Генри Хаггард - Рассвет

— Дорогая моя, — сказала ей Агата, — что вы с собой сделали? Вы прекрасно выглядите.

— Правда, дорогая Агата? Тогда это потому, что я совершенно счастлива.

«Агата совершенно права, — думал Артур, — Милдред действительно прекрасна сегодня!» В ее ясных глазах сияли глубина и покой, лицо светилось спокойным торжеством. В это утро она могла бы служить моделью для «Венеры-Победительницы». Речь Милдред искрилась остроумием, она смеялась, и всякий раз, когда она обращалась к Артуру — а это случалось довольно часто — каждая фраза казалась окутанной нежным тайным смыслом. Вся ее жизнь устремилась отныне к Артуру, и это было почти осязаемо; она ждала его слов и купалась в его улыбках. Милдред Карр ничего не делала наполовину.

Артур из всех троих был наименее жизнерадостным, хотя время от времени старался присоединиться к веселью Милдред. Любой, кто хорошо знал его, мог бы сказать, что он страдает одним из своих припадков врожденной меланхолии, а физиономист, глядя на несколько мечтательные глаза и задумчивое лицо, вероятно, добавил бы, что Артур Хейгем никогда не был и никогда не будет вполне счастливым человеком.

Однако постепенно он, кажется, смог преодолеть влияние собственных мыслей, какими бы они ни были.

— А теперь, Артур, если вы уже окончательно проснулись, — начала, вернее, продолжила Милдред, — может быть, подойдете к окну? Я хочу вам кое-что показать.

— Вот я, к вашим услугам. И на что нужно смотреть?

— Хорошо. Посмотрите: видите вон то маленькое суденышко в бухте, справа от мыса Леу?

— Да, и оно необыкновенно хорошенькое; что это за судно?

— Что за судно? Это моя яхта.

— Ваша яхта?

— Боже милостивый, Милдред, неужели вы хотите сказать, что купили яхту и ничего мне об этом не сказали? Только подумайте! Какая хитрость — как я это называю!

— Да, моя дорогая Агата, у меня теперь есть яхта и готовая команда, а еще самая красивая кают-компания в мире, и спальные каюты, в которых даже вы сочтете за честь болеть морской болезнью, и камбуз с блестящей медной фурнитурой, и кок в белом колпаке, и паровое рулевое устройство, если вам захочется им воспользоваться, и все остальное…

— Ради бога, не тараторьте так! И что же вы собираетесь делать с этим белым слоном — теперь, когда вы его все-таки приобрели?

— Что делать? Ну, разумеется, кататься на нем. Леди и джентльмены… или, скорее, леди и джентльмен! К четырем часам дня вы оба должны быть одеты по-походному, или, вернее, по-морскому, потому что в пять часов мы отправляемся на Канары. Нет-нет, никаких возражений! Шкипер — я, и я жду, что мне будут беспрекословно повиноваться, иначе я закую вас в кандалы.

— Вы уже это сделали, — негромко сказал Артур.

— Милдред, я не поеду и все!

— Дорогая Агата, вы хотите сказать, что боитесь? Но послушайте, вы должны поехать; в этих субтропических водах никто не страдает морской болезнью, и с вашего позволения, я не думаю, что это хорошая идея — плыть нам с Артуром вдвоем. И потом, дорогая, подумайте только, каким прекрасным местом — в смысле насекомых — должны быть Канарские острова!

— Почему? — серьезно спросила Агата.

— О, ну, из-за всех этих маленьких птичек, которые там обитают. Из-за канареек!

— Но я думала, что они питаются конопляным семенем.

— О, нет, только не в их родной стране.

— Что ж, пожалуй, мне придется поехать, но я уверена, что однажды вы меня просто убьете этой своей манией морских прогулок, дорогая Милдред. Полагаю, в следующий раз нас ждет полет на воздушном шаре.

— Неплохая идея; я хотела бы увидеть вас в корзине воздушного шара, дорогая Агата.

— Милдред, я знаю, где стоит остановиться. В корзине воздушного шара вы меня не увидите никогда, ибо я на нем не полечу. Я уже прокатилась по Мадейре в санях — с меня вполне достаточно. Та поездка снится мне два раза в неделю!

— Что ж, моя дорогая, тогда я обещаю не приставать к вам с воздушным шаром — мы с Артуром полетим одни. Это была бы великолепная возможность для тет-а-тет. А теперь отправляйтесь и позаботьтесь о том, чтобы все было готово к четырем. Артур, не послать ли вам Джона в отель за вещами?

— Не лучше ли мне самому собрать чемодан?

— Ах, ну конечно же нет! Я хочу, чтобы вы помогли мне здесь, спустились вниз и поговорили со шкипером, потому что он будет подчиняться именно вашим приказам. Он совершенно восхитительный, моряк до мозга костей, вечно повторяет «Хей-хей» в прелестной старомодной манере. Разумеется, я не хочу, чтобы вы уходили — чего доброго, еще сбежите от меня, и что я тогда буду делать?

Артур рассмеялся и согласился. Усевшись к бюро, он написал записку, в которой просил управляющего отеля прислать его вещи в Квинта Карр вместе со счетом, так как в настоящее время он покидает Мадейру.

Остаток утра все провели в напряженной подготовке путешествия. Сундуки и чемоданы были собраны, а провизия отправлена на борт в количестве, достаточном для целой арктической экспедиции. Наконец, все было готово, и в начале четвертого они спустились по ступенькам, ведущим в крошечную бухту, и, погрузившись в ожидавшую их нарядную лодку, были благополучно доставлены на «Вечернюю звезду» — так называлась яхта. Артур предложил сменить название на «Милдред Карр», но его предложение было с возмущением отвергнуто.

«Вечерняя звезда» была прекрасным судном, небольшим и изящным, однако вполне пригодным для плавания в бурном море. Это была трехмачтовая брамсельная шхуна. Все ее оборудование внутри было совершенным, вплоть до деревянных панелей в салоне, расписанных под Ватто, и электрических звонков; кроме того, она с одинаковым успехом могла идти под парусами или под паром. В данном случае, поскольку не было ни малейшей спешки и яхте не угрожал ветер с берега, было решено не использовать паровую силу, поэтому гребной винт был поднят, и все было готово к самому восхитительному событию — неторопливому плаванию под парусом.

Артур был совершенно очарован увиденным, и Агата Терри разделила его восторг — пока они не тронулись в путь. Тут она обнаружила, что путешествие на почтовом пароходе было невинной шуткой по сравнению с плаванием на яхте. Короче говоря, несчастная Агата вскоре впала в обычное для нее состояние оцепенения. Милдред часто говорила, что на борту любого судна Агата впадает в спячку, словно садовая соня или медведь. Она не то чтобы страдала от морской болезни — просто лежала и спала, очень мало ела и совсем не могла думать.

— Между прочим, — сказал Артур, когда они уже вышли из бухты, — я не дал никаких распоряжений насчет моих писем.

— О! Ничего страшного, — небрежно ответила Милдред (они стояли рядом, перегнувшись через перила). — Все письма дождутся тебя в отеле «Майлз». Без десяти семь; этот ужасный колокол прозвенит через минуту, и нам подадут суп. Поскорее переодевайся к обеду, дорогой!