Поль Монтер - Охотник

На другой день Амалия прилежно занималась хозяйством, и вернувшийся муж, флегматичный возчик Кловис, нашёл все дела в полном порядке, а свою хорошенькую жену в полном здравии с довольной улыбкой на устах. Однако ночью женщина никак не могла заснуть. Её знобило, во рту пересохло. Амалия выпила целую кружку воды, но вновь не смогла заснуть и, кутаясь в шаль, слонялась по дому. Грузный толстяк Вердье безмятежно похрапывал. Слышно было лишь скрип ставня да стук дождевых капель по черепице. И тем страшнее для женщины показался тихий незнакомый голос.

– Амалия… Амалия…

Женщина вздрогнула всем телом. Она взяла свечу и, поливаясь потом со страху, приоткрыла дверь. Но на крыльце никого не было. А меж тем голос незнакомца настойчиво повторял её имя. Не помня себя, молодая крестьянка бросилась в постель и, зажав уши руками, прижалась к мужу.

Более трёх ночей несчастная женщина слышала навязчивый голос. Бессонница придала её коже бледность, днём Амалия бродила словно во сне, и всё валилось у неё из рук.

– Уж не захворала ли ты, Мали? – озадаченно спрашивал супруг. – Ты битый час стоишь над котелком, а меж тем суп давно готов.

Женщина вздрагивала и торопливо начинала собирать на стол.

– Эй, подружка, – подмигивали соседки. – Неужто ты на сносях? Ты здорово осунулась и похудела.

Амалия через силу улыбалась и пожимала плечами. Но за её спиной женщины шептались, что если красотка и впрямь носит дитя, то вряд ли толстяк Кловис станет счастливым папашей. Не стоит ли винить в произошедшем юного повесу Леона? Вот подарочек для старика Эдуэна, что так гордится своим сынком. Сам Леон только хмыкал, слыша слухи и домыслы. Даже если Амалия и впрямь понесла, должно быть, это действительно его дитя. Муж любовницы наверняка никуда не годен, раз жёнушка шастает по ночному лесу со смазливым парнем. И он не придал никакого значения тому, что женщина стала откровенно избегать встреч. Ему ли, предмету воздыхания деревенских девиц, жаловаться на невнимание? Недолго думая, он устраивался в амбаре с зерном в компании с дочкой мельника.

Амалия под предлогом нездоровья отказалась ехать с мужем на ярмарку и, оставшись одна, мучительно дожидалась ночи. Женщина сновала по комнате, то и дело подходя к окну, словно ожидая заветного знака, и наконец створка окна распахнулась, пламя свечи погасло, и лунный свет хлынул в комнату.

– Амалия… Иди ко мне… Иди сейчас… – послышался глухой голос.

Женщину окатила волна страха, но, повинуясь неведомой силе, она накинула шаль и вышла из дому. Луна успела скрыться за тучами, пока Амалия упрямо шла к каштановой роще. И стоило ей оказаться на месте свидания с Леоном, как сверкнула молния, и глухой раскат грома потряс лес. Ноги у бедняжки подкосились, и она рухнула на замшелую плиту, больно ударившись коленями. Стуча зубами от страха и холода, женщина попыталась подняться, но чей-то голос словно пригвоздил её к месту.

– Я рад, что ты пришла, любовь моя.

– Кто ты? – выдохнула женщина.

– Я твой возлюбленный, Амалия. Твой повелитель, твой король. Тот, кому ты подаришь свободу, и тот, кто наполнит твою жизнь блаженством.

– Оставь меня! – выкрикнула женщина. – Я тебя не знаю! Я боюсь тебя!

– О нет, любовь моя, – тихо рассмеялся голос. – Мы же знакомы уже более месяца. Помнишь ночь, что ты провела здесь с мальчишкой Леоном? Тогда ты была так щедра, что одарила меня своей кровью. Но этого хватило только для пробуждения, дорогая. Мне нужно больше, Амалия, куда больше, чем в прошлый раз.

– Нет! Нет! – закричала женщина, в отчаянной попытке вскочить на ноги и пуститься прочь.

Но внезапно её охватила слабость, и, сама не понимая как, она нащупала возле плиты отбитый кусок камня с заострённым краем и, тупо посмотрев на него, полоснула остриём по запястью. Задохнувшись от боли, она как зачарованная смотрела на струйки крови, что побежали по руке, тотчас исчезая во мху.

Вскоре она перестала чувствовать холод от промокшей одежды; тепло разлилось по её телу, и нега охватила всё её существо.

– Отлично, любовь моя, – вновь раздался голос незнакомца. – Ты всё сделала правильно, красавица. А теперь иди, я буду ждать тебя следующей ночью.

– И я… я смогу увидеть тебя? – пробормотала женщина.

– Конечно, любовь моя. Мы непременно встретимся.

Женщина тяжело поднялась на ноги и пошла прочь. Она совершенно перестала ощущать боль и в вечно саднящей ранке на шее, и в порезанной руке. Вернувшись домой, Амалия кое-как замотала запястье тряпкой и спокойно заснула. На вопрос возвратившегося утром мужа женщина, пряча взгляд, соврала, что обожглась, неловко схватив котелок.

Леон с самого утра собирался в поле, но во двор вбежал сын кузнеца Дюлена, рыжеволосый миловидный Марциал, и звонко крикнул:

– Эй, папаша Эдуэн! Сеньор герцог приказал отправить несколько крепких парней в аббатство Монтьенеф 2 2 Аббатство Монтьенеф располагается на одноименной площади в северной части исторического центра Пуатье, примерно в полутора километрах к северу от кафедрального собора святого Петра. . Там надобно починить крышу.

– Вот ещё дело, – проворчал старик. – Неужто монахи так ослабели, что не могут справиться сами?

– Видать, монастырская еда и воздержание отнимают силы, – захохотал Марциал. – Ну так что, кто из ваших сыновей поедет со мной?

– Пусть идут Готран и Леон.

– Отец, да мне няньки не нужны, – хмыкнул младший сын. – Обойдусь и без братца.

– Нет, поедете вдвоём. Арно поможет мне в поле, а Готран проследит, чтобы ты не отлынивал от работы, увязавшись за очередной юбкой.

Леон скривился, но спорить с отцом в их доме было не принято. И вскоре повозка с молодыми мужчинами направилась в Пуатье.

Уже к полудню ловкие парни выполнили большую часть работы; спустившись с лесов, они утирали потные лица и, разминая затёкшие спины, направились перекусить.

Леон немного отстал, уж больно красивым ему показался величественный собор, который он никогда ещё не видел так близко. Юноша уважительно окинул взглядом аккуратный ухоженный сад позади церкви. Пожалуй, монахи всё же не зря едят свой хлеб. Убранство почище поместья герцога. Леон закинул голову и отбросил назад густые пряди волос, что вечно спадали на лицо. Однако при всей красоте здесь довольно скучно. И как это братья и послушники не воют с тоски, прохаживаясь по чудесным дорожкам, выложенным плитами, без возможности пофлиртовать с хорошенькими девчонками? Заслышав чьи-то шаги, Леон обернулся и заметил сухонького старичка, что брёл, опираясь на суковатый посох. И как только душа держалась в столь тщедушном теле? Бедняга нёс за плечами увесистый тюк и, кажется, не в силах был даже поднять голову.