Елена Михеева - Легенда о Снежном Волке

– Ох, Рагнар! Старичок ты мой! Совсем твои воины распоясались!

В дозоре было пусто. Посреди комнаты на грубо сколоченном столе он заметил остатки небогатого пиршества, а из кувшина и глиняных кружек разило кислым вином даже у лестницы. Олсандр услышал в небольшой оружейной коморке неясный шум и, толкнув ногой хлипкую дверь, с отвращением увидел, что охрана прямо на каменном полу развлекается с грязными нищенками.

– Олсандр?! – испуганно воскликнул один из парней. – Мы не знали, что ты вернулся! Мы не хотели… Они сами сюда пришли!

Один охранник громко икал и спешно натягивал на волосатую задницу рваные портки. Все испуганно таращили на Олсандра мутные глаза и старались слиться со стеной. Сын конунга вздохнул, молча достал из-за пояса свой любимый хлыст и принялся без разбору угощать им пирующих. Посторонившись, он выпустил на лестницу пронзительно визжавших девок, и те, спотыкаясь, ринулись прочь. Мужики глухо охали и стенали под тяжелыми ударами хлыста, но не просили пощады, потому что знали, им это не поможет.

Олсандр совершенно не злился на жалких недоумков и был спокоен. Он привык так поступать с провинившимися моряками на корабле, а теперь его кораблем стала земля Хаттхаллы. Он давно заметил, что в рядах воинов наблюдается разброд и шатание. Старому воеводе Рагнару уже не хватало ни сил, ни злости, как в старые времена, и Олсандр взял на себя часть его обязанностей. Он оставил служивых в состоянии полного осознания своей вины утирать сопли и слезы и с чувством выполненного долга наконец-то отправился спать.

За те несколько дней, что его не было, большие лужи на дорогах успели превратиться в небольшие озера, но мелкий дождь и не думал останавливаться, а все моросил и моросил, превращая город в непроходимое болото. И ничего тут не поделаешь – такова здесь была зима! Впрочем, дождь здесь был обычным делом в любое время года.

По земле пронесся глухой гул и, постепенно перерастая в звон, замер высоко в горах. Земля дрогнула и заходила ходуном. Олсандр остановился и прислушался. Дурной знак!

« На земле, где творится много зла, просыпается Древняя Темная Сила… » – пронеслись в голове слова старого предания.

Зайдя в казарму, он прошел мимо храпящих на все лады мужчин к большому очагу, расположенному посреди помещения. Бывалые воины расположились в глубине строения поближе к теплу. Они завешивали свои спальные места циновками, превращая их в нечто вроде небольших комнат. Новичкам приходилось спать у самого входа и молча страдать от холода и промозглой сырости, кутаясь лишь в тонкие плащи.

Это место не всегда было заполнено людьми так, как сейчас. После набега на чужие земли воины расходились по домам к своим женам и детям и собирались вновь только по зову конунга или воеводы. Постоянно тут жили лишь молодые, неженатые воины, сироты и сам воевода, который много лет назад лишился своей любимой жены. Здесь обитали и младшие сыновья конунга, которым повезло не так сильно, как старшим, и которых Торкел не желал видеть в замке.

Олсандр бросил в едва тлеющий очаг пару отсыревших поленьев и потер озябшие руки над едким чадящим дымком.

– И ты, огонь, не хочешь обогреть эту землю? – пробормотал он и направился в свою комнату.

Сев на лежак, он стянул с ног насквозь промокшие сапоги. В комнате стоял пронизывающий холод, но Олсандр не стал разжигать очаг, а, не раздеваясь, лег, с головой укрывшись тяжелым, подбитым мехом белых волков плащом, и закрыл глаза.

– Нужно возвращаться назад, к морю, – засыпая, пробормотал он. – Ненавижу холод! Ненавижу сырость! Ненавижу это место!

Ночью ему приснилось, что он плывет по бушующему морю в маленьком дырявом челне. Мощная волна, захлестнув хлипкую посудину, потащила ее на дно, а вода окрасилась кровью. Как ни старался Олсандр удержаться на поверхности, могучие волны накрыли его с головой, и он, захлебываясь алой жижей, пошел ко дну.

Утро началось тем, что где-то за каменной стеной загрохотал знакомый бас.

– Вставай, лежебока! Вставай!

Олсандр услышал, как за стеной заскрипели лежаки. Протяжные зевки и возмущенные сонные голоса быстро заполнили помещения казармы. Впрочем, вскоре все утихло, как только послышался звук глухих и хлестких ударов. Это воевода наводил порядок в рядах служивых, щедро раздавая им тумаки.

– Хватит давить бока! – гремел Рагнар. – Хэрвил! А ну-ка живо за водой! Эгл, разводи в очаге огонь! Эта сырость и плесень сведет нас в могилу раньше, чем мечи наших соседей сконишей испортят нам шкуры! Проклятье!

Олсандр не стал дожидаться, когда Рагнар ворвется в его комнату, и здоровый кулак-кувалда прилетит под ребра. Воевода не делал различий между простым и знатным воином. Здесь в казарме Хаттхаллы все были равны и в равной степени могли получить удар кулаком или порку хлыстом от тяжелой руки великана.

Он похрустел онемевшими за ночь конечностями, потянулся и выпрямил ноги. Дав себе еще пару мгновений, мужчина неохотно разлепил глаза и с тяжелым вздохом сел. Передернув плечами от холода, он пожалел, что не растопил вчера очаг. Зябко закутался в плащ и растер шершавыми ладонями лицо, исполосованное старыми шрамами. Последнее время они часто ныли из-за дождя и непогоды и не давали ему покоя ни днем, ни ночью. Натянув на ноги так не успевшие просохнуть за ночь сапоги, он вышел в общее помещение.

Рагнар стоял у очага и хмуро озирался по сторонам. В дальнем углу помещения грянул задорный мальчишечий смех, и великан, встрепенувшись, рыкнул:

– Ну? Что там у вас происходит, оболтусы? Хватит глотку драть! Живо умываться, в нужник и на перекличку! – он погрозил мальчишкам толстым пальцем и грузно зашагал к выходу.

Едва за воеводой хлопнула тяжелая дверь, как новобранцы вновь весело захохотали. Из-под лежака, стоявшего у самой стены, показалась светловолосая голова маленького мальчика по имени Этта. Его грязные волосы торчали в разные стороны, а худое личико сморщилось от боли и обиды. Он еще не дорос до обучения военному делу, но, к несчастью, недавно осиротел и был отдан бедной родней под крыло Рагнара.

Поднявшись с пола, Этта попытался стряхнуть с одежды грязь, но, получив от здоровенного парня звонкую затрещину, кубарем полетел по проходу к двери и ткнулся носом в зловонную лужу.

– Что ты там ищешь, маленький поросенок?! – довольно загоготал здоровяк. – Ты что, плачешь, как девчонка? Беги, поплачь к своей мамочке в юбку!

Молодые парни, стоявшие рядом, поддержали издевательство здоровяка заискивающим смехом и один за другим принялись отвешивать мальчишке тяжелые тумаки.

«Пацан и правда слишком мал, – подумал Олсандр. – Как бы его тут не забили до смерти».

Он сам попал сюда, когда был едва ли старше Этты. Это произошло сразу после смерти его матери и брата. И хотя все знали, что он сын конунга, ему все равно крепко доставалось. Он сразу понял, попал сюда – терпи или отбивайся. Другого выхода нет. Никто не станет тебя защищать и не обратит внимания на раны, слезы или жалобы. Особенно здесь всегда зверствовали молодые парни. Вот и сейчас, проходя мимо мальчика, они старались как можно больнее его задеть.