Александр Гущин - Сокровища Каялы

Холм старинных монет суммарным количеством 82008 штук и бесчисленного количества золотых украшений венчала мёртвая голова, восковая голова «покойника», бестелесного покойника-мертвеца, голова, похожая на пирата Флинта, как его изображают старинные гравюры восемнадцатого века. Общий вес только этих сокровищ – монет и украшений составил 689,5 килограмма.

Гору золотых слитков количеством 688,5 штук венчала восковая голова еврея, похожая на Гобсека. Скупой Гобсек был изображён на обложке моей домашней книги. Общий вес слитков достигал четверти тонны, точнее 275,4 килограмма. Без экстрактора я бы ни за что не вытащил из гробов такое количество золота!

Пачки зелёной денежной, не фальшивой бумаги стоимостью 117 миллионов 504 тысячи долларов США и денежные пачки других стран охраняла восковая голова вампира, упыря графа Дракулы. Вурдалак в первый день его обнаружения «пытался выпить у меня кровь». Голова упыря была повреждена моими бестолковыми, глупыми ударами по болванчику. Из плоской своей фляжки я сделал ещё один глоток джина.

Моя любовь это Джин. Норма Джин. Слепая восковая голова Дамы с каменьями, голова Нормы Джин с закрытыми глазами венчала гору алмазов, жемчугов, сапфиров, опалов, изумрудов и рубинов. Когда я надевал бесценную берилловую диадему на голову Дамы, на голову госпожи Джин Бейкер Мортенсон, её глаза открылись! Её веки с чудными ресницами работали как у дорогостоящей куклы Барби! От восторга я упал на спину. Золотистые волосы «живой» головы Джин рассыпались по бриллиантам и изумрудам! С высоты холма из самоцветных камней Джин влюблённо смотрела на меня. Завороженный моряк валялся у её ног! Прелестные мочки ушей блондинки я украсил золотыми серёжками, не описать с какими красивыми, индийскими рубинами. Я был влюблён в эту даму, в её украшения, также как Джон Кеннеди был влюблён в Мэрилин Монро! От избытка чувств я протискивался от одной мёртвой головы к другой, гладил бестелесных покойников по их бархатным натуральным волосам, от волнения картавя, говорил, разводя руками,

– Ну, бгатцы, нет слов!

И, не в силах удерживаться от распиравших меня эмоций, прижимаясь щекой к голове Бейкер Мортенсон, к голове Дамы с каменьями, любуясь её берилловой диадемой, срывающимся голосом неистово закричал,

– Я люблю тебя, Мэрилин!

Схватив Прекрасную Голову, начал танцевать. Танцевал так, как это было возможно в теснейшем пространстве. Правой рукой нежно прижал к груди девичье лицо, левую руку вытянул вперёд.

Над Атлантическим океаном явственно послышался волшебный скрип колеса Фортуны. Тонкий музыкальный звук перешёл в легкий скрипичный унисон. Хватающая за сердце забытая мелодия заставила звучать предметы, находившиеся в освещённых, забитыми драгоценностями, лабиринтах трюма. Я танцевал танго. Моё обожжённое, медальное лицо было повёрнуто в профиль. Я становился на одно колено, быстро поднимался, поворачивался, легонько переступая ногами, скользил вперёд. Невидимые фрачные фалды разлетались при неожиданных поворотах. Я танцевал классическое танго, которое исполнялось тридцать три года назад.

– Командовать парадом буду я!

– восклицал твой непокорный слуга, любезный, внимательный, любопытный, умный читатель. Глупая, но очаровательная читательница танцевала в моих объятиях! Внутри моего тела звучала музыка Грига. Восклицания командующего парадом переходили в шёпот, в бормотание, похожее на рокот волн. Успокаивающимся голосом я произносил,

– Мгновение, остановись, я прекрасен! Мгновение, мгновение, мгновение моё!

Музыка умолкала, восторженный голос мой утихал в далёком гуле корабельного механизма, шуршащем шуме корабельного двигателя. Шуршание походило на шум сильного ветра, но я знал, что это не шум двигателя, и не ветер. Это был плеск моря вокруг бортов судна. Голос мой тонул в ясно слышимом звуке бурлящей воды, в рокоте начинающегося шторма.

Кому шторм, а кому – доллары! Доллары я перетаскивал с первой ночи, пряча пачки в недоступных местах.

Примечание эксперта: Ворюга-старпом умудрился в порту Марин открыть семь долларовых счетов в испанских и португальских банках.

Архив ФСБ КНО-17.

Вес бумажных денег доходил до полутонны. Когда я опустошил четыре громадных гроба, до Португалии оставалось четверо суток ходу. Четыре последние ночи потратил с толком. Сокровища упаковал в непромокаемую мягкую тару. Поместил в 134 не очень больших, но и не маленьких мешка. Мешки перетаскивал ночами в цепные ящики, под полубак. Сто тридцать четыре мешка разместил по периметру ящиков (по 67 в каждом), чтобы они не были захвачены выходящей на палубу цепью, при постановке судна на якорь. Несколько мешков оставил в помещении тросовой. В среднем, вес мешка был один пуд, точнее 16,75 килограмма. Золотые слитки, крупные украшения в цепных ящиках я вытаскивал из мешков, не упаковывал, чернил. Обмакивал в чёрную краску, опускал в кандейку с польской, или с латвийской чернью. Чёрная краска заканчивалась. Для тонирования моих, теперь русских сокровищ, я нашёл в носовых кладовых Каялы грузинскую, и азербайджанскую чернь. Чёрные слитки, чёрные украшения складывал в просторном цепном ящике, рядом с чёрной цепью. Ключи от замков дверей цепных ящиков лежали у меня теперь уже в правом кармане.

Более ночи ушло, чтобы замести следы моего пребывания в трюме номер четыре! Пакеты с наркотиками честно, поровну я распределил по четырём гробам, затирая следы, стараясь не оставлять отпечатков пальцев. На прощанье в лоб поцеловал черепушки покойничков. Уложил головы в домовины. Мэрилин Монро я поцеловал в губы. Поцелуй был затяжным и томным. Мне показалось: из-под ресниц Мэрилин выкатилась слеза! Смахнув собственную слезу, проводил Мэрилин в «последний путь». Опустил очаровательную голову Прекрасной дамы в гроб. Головы были тяжёлые, по весу как настоящие. Но внутри мафиозных голов лишь железные опилки, ничего ценного!

Задвинул я повреждённые гробы в доскопакеты. Кое-как досками заделал торцы, используя гвозди. Осторожно спрыгнул в тоннель двойного дна. Прихватил с собой бензопилу немецкой фирмы Stihl. Закрыл за собой тайный вход, опустив на место обсыпанную опилками крышку горловины тоннеля. Прополз до машинного отделения. Возле входа в машинное отделение блестела лужа чёрного тяжёлого топлива. Рассыпал в лужу мелкие драгоценные камни. Пополз на карачках назад, «теряя» золотые монеты и мелкие драгоценности. Над горловиной выхода в трюм четыре, «терять» сокровища прекратил. Заметая следы, отправился в сторону полубака. Был уверен: следователи вифлеемско-кремлёвской мафии, после обнаружения пропажи, доберутся до машинного отделения! Пока мафиози будут трясти механиков и мотористов, я унесу и сокровища, и ноги!