. Однако Айдар крепко держал поводья и только нервно поправлял свою шапку, которая сползала ему на глаза. Он перебрался ко мне благополучно. За ним повел коня Прищепа. Его норовистый и пугливый Дракон плясал по карнизу. Он задирал голову, пятился назад, вертелся, будто его муха укусила. Прищепа упрямо тянул его за поводья. Он уже был метрах в пяти от меня. Вдруг Дракон чего-то испугался, вздыбился и свечой стал на карнизе, подогнув передние ноги, словно для прыжка.

Прищепа рванул поводья на себя, но конь уже сползал в пропасть, а поводья были замотаны на руке старшины, и Дракон тянул его за собой. Каким-то чудом Прищепе удалось схватиться обеими руками за куст, который рос в расщелине скалы. Конь жалобно заржал, будто бы просил у своего хозяина помощи. Но мог ли старшина удержать такую тяжесть! Сначала одна его рука оторвалась от куста, потом поводья соскользнули с ладони, и конь полетел вниз.

Побелевший Прищепа все еще висел, держась за куст. Айдар опомнился первым и подбежал к старшине, подал ему веревку. Прищепа намотал ее на рукав полушубка, как наматывал поводья, и мы с Айдаром вытянули его. А колонна все еще стояла в оцепенении; люди смотрели вниз.

Я понимал, что сейчас от моего поведения, от моей уверенности зависит жизнь людей. И, стараясь говорить как можно спокойнее, подал команду Хамиду, который стоял впереди. Он неуверенно тронул коня.

— Не бойся, Хамид, — подбадривал его я. — Конь у тебя смирный. Отпусти поводья. Пусть идет сам…

Я говорил это нарочно погромче, чтобы было слышно всем.

С напряжением люди следили за тем, как осторожно, будто бы ощупью, конь Хамида ступает по тропе. Но, когда до меня оставалось каких-нибудь двадцать шагов, Хамид заторопился, дернул повод, конь заплясал, и нога его повисла над пропастью.

— Стой! — закричал я и в несколько прыжков очутился около комсомольца. — Брось повод!

Секунда — и повод был в моей руке. Я повел коня за собой. И тут до меня дошло, что ведь таким образом можно перевести всех лошадей по очереди. Так перевел я коня Мир-Мухамедова, Вахида…

Последним перевел коня Кравцов. Прищепа сел на запасную лошадь. Колонна двинулась дальше. К вечеру мы достигли зоны обвалов и разбили лагерь для ночлега.

Перед нами была высокая снежная насыпь, ярко освещенная лучами раннего солнца. Проваливаясь по пояс в снег, я стал взбираться по ее крутому склону. За мной лезли Вахид и Кравцов. Высота насыпи достигала метров десяти. Когда мы поднялись наверх, то увидели за этой насыпью другую, третью… Обвалы лежали вытянутыми горбами, как песчаные дюны.

— Кажется, конец нашего пути? — сказал печально Вахид. Он щурился от слепящих лучей солнца, засунув руки в рукава своего темного халата.

— Что вы! — постарался ободрить его я. — Хорог рядом. Осталось каких-нибудь сто пятьдесят километров.

— Да мы до него на карачках доползем! — бодро воскликнул Кравцов, и, кажется, он говорил это не Вахиду, а себе.

— Будем расчищать, — сказал я, хотя понимал, что путь наш может окончиться здесь.

Кравцов сбежал вниз.

— Братцы! Берись за лопаты! Сбрасывай одежду! Начнем штурм обвала! — возбужденно кричал он, снимая полушубок.

Кравцов остался в одной гимнастерке, хотя было очень холодно. Он снегом растирал руки, с удовольствием похлопывал покрасневшими ладонями.

Его настроение передалось другим. Люди стали развьючивать лошадей. Зазвенели лопаты.

Айдар сорвал с себя халат и бросил его на полушубок Кравцова. Он остался в одной черной рубахе, могучий, рослый, решительный.

Мы с Вахидом тоже разделись и взяли лопаты.

— Давай, ребята! — звонко скомандовал Кравцов.

Он стал с азартом швырять снег, отсекал лопатой с одной и другой стороны будущей дорожки ровные линии.

— Давай, братцы, давай! — подбадривал он. — Скоро в Хороге будем!

Энергия Кравцова словно разгоняла усталость, подгоняла людей.

Сильно и ровно разбрасывал снег Айдар. Казалось, усталость не сможет одолеть его никогда. Прищепа работал спокойно, неторопливо, но дело у него продвигалось быстрее, чем у других. Однако Айдар все-таки обогнал его.

Мы с Вахидом тоже старались не отстать. Спина у меня уже нестерпимо ныла от усталости. Сколько времени мы копали, не знаю. Солнце поднялось высоко. Болели глаза от слепящего сияния снежной белизны.