Нодар Мачарашвили - Москва – Тбилиси

– Да.

– Кто?

– Все.

– И те, кому ты помог?

– В первую очередь они.

– К сожалению, так обычно и бывает. Дедушку своего помнишь?

– Так себе. Да.

– Сколько тебе было, когда его не стало?

– Пять лет.

– Отца твоего как зовут? Отар?

– Нет, Нодар.

– Да, да, – с сожалением покачал он головой. – В последнее время я замечаю некоторые признаки склероза, – произнес он на далеком он совершенства грузинском с армянским акцентом.

– Вам моя бабушка позвонила, да?

– Да, Манана попросила, чтоб я тебя встретил. Дорога была трудной?

– Нет, – почему-то солгал я, – наверное, было неловко жаловаться такому человеку.

– Только без трепа. Юрка сказал, пришлось даже тащить тебя на спине.

– Да, возможно… – проговорил я растерянно и опустил голову.

– Ну ладно, не бери в голову. Мне надо съездить на Севан на деловую встречу, вечером вернусь.

Мне очень хотелось поехать с ним и попробовать севанскую рыбу ишхан, но он не предложил, и я промолчал.

Дни быстро сменяли друг друга. Соскучиться с Хореном было невозможно. Он рассказывал мне о таких интересных вещах, что впору было вооружиться блокнотом и авторучкой.

Как-то мы с ним прогуливались мы по улице Туманяна, и неожиданно он слегка сдавил мне локоть.

– Ты имеешь представление об армянском искусстве?

– Ну да.

– На какой мы улице, знаешь?

– Знаю.

– Ну?

– Ованеса Туманяна.

– Это понятно, а кем он был, знаешь? – задал он мне вопрос, будучи уверенным, что я не смогу на него ответить, и усмехнулся.

– Представьте, я знаком с его творчеством.

– Что ты читал?

– Поэмы.

– Какие?

– «Взятие Тмогвской крепости» и «Маро».

Мой ответ был таким неожиданным, что на какое-то время он лишился дара речи. Он-то считал, что я прочитал пару книжек, но никак не ожидал, что я стану перечислять баллады и поэмы Туманяна. А чтобы произвести еще большее впечатление, я решил не ограничиваться Туманяном и взялся за живопись Сарояна.

Между делом я выяснил, что он не читал «Приключение Весли Джексона» Уильяма Сарояна, и с наслаждением садиста стал нажимать на эту болезненную мозоль.

– С ума схожу от Сарояна, а вы?

– Я тоже, – отвечал он неуверенно.

– А что именно нравится у него?

– Все нравится, – он словно находился на допросе в прокуратуре и настаивал на первом показании.

– А что именно?

– А читал, скажем, Гурджиева? – попытался он сменить тему и перейти в контратаку.

– Я и Гурджиева читал, и, представьте себе, «Вардананк» Демирчяна. А Гурджиев, насколько мне известно, не армянин, а тбилисский грек.

– Кто тебе сказал? Он армянин!

– Ну хорошо, пусть он будет, если угодно, исландцем. Но я его читал.

Он не проронил в ответ ни слова. Не сумев ни в чем уличить меня, не смог скрыть своего раздражения.

Ночью я спал глубоким, сладким сном. Но утром меня разбудила Духик, домработница Хорена: – Спишь, дорогой?

– Нет, телевизор смотрю. Не видишь, что сплю? Что-нибудь случилось?

– Хорен велел разбудить тебя.

– В чем дело?

– Разве мне скажут? – прибеднилась Духик, хотя на самом деле ей было известно все, что касалось Хорена. Я натянул спортивные брюки и пошел в ванную – умыться. В гостиной мой хозяин, расположившись в кресле, смотрел телевизор.

– Доброе утро!

– Какое там утро, скоро два часа.

– Да-а? – удивился я и взглянул на часы.

– Присаживайся, – указал он на стул.

– Все в порядке?

– Тебе фильмы Параджанова нравятся?

– «Сурамская крепость». Остальные – в меньшей степени.

– Хочу попросить Акопа сводить тебя в дом-музей Серго.

– Да, но разве Параджанов жил не в Тбилиси?

– В Тбилиси. Но армяне вывозили из его тбилисского дома все, что можно было вывезти, и открыли в Ереване его музей. Там никто ведь о нем не заботился – ни о живом, ни о мертвом.

– И почему?

– В то время шла война, никому не было дела до Параджанова, – развел руками Хорен.

– За мной Акоп заедет? – я был удивлен, потому что в обязанности Акопа прежде всего входила доставка бастурмы из Дилижана.

– Да, потому что за Арменом ведется слежка.

– Легавые?

– Ну да.

Армен был его водителем. Именно он встретил меня на границе с Арменией.

– Короче! – громко воскликнул он, хлопнув руками по коленям. – Завтра утром отправлю тебя в Москву.

– В Москву?

– Да, а что… есть возражения?

– Похоже, что-то случилось…

– Мои люди из госбезопасности предупредили: не сегодня-завтра жди незваных гостей. Не будь ты в розыске, я оставил бы все как есть, но сейчас рисковать не могу – твои близкие мне поручили тебя.

– Ну а вы что собираетесь делать, не ждать же преспокойно милицию?

– Ты обо мне не беспокойся, дружище. Что они со мной сделают? Кпз и тюрьмой меня не напугать. Да и бежать некуда. Восемьдесят скоро стукнет. Достаточно набегался. Устал, мать их.

Хорен встал и подошел к окну. Затем вынул сигарету и закурил.

– У меня ни паспорта нет, ни другого документа. Как я улечу в Москву?

– Григор – наш друг. Пилот. Он посадит тебя в самолет, а во Внуково встретят. Проблем не будет, за тобой присмотрят люди Панова, они тебе и скажут, что да как.

– А кто этот Панов?

– Наш человек.

– Я остановлюсь у него?

– Да.

Вскоре с улицы донеслось урчание автомобиля.

– Давай иди, это Акоп пришел. Не хочу, чтоб ты уехал, так и не побывав в музее Параджанова. Они ведь учились в одной школе – Сержик, я и твой дед, только в параллельных классах.

Я не мог избавиться от какого-то напряжения, реально мне было не до музея. Но обижать Хорена не хотелось.

Музей помещался в прекрасном здании из туфа, прямо на берегу реки на скале, подъезд к нему был увенчан красивой аркой. Поделки, выполненные самим Параджановым, миниатюры, коллажи, деревянные гранаты и фотографии Мечитова 11 11 Мечитов , Юрий – автор нескольких документальных фильмов и фотохудожник, друг и биограф Сергея Параджанова. создавали удивительную гамму цветов и атмосферу праздника. Портрет Софико Чиаурели с короной на голове – кадр из фильма «Саят-Нова», висевший на самом видном месте, – производил на посетителей ошеломляющее впечатление, но настроение у меня было настолько скверным, что, будь там выставлены работы Микеланджело и Леонардо, они не произвели бы большого впечатления.

После осмотра музея мы с Акопом отправились поесть толму, и домой, на улицу Сарояна, я вернулся довольно поздно. Хорен уже спал, и я стал укладывать свой багаж.

В восемь часов утра я с моим хозяином стояли на пороге дома.

– Возьми это, – сказал он едва слышно и протянул мне дорогостоящую видеокамеру небольшого размера. Я взял.

– Я заметил, ты любишь снимать фото и видео. Твой телефон для этого дела не очень пригоден. А это точно сгодится, – указал он на подарок. В свое время я, Резо и твой дед хотели стать кинорежиссерами.