Елена Свиридова - Легенда Арагона

Их жизнь проходила в лишениях, пища была скудна. Летом можно было как-то прокормиться – окрестные леса щедро одаривали грибами, ягодами, орехами. Но и только: за убитую птицу или зверя сеньор жестоко наказывал крестьян. Впрочем, Герардо и не помышлял об охоте. Ему было бы жаль прицелиться стрелой в косулю или поставить капкан на тетерева.

Зима приносила с собой много смертей. С ненавистью, стиснув зубы, Герардо наблюдал, как воины под командой управляющего выгребали припрятанный им в сарае урожай с его собственного огорода. Если же он проявлял дерзость и пытался защитить себя и мать от бессовестного грабежа, то его жестоко били плетью на месте, не выходя со двора. И били с особым пристрастием, ожидая, когда же дерзкий мальчишка закричит от боли. Но Герардо молчал, боясь напугать своим криком маму Марию, и очень жалел в такие минуты, что его отец мёртв и не может за него вступиться. Мальчик крепко зажмуривался и повторял про себя: «Герардо Рамирес, я назван твоим именем, посмотри на меня с Неба и попроси Господа Иисуса Христа послать мне столько же сил, сколько их было у тебя…»

Но нашёлся однажды добрый человек, который вступился за него, усовестив воинов, избивавших ребёнка. Это был их сосед Педро, по прозвищу Дровосек. У Педро была большая семья, и после поборов управляющего он зарабатывал тем, что рубил дрова и возил их по деревне, обменивая на ещё уцелевшие в крестьянских дворах продукты.

К тому же Педро Дровосек был отличным плотником, и Герардо, всей душой привязавшийся к этому большому доброму человеку, быстро постигал искусство умелого обращения с топором. Педро любил смышлёного мальчика не меньше, чем своих сыновей, помогая Герардо и его больной матери всем, чем только мог.

Не раз обращая полный ненависти взор в сторону замка, Герардо не знал, что вскоре будет с радостью прибегать к его воротам и просить уже знакомых стражников впустить его.

Это случилось после знакомства с удивительным человеком, которого в деревне уважительно величали Маэстро Антонио.

Герардо тогда было лет двенадцать. Он разводил огонь в очаге своей хижины, а мама Мария собиралась заняться стряпнёй, как вдруг в дверь постучали, и на пороге возник коренастый человек в камзоле. По понятиям Герардо, камзол мог носить только сеньор, и он во все глаза уставился на незнакомца, прятавшего улыбку в маленькой аккуратной бородке.

Мать засуетилась, не зная, куда посадить гостя, и всё повторяла: «Маэстро Антонио, ну что это Вы, зачем?»

Ласково улыбаясь, гость протянул Марии большой свёрток, в котором оказалась зажаренная, дурманящая невероятно аппетитным запахом куропатка. А потом достал из внутреннего кармана камзола небольшую вещь, похожую на шкатулку, и вложил её в руки оробевшего Герардо со словами: «Это старая книга, в ней много рисунков, посмотри их, сынок, они должны тебе понравиться».

…Книга… Сынок… Эти слова глубоко запали в душу мальчика, так глубоко, что он уже не смог с ними расстаться даже тогда, когда закончилась грустная история Маэстро Антонио и мамы Марии, собиравшихся пожениться, но не получивших на это согласие от сеньора.

Антонио, который был воспитателем и учителем сыновей сеньора, строго запретили покидать замок, но Герардо сумел подружиться со стражниками, и те втайне от сеньора впускали мальчика и позволяли ему видеться и беседовать с Маэстро.

Герардо жадно впитывал всё, о чём рассказывал Антонио, попросил обучить его грамоте, а потом книга за книгой постигал все науки, в которых был силён его учитель. Антонио закончил Кордовский университет: сеньоры хотели иметь в замке собственного учителя, чтобы их дети были знакомы с науками. Но уроки с великовозрастными лентяями были Антонио в тягость. Он восхищался жаждой знаний черноглазого мальчика, сына крестьянки, его необыкновенной памятью и сообразительностью.

Уже к шестнадцати годам Герардо прекрасно разбирался в медицине, математике, военном деле, строительстве и даже в музыке и танцах.

Потом от теории они перешли к практике, и Герардо научился владеть мечом, стал прекрасным наездником, по памяти составлял сложные мази для лечения больных, мог безупречно сложить печь и легко двигался в танце под щёлканье пальцев и похлопывания в ладоши своего обожаемого учителя.

– Вот кому бы стать нашим сеньором, – не раз говорил о нём Антонио. – Его речь и манеры так изысканны, что я иногда пугаюсь за его будущее…

Однако о своём будущем Герардо не думал, он жил в каком-то другом, огромном мире, наполненном красками, звуками, предметами, формулами, о существовании которого никто из окружающих даже не догадывался.

Но пришёл человек… нет, не человек, Дьявол, и он безжалостно разлучил Герардо с Маэстро Антонио. Прежний сеньор не интересовался ничем, кроме кутежей и охоты, а этому до всего было дело, до каждой мелочи в жизни слуг и крестьян.

Вспоминая об этом, Герардо незаметно для себя остановился, и его память воскресила всё, что произошло в тот день, с которого начались его несчастья.

Он смотрел куда-то в низко нависшие тучи, но видел лишь ненавистное ему лицо: чёрные брови, чёрные усы, чёрные мёртвые глаза, нос с горбинкой и совершенно белые волосы. Этот человек поднял руку на Маэстро Антонио за то, что тот имел дерзость воспитать простого крестьянского юношу так, как должно воспитывать лишь молодых сеньоров.

Разве мог Герардо оставаться в стороне, видя, как высокородный негодяй бьёт по щекам учителя! Да он не сделал ничего такого, просто оттолкнул Бланко и заслонил собою Маэстро Антонио, хотя ему очень хотелось влепить сеньору ответную пощёчину…

Потом долгие четыре недели он провёл в подземелье, где наслушался криков и стонов плачущих, воплей женщин, напуганных крысами, хриплого кашля простуженных… А выйдя, узнал, что у мамы Марии отнялись ноги и речь…

И тогда он решил убить врага. Помешала сеньора… Будь они прокляты оба, сеньор и сеньора дель Гуарда, седовласый Дьявол и молодая распутница…

Герардо очнулся, заметил, что стоит посреди дороги и смотрит на высокие стены замка.

– Маэстро Антонио, – произнёс он вслух. – Вы говорили, что сеньоры бывают разными, а я, честно говоря, не очень-то верил этому. Сеньор есть сеньор!.. Но теперь вижу, что Вы были правы. Простите великодушно. Слышите, Маэстро Антонио, я вернусь, чтобы забрать Вас сюда. Здесь совсем другая жизнь, – он мечтательно улыбнулся, любуясь витражами Главной башни, и вдруг подумал: «Может быть, это её окна, вон те, где хорошо видна Пресвятая Дева Мария?» Но, упрямо тряхнув головой, даже мысленно не решился повторить её имя и, повернувшись в сторону деревни, ускорил шаг.

Пока в замке для него подбирали одежду и обувь, управляющий Диего Санчес и Пабло Лопес уже хлопотали в деревне о его жилище, и Герардо не терпелось посмотреть, какое место ему отвёл сеньор дон Эрнесто де Ла Роса.