Роберт Говард - Невероятные приключения Денниса Доргана

Увидев это, я предостерегающе закричал Биллу, чтобы тот делал, как я. Сам же я, с трудом нагнувшись, подхватил обломки шлема и напялил на голову, чтобы скрыть лицо. Поняв, что я затеял, он тоже напялил на голову обломки своего шлема, а потом мы, словно бронированные танки, стали пробиваться через толпу полицейских. Их дубинки не оставляли следов на нашей броне, в то время как мы смели их, раскидав в разные стороны. Они не могли ни остановить нас, ни сделать нам больно!

Поблагодарив Бога за то, что большая часть моей одежды осталась на мне, я бросился к ближайшей стене, а Спайк буквально наступал мне на пятки. И тут я потерял из виду Билла. Потому что кому-то — как я узнал много позже, это был Джек — пришла в голову светлая мысль разом вырубить электричество. Я прошел сквозь стену, как нож сквозь масло, и, думаю, члены клуба и полицейские еще долго слышали звон моих стальных сапог по мостовой. Я грохотал, словно состав груженых вагонов, которые на полной скорости тащил паровоз.

Как потом рассказывали, полицейские даже стреляли в меня, но их пули отскакивали от стальных доспехов. Добравшись до первого подходящего переулка, я заскочил в него. Через несколько минут с другой стороны вышел ловкий молодой человек без шляпы, куртки и ботинок. За ним следом семенил белый бульдог. А вся амуниция сэра Ланселота осталась лежать в грязи на земле, раскиданная по всему переулку.

Потом я остановил первое попавшееся такси и без всяких там торгов попросил водителя отвезти меня в местечко неподалеку от дома, где мы копали злосчастную яму. А потом, хромая, я прошествовал в дом, где я, Билл так рассчитывали начать свою карьеру.

При свете уличного фонаря я увидел парня, сидящего в начале аллеи. Это был сэр Галахад Окленд, еще частично облаченный в доспехи. Он выплюнул сгусток крови, прикрывая дыру там, где раньше был зуб, и с мрачным видом уставился на меня.

— Как тебе удалось удрать? — поинтересовался я.

— Джек вытащил меня и отвез сюда на машине, — объяснил он. — Мы высматривали тебя, но не смогли найти.

Наступил краткий миг тишины, а потом Билл спросил:

— Я приехал как раз вовремя, чтобы увидеть, как увозили профессора.

— И далеко его увезли? — поинтересовался я. — Кто?

— Его увезли в дурдом, откуда он сбежал, — пояснил Билл. — Они искали его целую неделю. И вычислили его они только по рассказам продавца крекеров и шпината!

— Черт побери! — воскликнул я. — Тогда выходит, что это место вовсе не принадлежит ему.

— Точно, — с мрачным видом подтвердил Билл. — Он занял его самовольно!

— Но мы же выполняли работу, которую он нам поручил! — с яростью объявил я. — Разве мы ничего не получим?

— А ты знаешь, чем мы все это время занимались? — с усмешкой поинтересовался Билл.

— Нет!

— Копали туннель в Китай! — сказал он. — Профессор поведал мне это перед тем, как его забрали.

Я начал было что-то говорить, но потом замолчал, потому что и не знал толком, что сказать. И пока я молчал, Билл обреченно объявил:

— Я возвращаюсь на ринг. Это, по крайней мере, не так безумно, по сравнению с туннелем в Китай…

— Ну, — протянул я. — Мы оба не выполнили условия нашего договора, и оба потеряли выигрыш, поэтому я предлагаю забрать деньги и прибавить их к тому, что мы получили от «поединка рыцарей». «Пифон» прибудет в порт через неделю, и, когда он отплывет, я, без сомнения, буду на борту. А до этого можно несколько раз выйти на ринг, и хоть рефери не раз обманывали меня, я еще не встречал ни одного, который бы попытался накормить меня шпинатом.

Ничто не заставит меня равнодушно смотреть, как здоровенный детина плющит ребенка. Наверное, поэтому, когда я увидел, как большой китаец избивал тощего, воющего юнца у выхода из переулка, я проигнорировал правило, которое говорит о том, что белые мужчины не должна вмешиваться в дела желтожопых в Бейпине Я оторвал неряшливого китайца от малыша и отвесил его заднице здоровенный пинок. Тут он имел наглость наставить на меня нож. Это меня сильно взбесило. И я достал его подбородок левым хуком, так что он встал на голову посреди грязной лужи, а зрители-китайцы бросились в разные стороны с дикими воплями.

Не обращая внимание на них, как обычно делают китайцы, я взял ребенка и хорошенько встряхнул его, потом вытер кровь с лица, отдал ему свои последние доллары, которые он зажал в тощем кулаке и смылся — лишь его рубашка хлопнула на бегу.

Затем я посмотрел на лавку по соседству, до отказа набитую спиртным, ударил по своим пустым карманам, потом горько вздохнул и собирался уже было идти дальше, как меня окликнули:

— Вы, кажется, любите детей, мой друг.

Предположим, кто-то решил подшутить надо мной, увидев, что я отдал деньги китайцу, поэтому, поворачиваясь, приготовил правую руку для удара.

— И что из того? — поинтересовался я кровожадным голосом.

— Похвальное дело, сэр, — заметил парень. Только сейчас я смог рассмотреть его внимательнее. Это был высокий, худой, костлявый мужчина. Он носил блестящий черный костюм с длинными фалдами и широкополую шляпу. Выглядел он трезвым и не похоже было, чтобы он часто прикладывался к бутылке. Мне понравилась его внешность.

— Прошу прощения, — спокойно проговорил я. — Я думал, что это незаконный сын… нашего кока.

Незнакомец осмотрел меня с ног до головы, задумавшись, уставился на мои массивные руки, широкую грудь и боевые шрамы.

— Порой под грубой внешностью скрывается благородная душа, — протянул незнакомец. — Эта маска может скрывать золотое сердце. Ни один человек, который защищает ребенка, не может быть плохим человеком. Пусть он даже выглядит, как горилла. Кстати, я совершенно случайно произнес это вслух. Я — доктор теолог Авен Твиллижер. Я веду школьную миссию назад в холмы, — и он протянул мне костлявую руку.

— А я морячок, Деннис Дорган, — представился я, взяв его за руку. — Обычно я хожу на торговом корабле «Пифон», однако иногда отправляюсь побродить на свободе. А это Спайк — мой белый бульдог, чемпион на азиатских водах. Спайк, дай лапу.

Спайк так и сделал, и тогда миссионер сказал:

— Как я понимаю, вы в настоящее время безработный. Не хотите ли выполнить для меня одну небольшую работенку? Сразу предупреждаю, много я заплатить не смогу.

— Да и немного будет вполне достаточно, — ответил я.

— Ну, — протянул он, переплетая костлявые пальцы, — у меня вошло в привычку устраивать детям миссии настоящее Рождество…

— Ей-богу, — пробормотал я. — А ведь завтра и в самом деле Рождество, не так ли? Совсем об этом забыл.