Чингиз Алиев - «Кто ты?». Часть 1

На мой вопрос «как устроились?» Балабек ответил, что сначала было трудно, почти безнадежно, но сейчас все хорошо. Трудность заключалась в том, что здесь весь контингент бухгалтерии состоял из женщин, ну, а понятное дело, что к женщинам с арбузом и поллитровкой не сунешься. Пришлось попотеть, и все же удалось уговорить главного бухгалтера – татарку лет тридцати с лишним. Она жила где-то на окраине в полуземлянке вместе со старухой матерью, которая числилась помощницей в столовой, но там почти никогда не появлялась. Условия подсказала сама бухгалтерша. По этим условиям выходило, что мы должны будем полностью обновить их жилье, превратив его внутренности в деревянное строение. Доски и другие материалы, как она утверждала, можно было найти на юго-востоке от совхоза, километрах этак в трех, где когда-то стоял лагерь заключенных, который давно заброшен. Кроме этого, она требовала, чтобы наряды она закрывала на шестерых, а деньги делились на семь частей – одну она будет брать себе. Выхода не было, и ребята согласились. Долго она не хотела включать меня в наряд, дескать, «кто он?», «где он?», «кто знает, что может с ним случиться?» и все такое, но ребята отстояли меня.

Теперь они с утра отправляются туда. Там действительно много всякого, что может служить стройматериалами, они выбирают более-менее пригодное, привозят на себе в их дом. А второй день работают в доме здесь. Сегодня они работают здесь и поэтому оказались в столовке.

– Работа не ахти тяжелая, но мы нарочно тянем, чтобы как раз хватило до конца сезона. Так что можешь не беспокоиться. Нам самим-то считай делать нечего. Но если захочешь, можешь с нами прогуливаться.

Потом Балабек посчитал и отдал все мои деньги и сказал, что деньги по наряду, согласно договоренности с бухгалтером, будем получать в конце месяца. Я поблагодарил его и сказал, что главное то, что на меня записана работа, а незаслуженные деньги мне не нужны, тем более того, что у меня есть, хватит на дорогу да ещё и останется. Он ничего не ответил, а на следующий день, когда я зашел в столовую, подошел ко мне, вытащил из кармана пачку купюр и положил на стол.

– Как я понимаю, тебе скоро уезжать отсюда. Вот все, что ты заработал до сегодняшнего дня. Бери и не философствуй. Увидимся вечером, – сказал он и отошел к себе продолжать обед.

Сумма была приличная.

В медпункте, куда я пришел после обеда, сидела заведующая и явно скучала. Увидев меня, она обрадованно воскликнула: «А вот и ты! А говорили: трактор переехал. Тоже мне шутники!» Я не стал ее переубеждать, а просто отдал бумаги, касающиеся лечения. Она внимательно все прочла, покачала головой и, сказав, что «бывают же чудеса», начала сдирать с меня повязку.

– У вас есть всё, что там написано? – спросил я.

– А что там написано? Риванол, перекись, спирт и прочая ерунда – они есть везде.

На руках раны уже затянулись и начала появляться кожа, такая бледная, безжизненная кожа.

– На руках я оставлю легкие повязки только для того, чтобы грязь не попала, а спину надо будет лечить еще долго.

Поболтавшись немного по совхозу, я зашел в столовую. Юля была одна и мыла посуду. Она дулась на меня за то, что я игнорировал ее поварские способности и ел только яичницу. Она поставила передо мной стакан чаю и продолжила свое занятие.

– Что готовишь на ужин, Юля? – спросил я.

– Яичницу, – ехидно ответила она.

Я засмеялся.

– Нет, серьезно.

– А не всё ли тебе равно? Не беспокойся: чего-чего, а яйца для тебя найдем.

– А можно мне посмотреть, что ты готовишь?

– Нет, посетителям сюда заходить нельзя.

Выпив свой чай, я удалился. Становилось скучно – надо уезжать отсюда поскорее.

Так прошли несколько дней. В субботу, улучив время, я сказал руководителю, что, если он не против, я уехал бы отсюда в понедельник. Он не был против, но сказал, чтобы я напомнил ему насчет разрешения на самолет.

– Я поеду на поезде.

– Почему?

– Деньги у меня есть, время тоже, что я буду торчать среди трупов?

– Что же, резонно. Если что надо будет – обращайся.

– Хорошо.

Вечером во время ужина я попросил у Юли, чтобы она к понедельнику сварила мне десять яиц и оставила четыре жареных шницеля. В воскресенье товары сюда не возили, а холодильника у нее не было.

– А шницели-то зачем тебе?

– Пассажиров буду угощать.

– Каких еще пассажиров?

– Какие попадутся. В понедельник я уезжаю.

– Куда?

– Откуда приехал. Что ты думаешь, зимовать что ли мы будем здесь вместе с тобою?

– Со мною не надо. Но ведь вы только что приехали.

– Что толку, я-то не работаю. Непригодным я оказался для этих мест.

– Надо же, позавидуешь тебе! А больше ничего не надо?

– Остальное я куплю в магазине.

– Не надо ничего покупать, я приготовлю все, что необходимо, а то продадут тебе какую-нибудь тухлятину.

– Ну что же, спасибо, расплачусь с тобой в понедельник.

Вечерело. Каждый вечер по субботам в торце дома, где мы остановились, устраивали танцы. Откуда-то приезжали молодые ребята и девушки, в основном астраханские, иногда и москвичи, танцевали, дурачились почти до утра, утром спали, кто где завалится, и после обеда в воскресенье разъезжались. Я стоял возле подъезда и смотрел, как собираются ребята на танцплощадку. Несколько девчат, смеясь, кривляясь, подошли ко мне и пригласили на танец. Я вежливо отказался, показав на повязку. Сыграли первую мелодию, ребята начали крутиться.

Юля возвращалась с работы. Поравнявшись со мной, она остановилась.

– Чего не танцуешь?

– Тебя жду.

– Правда?

– Что правда? Мне только танцев и не хватает сейчас. Какой же из меня танцор?

– А я-то, дура, поверила. Может, пойдем пройдемся, а?

– Где?

– Ха-ха, здесь что, места мало, что ли? Кругом степь.

– Пойдем.

Она пошла переодеться. Как я уже отметил, здесь постоянно жили не только казахи, но и представители других национальностей, особенно много было русских. Казахи – понятно, они здесь родились, выросли, а вот что же касается других… Чтобы бросить свои родные места и жить в этой дыре, или надо быть круглым идиотом, или иметь на это очень веские причины, типа сломанной судьбы, что ли. Действительно, при внимательном наблюдении у всех этих людей можно было найти что-то такое, что оправдывало их постоянное проживание здесь.

Исключение составила Юля. Эта в общем-то жизнерадостная русая девчонка с привлекательной внешностью никак не ассоциировалась со здешним образом жизни. Если даже по какой-то причине ей нельзя было жить на родине, то все равно она могла бы даже здесь, в Казахстане, найти себе пристанище более достойное, чем этот совхоз. Изъяна не было и в её поведении. Она целый день крутилась на кухне, а вечером приходила домой, и больше ее никто нигде не видывал. К ней тоже никто не приходил, никто не стучал. У неё не было здесь семьи, детей, родных, даже друзей и подруг. Что же тогда заставляло её жить здесь в таких вот условиях?