Елена Михеева - Легенда о Снежном Волке

Пронзительно завизжав, Илва с удивительной легкостью подпрыгнула и, отскочив в сторону, уставилась на обидчика круглыми коровьими глазами. Ньял по-бабьи всплеснул руками и грустно заморгал белесыми ресницами. Воины, жадные до подобных сцен, быстро подтянулись поближе к ним и примолкли, с нетерпением ожидая, как дальше будут развиваться события.

Ньял оглядел толпу, бросил тоскливый взгляд на свою женщину и, неохотно повернувшись к толстяку Бэвану, приготовился к разборкам.

– А-а, это ты, Ньял? А я и не заметил, что кто-то прячется за бабьей юбкой! – громко заржал забияка.

Глазки Ньяла забегали по сторонам, и было заметно, что он безуспешно ищет достойный выход из мерзкой ситуации, но не может найти.

– Иди сюда, Бэван! Я намну тебе жирные бока! – неуверенно пискнул он.

– А? Что? – приставив руку к уху, переспросил его Бэван. – Не пойму, что ты там квокочешь, цыпленок!

Воины довольно посмеивались, обсуждая происходящее, и без стеснения науськивали своих товарищей на драку.

– Ньял, вдарь ему!

– Бэван, окуни нашу цыпу в грязь!

– Спорю на свой нож, что победителем из драки выйдет наш задира! – крикнул кто-то, и несколько человек принялись делать ставки.

– Вот я тебе сейчас задам! – топчась на месте, в отчаянье выкрикнул Ньял и выставил перед собой острые кулаки.

– Чем же? А? Этим?! – потешался перед толпой Бэван. – Что это? Что за тощие палки торчат у тебя там, где у мужчин должны быть руки?

– Сейчас эти тощие палки порвут тебя на части! – взвизгнул Ньял.

– Смотри, козявка, какие руки должны быть у настоящего мужика! – Бэван быстро закатал рукав рубахи и, обнажив волосатую руку, заиграл бугристыми мышцами.

Между тем кухарка стояла в трех шагах от мужчин, уперев руки в широкие бока, и недовольно хмурила брови.

Бэван окинул презрительным взглядом соперника и, повернувшись к Илве, похотливо ей подмигнул. Не удовлетворившись содеянным, он вытянул к ней руку, растопырил жирные пальцы, медленно возложил их на круглую грудь и смачно сжал.

Ньял вновь возмущенно закудахтал, но вместо атаки на соперника беспомощно всплеснул руками. Кося одним глазом на несчастного влюбленного, Бэван закатил глаза и, запрокинув щекастую голову, захохотал во все горло. Мужчины, стоявшие недалеко от них, завистливо и одобрительно загудели.

Если бы Бэван не радовался так сильно своей проделке, то не пропустил бы момент, когда крепкая кухаркина ладонь взметнулась вверх и с невероятным звоном опустилось на лицо нахала. Бэван поднялся в воздух, словно пушинка, и, не открывая глаз, со свистом пролетел несколько шагов. Ударившись о каменные ступени, он удобно устроился у двери казармы.

– М-м-м! Проклятье-е! – замычал Бэван и под восторженный хохот товарищей попытался подняться.

Он, как лошадь, мотал головой и, тараща на Илву мутные поросячьи глазки, стал растирать ушибленную челюсть. Женщина отряхнула руки, круто развернулась и, больше не обращая внимания на глупых мужиков, стала разливать похлебку по глиняным мискам.

Мужчины рассаживались за длинные столы, бурно обсуждая недавнее событие, и с аппетитом принимались за скудную трапезу. Ньял, грустно моргая, поглядывал на сердитую кухаркину спину, а сидящий рядом с ним Бэван вяло жевал хлеб, то и дело проверяя языком, на месте ли его зубы.

Воспользовавшись тем, что все заняты делом, Олсандр выловил из похлебки кусок козлятины и вместе с добрым ломтем еще теплого хлеба завернул ее в чистую тряпицу, а затем спрятал за пазуху. Быстро расправившись с остатками еды, он встал из-за стола и направился в сторону возвышающегося на горе замка.

Перейдя через мост, он не вошел в ворота, где стояли стражники, а спустился по едва заметной тропинке вниз к темной воде и, прошагав еще полсотни шагов вдоль стены, завернул за угол. Здесь в каменной стене виделась вросшая в землю, низкая и растрескавшаяся от времени деревянная дверца. Не успел Олсандр постучать, как за дверью раздался знакомый голос:

– Входи, мальчик… Знаешь ведь, что ты всегда здесь желанный гость! – произнес он на рарогдарском наречии.

Олсандр распахнул дверь, склонившись почти вдвое, едва смог протиснуться в маленькую комнатку, больше похожую на каменный мешок. Здесь на полу вдоль стен стояли сложенные друг в друга вязанные из бересты большие и маленькие корзинки, разнообразные туески для сыпучих продуктов, кузовки для овощей и фруктов. На стенах висели огромные пучки сушеной травы и корешки. В углу над очагом в небольшом котелке весело булькало какое-то очень едкое бурого цвета варево. Рядом с ним на низком кривом столе стояла глиняная миска с нетронутой похлебкой.

«Значит, Илва уже была здесь. Молодец, не забывает деда», – одобрительно подумал Олсандр и кивнул.

В дальнем углу помещения на низкой скамейке сидел худой старик. Из одежды на нем была лишь длинная рваная рубаха, подпоясанная простой веревкой, и плетенные из бересты лапти. Лицо старика вдоль и поперек избороздили глубокие морщины, а прямо в центе высокого лба белел большой шрам от ожога в виде подковы. Так в Хаттхалле клеймили скот и рабов. Голубые глаза старика, обрамленные белыми ресницами и густыми кустистыми бровями, почти не мигая, смотрели в одну точку на серой стене. Узловатые, морщинистые руки, казалось, независимо от хозяина быстро и сноровисто плели из березового лыка саадал для стрел. Старик не смотрел на то, что делал, потому что был совершенно слеп.

Он появился здесь много лет назад одновременно с его матерью после похода военных отрядов хаттхалльцев в Рарогдарию. И говорят, что уже тогда он был глубоким стариком. Сколько же ему лет? Может сто, а может двести?

– А-а… Вот и ты! Заходи, мальчик! – радостно воскликнул старик на языке далекой земли.

– Доброе утро, Бакуня, – на том же языке ответил ему Олсандр. Кивнул на очаг и спросил: – А ты все варишь?

– А как же не варить? Варю! – довольно покивал старик седой головой. – Вчера один охотник принес. Он нашел у восточной горы редкую в здешних местах травку и высушил. Думал, мне сгодится. Может, и сгодится травка-то? А? Олсандр?

– Сколько лет прошло, Бакуня, а ты все надеешься? – хмыкнул Олсандр, удивляясь дедовскому упрямству.

– Пока жив человек – живет и надежда. Как же жить и не надеяться? – Дед Бакуня лукаво улыбнулся и перевел взгляд на лицо Олсандра. Он посмотрел мужчине прямо в глаза, как будто видел его. Олсандр невольно улыбнулся. Бакуня хлопну себя по лбу и воскликнул:

– Смотри, какой подарок я приготовил для тебя! – он принялся суетливо ощупывать пол у скамеечки. – Куда же я их задевал? Хм, странно… А-а, вот они!

Старик вытянул из-под березового лыка новый чехол для боевого ножа и протянул Олсандру. Широкое черное полотно из толстой, добротной кожи было сшито крепким и аккуратным тройным швом. Не забыл Бакуня и про украшения – тонкие полоски кожи он заплел в замысловатый узор и украсил его тремя разноцветными камнями.