Александр Балыбердин - Накануне. Роман-событие

Вспоминала ли она о Никите? Да, вспоминала, но вскользь, как бы невзначай. На большее, просто, не хватало сил. Однако теперь, когда заботы отпустили, не было дня, чтобы Аня не возвращалась мыслями в тот день, когда они впервые встретились. И еще ей не давал покоя вопрос, почему он не пришел? Ведь тогда все могло сложиться иначе! Впрочем, могло ли? Ведь она сама решила улететь с Андреем в Москву и вряд ли могла поступить по-другому.

– Эй, на колокольне! Как там? Бога не видать?

Никита перегнулся через перила звонарской площадки, чтобы посмотреть кому, на этот раз, церковь не дает покоя, но никого не увидел. «Должно быть, опять студенты балуются?» – подумал он и бросил взгляд через улицу, на распахнутые окна музыкального колледжа, заметив, как в одном из них дернулась штора. Никита для острастки погрозил кулаком. Штора снова дернулась, и послышался девичий смех.

С тех пор, как несколько лет назад Спасский собор стал Кафедральным, попасть на его колокольню мечтали многие. Такого набора колоколов, как здесь, не было во всей епархии, а самый большой из них – благовестник пел так протяжно и густо, что в соседних домах дрожали стекла. Что, по понятным причинам, нравилось не всем жильцам. Вот они и старались, при случае, подколоть звонаря.

Однако к их шуткам Никита уже давно привык и не обижался. Здесь, на колокольне ему нравилось, буквально, все. Сияющие на солнце колокола, до блеска натертые умелой рукой, с литыми иконами и надписями, набранными причудливой вязью, разбирать которые было так интересно. Крыши старого города. Вечно спешащие по делам прохожие, которые, заслышав колокольный звон, нет-нет, да поднимут голову к небу и перекрестятся. И даже голуби, любившие задать звонарю дополнительной работы, его ничуть не раздражали и казались маленькими ангелами, присевшими отдохнуть на пути в Царство Небесное в тени и прохладе огромной колокольни.

Учебный год закончился, экзамены были позади, диплом в кармане. Выпускники семинарии разлетелись по приходам, ожидая от правящего архиерея новых послушаний и рукоположений. Самые толковые и амбициозные уже сгоняли в столицу, забросили документы в Академию и теперь ждали вестей от приемной комиссии. На время отпуска старшего иподиакона Юрка был назначен на его место и теперь, буквально, лез из кожи, чтобы оправдать возложенные на него надежды.

Никите же досталась колокольня Кафедрального собора. Самое звонкое послушание. Ну, что же! Тоже неплохо. Только жаль, что так и не удалось узнать, куда ведет подземный ход, который они с Юркой нашли почти месяц назад, в Иванов день, и с той поры смогли пройти по нему всего с десяток метров, пока дорогу не преградил завал. На большее не хватило времени. К тому же завал испугал не на шутку. Увидев его, Юрка, кажется, даже перестал дышать. Затем, сглотнул застрявший в горле ком, включил задний ход, вылез наружу и больше не возвращался.

Это случилось три дня назад, в Ильин день, а сегодня, в понедельник, в шесть часов утра пришла смс-ка: «Мы в Санаксарах. Вернусь завтра. Если владыка еще чего не надумает. Не теряй!». Что поделаешь? Такова доля старшего иподиакона, который, как нитка за иголкой, всегда следует за своим архиереем. На этот раз в Санаксары, где ныне празднуют память святого воина Федора Ушакова. Не близко, но зато как интересно!

Никита отложил метелку и обвел взглядом старую торговую площадь, которая с колокольни Кафедрального собора вся была как на ладони. Трудно поверить, что еще тридцать лет назад, Кафедральный собор стоял заброшенным и обезглавленным, без купола и колокольни, с осыпавшейся штукатуркой и высунувшимися из-под кровли кирпичами, грозящими свалиться на голову случайным прохожим.

Сам Никита этого не застал – он родился позже. Но родители застали. Более того, они в нем жили! Когда в обезглавленном храме располагалось общежитие пединститута. Можно представить, какое тут, порой, случалось веселье! Обо всем не расскажешь. Да и не надо. Достаточно сказать, что, когда в начале восстановительных работ в храме случился пожар, отец не удивился и сказал, что, видимо, иначе и быть не могло. Чтобы все, чему суждено сгореть синим пламенем, сгорело, и храм очистился.

Кто бы мог тогда подумать, что Никита будет стоять на колокольне возрожденного Спасского собора и, щурясь от солнца, вглядываться вдаль, задерживаясь взглядом на куполах таких же воскресших церквей – Успенской, Никольской, Серафимовский, Предтеченской, Знаменской, Екатерининской, Преображенской, Федоровской, Макарьевской. А ведь еще могли бы быть Троицкая, Богоявленская, Покровская, Всесвятская, Владимирская и красавец Александро-Невский собор. Но не сохранили, не сберегли.

Никите нравилось листать фотографии старого города и угадывать, откуда был сделан тот или иной снимок. Вот, например, за оврагом когда-то находилась Донская церковь – большая, двухэтажная, вместительная. А самый известный ее снимок был сделан с колокольни Спасского собора. Примерно с того места, где сейчас стоял Никита и, прикрыв ладонью лицо, чтобы солнце не слепило глаза, вглядывался вдаль.

«Однако кто это там, в начале квартала? – Никита пригляделся. – Не может быть! А, впрочем, почему не может?»

По улице Казанской, в гору, к собору поднималась девушка, как две капли воды похожая на Аню. Да, это и была Аня! В белоснежной и легкой, почти невесомой футболке и юбке цвета самой сочной в это время года травы. Стремительная и воздушная, необычайно летняя. Возможно, в это мгновение нужно было, просто, броситься вниз по лестнице. Однако Никита поступил иначе – он перегнулся через перила и окликнул девушку по имени. Аня посмотрела по сторонам, но никого не заметила.

Вот она поравнялась с собором и, наклонившись к сидевшей на паперти женщине, положила в пластиковый стакан пару монет. Ах, если бы она не опустила глаза, а, наоборот, посмотрела наверх! Никита снова окликнул девушку, но проехавший мимо грузовик заглушил его крик. А вот в колледже, напротив, его услышали. Судя по тому, что в распахнутом окне выстроились сразу несколько девушек, наблюдавших за тем, что случится дальше.

Аня прошла мимо собора и, заметив на другой стороне улицы знакомую, приветливо помахала рукой. Затем остановилась, достала из сумочки телефон, задумалась, сбросила чей-то звонок и снова пошла, с каждым шагом все дальше удаляясь вглубь квартала. Еще несколько шагов, и до нее было уже не докричаться.

Солнце играло на кровлях домов. Мамы тянули за руку в горку разомлевших малышей. Бабушки на скамейках в тени соборной колокольни вели свои бесконечные разговоры. Студентки замерли в окне. И даже голуби, казалось, приутихли, с интересом косясь на растерявшегося звонаря.